Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» публикует фрагменты выступления немецкого профессора из Гёттингенского университета им. Георга-Августа Петера Шульце, принявшего участие в дискуссии «Российско-германские отношения в контексте украинского кризиса» в Калининграде.
О будущем Юго-Востока Украины
Очень остро стоит вопрос о том, как решится проблематика Юг-Востока Украины. Здесь есть противоречивые мнения. Я полностью разделяю позицию, что немецкая политика находится под давлением каких-то внешних факторов как внутри ЕС, так и в плане трансатлантического альянса. Кроме того, это соотносится с экономическими интересами самой Германии и политикой безопасности по отношению к России. К сожалению, наша позиция — меньшинства в ЕС, а большинство ориентировано на трансатлантический союз. Также есть много иррациональных рефлексов, которые берут своё начало из прошлого — это наша проблема и нам придётся ещё долго жить с этой проблемой.
Все ли средства дипломатии у нас сейчас есть, которые были использованы для урегулирования конфликта, Штайнмайер, Сикорски, Фабиус (глава внешнеполитических ведомства Германии, Польши и Франции. — «НьюсБалт») использовали все средства, но они не затрагивают локальных сил. И тот, кто занимается международной дипломатии, задастся вопросом — почему так происходит? Почему нельзя сказать правительству в Киеве: «Просто пойдите в направлении федерализации или хотя бы в направлении максимальной децентрализации или субсидиарности».
Почему этого не происходит? По крайней мере, не так, чтобы мы видели какие-то успехи в этом плане. Мы все после инаугурации президента (Порошенко) рассчитывали на деэскалацию, а происходит эскалация конфликта. Всё идёт не совсем в том направлении.
О Крыме
Международная политика также имеет свои границы и, конечно, её надо уважать, это касается правовых инструментов международного права. Нельзя вмешиваться силой. Это, например, касается Крыма. Слабость европейской политики в том, что этому мало уделяется внимании. Сейчас мы надеемся, что нам удастся изменить здесь свою политику. Сейчас у нас нет всех возможных инструментов, и мы очень сожалеем.
Но если быть циничным, то то, что сделал Путин (присоединение Крыма) – это коррекция большевистской ошибки. Пока Советский Союз существовал — это действие не играло никакой роли, это был административный акт, административная граница, но для Хрущёва это было очень важно.
После крымского кризиса рейтинг Путина вырос. Мы можем говорить сколько угодно, но ничего не измениться. Мы видели это на примере Абхазии и Южной Осетии, невозможно путём непризнанием чего-либо добиться. И на самом деле я бы разделил проблематику Крыма и Юго-Востока.
Об Украине
Этот незавершённый проект образования нации (украинской) с 1991 года не был поставлен на солидную основу, в Украине не было создано такого фундамента. За все эти годы у Украины не было никакой внешней угрозы на Украине. На самом деле, когда победила оранжевая революция, Украина и Россия была в едином экономическом пространстве, но вместе с этим воспринимала себя как проигравшую сторону этого процесса.
В экономическом смысле в начале 90-х годов после распада СССР обе страны были в руинах. Они проходили те же самые циклы. Но потом постепенно российская экономика стала развиваться. После августа 1998 года, когда был обесценен рубль, страна стала меньше импортировать и больше вкладывать в собственное производство. Была положительная динамика в лёгкой промышленности.
Украина же – это чёрная дыра для финансов. Разбитые металлургические заводы с минимальной зарплатой. Украинская промышленность не может конкурировать с европейской. ЕС будет вынужден также возводить барьеры перед украинскими товарами и это всё фикция, которая говорится со всех сторон.
Об «олигархической» разнице между Россией и Украиной
Если мы вернёмся к правлению Кучмы, то надо представлять социально-экономические реальности 90-х годов. Тогда Украина была такой же раздробленной и разбитой страной, как Россия. Если Россия была на коленях, то Украина, можно сказать, лежала на земле. Такими структурами можно управлять только жёсткой авторитарной рукой. В России такой фигурой стал Ельцин. Он был царь, президент, но в тоже время он мог приказать всем, за исключением мэра Москвы Лужкова. Об Ельцине можно говорить всё что угодно, но ему удалось предотвратить распад РФ путём раздачи привилегий и полномочий с клептократией регионов. Это стоило России двух войн в Чечне. Но экономически важные регионы, располагающие ресурсами, остались в федерации.
После этого в России возникла олигархическая структура, параллельная структуре власти и поддержанная коррупционными бюрократическими структурами, которые распределяли деньги. Существовали олигархи, местные царьки, которые были представлены в Совете Федерации. Но система власти фундаментально изменилась с начала 2000-х, с начала президентства Путина, постепенными шагами он подчинил отдельных олигархов и региональных властителей.
Ходорковский – самый мощный олигарх, который был брошен в тюрьму как послание олигархам. Минимизация влияния олигархов и местных властителей привела одновременно к слиянию нескольких партий в одну — лояльную партию «Единая Россия» с двумя миллионами членов. Эта массовая партия гарантирует Кремлю поддержку в Госдуме. Это такой инструмент власти.
В Украине всего этого не было сделано…
Справка «НьюсБалт». Петер Шульце, Политолог, почётный профессор университета Георга-Августа в Гёттингене. Автор многочисленных книг и публикаций по проблемам внешней и внутренней политики Советского Союза, «холодной войны», трансформационных процессов и развития постсоветской России. Дискуссию «Российско-германские отношения в контексте украинского кризиса» организовал в Калининграде Балтийский информационно-аналитический центр Российского института стратегических исследований.