Экс-глава ДГБ Литвы Мечис Лауринкус

«Политика оханья»

Экс-глава литовской спецслужбы Мечис Лауринкус раскритиковал официальный Вильнюс за «набор эмоциональных суждений» о России

Бывший директор Департамента госбезопасности Литвы (с 1998 по 2004 год) Мечис Лауринкус опубликовал в газете Lietovas rytas статью, где рассуждает о взаимоотношениях Литвы и России. Информационно-аналитический портал «Ньюсбалт» перевёл ключевые тезисы профессионального контрразведчика.

Современная литовская власть по отношению к России имеет мнение, но не имеет политики. Мнение появляется из исторических обстоятельств, давления памяти прошлого, психологической установки, плохого поведения осуждаемого государства, большого количества других действий, из-за которых не захочешь подать руки.

В то же время политика возникает из собственных интересов государства, которые и дают совет, когда говорить, когда промолчать, когда сказать самому себе правду, а во время встречи плохое мнение спрятать за ничего не значащей улыбкой.

Мнение Обамы о Саудовской Аравии и ситуации там с правами человека неважное, однако, это не мешает ему похлопывать его главу во время обеда и стряпать планы на будущее. Похожим образом президент США начинает вести себя и с Путиным: с одной стороны говорит об Украине, с другой – о ситуации в Сирии, с третьей – о глобальной угрозе терроризма. То же самое делают лидеры не одного государства из числа старожил ЕС, уже не говоря о некоторых его новых членах.

Оттого, что каждое государство имеет свои интересы, из них немало таких, которые они даже не согласовывают с другими членами ЕС, и в соответствии с которыми решают, когда и как говорить или даже договариваться с Россией, неважно, нравится это кому-либо или нет.

Литва не только не пытается обсудить с Россией какой-либо пусть даже нейтральный вопрос, она вообще с ней не разговаривает, так как не знает, что сказать. А не знает потому, что не имеет политики, которая всегда основывается на собственных государственных интересах. А какие у Литвы интересы в отношении России?

Пускай спросят жители во время выборов политиков, претендующих на новую власть. Современная власть, за исключением того, что необходимо продлить санкции в отношении России, всё равно больше ничего интересного не скажет. А программа консерваторов о сдерживании России уже является фольклорной ценностью. Интересна как мнение, но как политика – малоценна.

Понятно, что нельзя категорически утверждать, что в отношении России нет никакой политики. Я бы назвал ее «политикой оханья». Особенно это применимо к последним двум годам. Внезапные военные учения России недалеко от Литвы, хотя она и сама участвует в различных военных учениях, приближение российского самолёта к литовской границе, переброска новой военной техники в Калининград, десантники где-то около Пскова побряцали оружием – ай, ай, уже завтра Россия нападёт на Литву.

Так и живём. Каждые две недели в средствах массовой информации читаем о новых сценариях нападения. Ни в одном из них так и не удалось найти конкретную причину, почему сейчас Россия должна напасть на Литву. Ни стратегическую, ни военную, ни экономическую.

Почему это было сделано в 1940 году, очень понятно. Российский военный плацдарм. Почему 13 января 1991 года, также ясно. Почему Украина – также ясно. Москва это никогда и не скрывала. Если бы Россия захотела остановить расширение НАТО, напасть на Литву было бы намного удобнее, пока она не стала членом Альянса. Но Россия, уже при Путине, этого не сделала. Нападать сейчас, на члена НАТО, более чем глупо. И важнее всего – что будет потом.

Подготовка к обороне – это небольшая часть политики в отношении другого государства. Намного важнее мобилизовать дипломатические силы, чтобы такого конфликта не произошло. Есть много способов смягчить напряжение и найти позитивные решения при урегулировании конфликтных ситуаций.

Однако это означает, что необходимо самим чётко понимать, какие наши интересы и чего конкретно мы хотим от России. На каждом этапе необходима конкретная политика, а не набор эмоциональных суждений. Сейчас, к сожалению, от политики по отношению к России остался лишь набор эмоциональных суждений.