Сейчас в Новороссии – практически по всей линии соприкосновения сторон – идут локальные боестолкновения и обстрелы. Эксперты сходятся во мнении, что боевые действия разгорятся с новой силой. Прибытие на Украину канадских и американских военнослужащих говорит о намерении Киева дальше идти тропой войны. Не так давно в Луганской Народной Республики побывал внештатный корреспондент «НьюсБалт», который в своём репортаже постарался передать напряжённую атмосферу последних мирных дней Луганска.
У войны в Новороссии – женское лицо. Количество жертв среди женщин не намного отличается от количества убитых мужчин. Когда артиллерия утюжит мирные кварталы, женщины становятся её первыми жертвами. Мировому сообществу ещё предстоит вынести оценку нетрадиционному подходу украинской армии к решению боевых задач путём уничтожения большого количества мирных жителей.
Пик обстрелов Луганска пришёлся на август-сентябрь 2014 года. Особенно страшно было за два дня до вступления в силу Минских соглашений. Украинская армия старалась наверстать упущенное и два дня ровняла город с землёй.
На углу одной из улиц погибло сразу девять человек: женщин, девушек и девочек.
— Я видел, как у трупа шестнадцатилетней девчонки рыдал семнадцатилетний паренёк. Она лежит убитая, а он перед ней на коленях, — делится воспоминаниями один из горожан. — Я тогда рядом стоял. Меня не зацепило, повезло. А моего друга, который был со мной, убило. Он крикнул мне «Бежим к машине!», сделал пару шагов, и упал. Потом оказалось, что у него в сердце и лёгком сидело по осколку. За углом стоял его автомобиль. Миномётная мина пробила крышу и вонзилась прямо в водительское сиденье. Даже если бы он не получил те два осколка, и добежал до машины, он всё равно бы погиб.
Спрашиваю: «Как вы выживали?»
— Жутко было. Лежишь ночью. Тишина. И вдруг начинается грохот и свист. И весь квартал воёт дикими воплями.
— Люди воют?
— И люди тоже. Многие, когда покидали свои дома, думали, что всё утихомирится через пару-тройку дней. Оставили в квартирах кошек, собак, парализованных инвалидов и умалишённых. И когда начинался обстрел, животные и люди начинали от безысходности выть. Ночь, взрывы и дикий вой. Это жутко.
— А что было потом?
— Через пару недель никто уже не выл. Все умерли от голода или от бомбежки.
По городу ездят маршрутки и автобусы, работают магазины. Мамочки куда-то спешат с детишками в колясках и на руках. Они выжили, но что с ними будет дальше? Все убеждены, что боевые действия возобновятся, как только на деревьях появится листва. Все ли из этих детей доживут до своего следующего дня рождения?
— Как дети переживают эту войну? – интересуюсь у продавщицы на местном рынке. Среди игрушек и сувениров на её прилавке – много брелоков, шевронов и наклеек с символикой Новороссии и ЛНР.
— Пережили, но психологические проблемы остались. Боятся громких хлопков, криков. Хорошо, что в школах для них – бесплатное питание, экскурсии. Дети Донбасса уже давно научились по звуку определять тип снаряда. «Деда! Бух, бух!», — двухлетняя девочка бьёт себя ладошкой по голове, показывая дедушке, что такое обстрел.
— Она так делала при каждом обстреле, — поясняет дед.
Президент Порошенко твердит, что украинская армия не стреляет по мирным кварталам. На такие выпады жители Донбасса уже давно не реагируют. Они устали доказывать обратное. Их задача – готовиться к обороне, чтобы выжить.
Во дворах детсадов, школ и больниц после каждого обстрела находят осколки разнокалиберных мин и снарядов системы «Град» и «Ураган». Три ракеты «Точка У», слава Богу, не взорвались. На некоторых неразорвавшихся снарядах надпись фломастером от сердобольных украинских артиллеристов: «Помогли, чем могли». Жаль, что таких — меньшинство. Вопрос: если украинские войска не обстреливают мирные кварталы, почему на некоторых снарядах такие надписи? По версии Киева, ополченцы сами бьют по мирным жителям. Получается, сами пишут эти надписи? Бред.
Храм-часовня Киево-Печёрской иконы Божьей Матери расположен в квартале Луганска, который находился под прямым обстрелом ВСУ.
— Литургия не прекращалась, несмотря на обстрелы. Кругом свист, взрывы, а мы служим, — рассказывает дрожащим голосом женщина-служка. – Батюшка потом в своей машине несколько осколков нашёл. Каждую пятницу мы молимся за здравие ополченцев.
В её глазах я заметил слезы.
— Почему вы плачете? У вас кто-то погиб из родных?
— Нет, обстановка такая.
Храм-часовня Киево-Печёрской иконы Божьей Матери. Службы не прекращались здесь даже во время обстрелов.
Среди ополченцев немало добровольцев из России и других стран. Особенно казаков: кубанских, донских, уральских, уссурийских.
— Я 12 тысяч километров проехал, чтобы сюда попасть, — объясняет доброволец из Уссурийска.
Он приехал три недели назад. Воевать намеревается долго.
— Я здесь почти год, — делится информацией доброволец из Саратова. – За это время встретил земляков человек тридцать. Из них пятеро уже на том свете. Как минимум, ещё столько же, наверняка, попадут туда же. Война скоро разгорится с новой силой.
— ВСУ воюют умело? — спрашиваю.
— Плохо воюют. Пару раз, правда, вводили в бой каких-то спецов, и они нам дали прикурить, но чаще победа оставалась за нами. Шлют в атаку какие-то батальоны с шевронами «Краще смерть, чим життя» («Лучше смерть, чем жизнь»). Мы после боя эти шевроны спарывали с трупов в больших количествах.
Присутствие кубанских казаков в составе ополчения опровергает побасенки украинских идеологов, что Кубань – это украинская земля, а кубанцы – украинцы, ждущие освобождение от «москальского ярма». Реальность оказалась иной: кубанцы не только воюют на Донбассе против украинских националистов, но и составили немалый процент ополченцев Крыма во время мартовского референдума 2014 г. Воссоединение Крыма с Россией – заслуга, среди прочих, и кубанских казаков. Для них слова «украинец» и «украинский националист-русофоб» вовсе не синонимы.
По дороге на Зелёную Рощу (пригород Луганска) – разбитый украинский блокпост Балу. Название получил от позывного украинского командира, чьи солдаты держали здесь оборону. Сам Балу погиб от пули снайпера. На бетонных плитах – надпись «Мы победим» и намалёванный флажок ОУН-УПА. Это отличительная особенность: ополченцы украшают свои блокпосты антифашистской символикой, ВСУ – профашистской. На этом же блокпосту ополченцы обнаружили польский хлеб, которым кормились украинские вояки.
ЛНР всячески подчёркивает свою антифашистскую преемственность. От автовокзала каждый автобус отъезжает под «Прощание славянки» (республика поддерживает автобусное сообщение с Москвой, Ростовом-на-Дону, Воронежем, Белгородом). Спекуляции на тему переноса Дня Победы с 9 мая на восьмое, россказни о том, что война с фашизмом велась не в интересах Украины, здесь невозможны. По городу расклеены плакаты: «Победили фашизм тогда, победим и сегодня». Для Донбасса сегодняшние фашисты – это украинские националистические батальоны, наследники ОУН-УПА.
В ЛНР различают украинский национал-фашизм от украинской культуры. Местный украинский музыкально-драматический театр получил обещание от республиканских властей о выделении 100 тыс. гривен на продолжение деятельности и выплате текущей зарплаты. «Мы с культурой не воюем», — заявил тогда глава ЛНР Игорь Плотницкий и лично посетил один из спектаклей, вручив актёрам букет цветов.
Многие актёры покинули неспокойный регион, некоторые ушли в ополчение, но театр действует, иногда получает по распределению гуманитарную помощь, поставляемую из России. «Нам всем одна досталась роль», «Распятая юность», «А зори здесь тихие» — спектакли, посвящённые Великой Отечественной войне, на сцене Луганского украинского музыкально-драматического театра не редкость.
Еду в маршрутке. В динамиках поёт твёрдый голос: «Мы поднимаем наш тост за своё государство». На память приходят строки «Донбасс никто не ставил на колени, и никому поставить не дано». Видимо, в Киеве этого ещё не поняли.