Недавно латвийская Комиссия по рынку финансов и капитала обнародовала информацию о прибылях банков республики за первое полугодие 2012 года. Согласно этим данным, прибыль латвийского банковского сектора составила 78,5 миллиона латов. В целом же, банки заработали (до вычета резервов и налогов) 140 миллионов латов — что на 24% больше, чем за первые шесть месяцев 2011 года. Наблюдается характерная для Латвии ситуация – уровень благосостояния редеющего населения сохраняется на низком уровне, а доходы банков растут.
Государство, как банковский полигон
….Итак, если сравнивать с первым полугодием 2011 года, то чистые поступления банков от комиссионных выросли на 30,6%, чистые процентные доходы — на 9,3%, а накопления по ненадёжным долгам уменьшились на 14,6%. При этом, с прибылью за минувшие шесть месяцев отработали 14 латвийских банков и 5 филиалов зарубежных банков. Общая доля активов данных банков в латвийском банковском секторе составляет 90,6%. Кстати, для сравнения: с 2001 по 2008 год латвийские банки заработали 1,2 млрд. латов прибыли после уплаты налогов. В первые три наиболее острых кризисных месяца 2009 года общие убытки банков достигли 41,5 млн. латов – но, похоже, плохие времена давно остались позади.
В чём состоят особенности латвийской банковской системы? В то, что в местном финансовом секторе доминируют скандинавские банки, хотя встречаются и кредитные учреждения с капиталом либо латвийским, либо из постсоветских государств. Согласно данным Латвийской ассоциации коммерческих банков, совокупный объём активов банковского сектора республики в 2011 году достиг 21 млрд. латов, и 50% при этом контролировалось скандинавами. Конечно, по меркам, например, США подобный вес банковских активов является совершенно незначительным, но и сама Латвия никак не может похвастаться большим охватом территории или существенной численностью населения. В ее масштабах это – вполне внушительные показатели.
К слову, местные банки изначально продемонстрировали, что с наибольшей охотой они инвестируют средства преимущественно в недвижимость и смежные отрасли. Более того, в 2004-2008 гг. сложилась ситуация, когда банки зарабатывали деньги в сегменте недвижимости, пользуясь хорошо пролоббированным законодательством, защищающим их интересы. Что касается разного рода производственных проектов, то они не финансировались в принципе. Подобные предприятия считались куда более сложными с точки зрения окупаемости, к тому же возможная прибыль от них зависела в том числе и от покупателей латвийских товаров в других странах. Вместо того, чтобы поощрять производство, производилась систематическая накачка населения заёмными деньгами — и, как следствие, стремительный рост цен. Брать кредиты чуть ли не заставляли и всячески уговаривали народ делать это: по телевизору, радио, в печатных медиа. «Жить в кредит» стало очень модно. Государство, само собой, никак это не ограничивало. Другими словами, банки зарабатывали в ими же самими созданном сегменте, выглядевшем более предсказуемым. Как показала жизнь, вернее разразившийся с конца 2008 года кризис недвижимости, в результате которого цены опустились в десятки раз, то была крайне близорукая, краткосрочная политика. Но до того банки успели, что называется, «порезвиться всласть» в латвийской экономике. Более подробно об этом рассказывает латвийский риэлтор Михаил Лавренов:
— Если 2006 год банки закончили с прибылью 266 млн. латов, то уже 2007-й — с прибылью в 370 млн. Но уже в в 2008 г. уровень их прибыли скатился всего до 60 млн., — причём за первые три квартала было заработано 205 млн., а в четвёртом квартале убытки составили 145 млн. Одним словом, в гости к нам заглянул мировой кризис и цены рухнули. Вот тут-то и началось самое печальное. Люди стали массово лишаться работы, привычных доходов, образа жизни и, соответственно, не могли больше выплачивать кредиты. Очень многие с тех пор лишились своей недвижимости. Кто-то уехал за границу, в основном в Англию-Ирландию, кто-то остался и выживает тут. Если бы вы знали, каких только драм и трагедий мне пришлось насмотреться за эти годы из-за проблем с кредитами! Тут были обычные и необычные банкротства, распады семей и самоубийства, даже соучастие в убийствах. В принципе, сейчас в Латвии уже осталось очень мало таких семей, у кого имеется большой невыплаченный кредит и нет никаких других проблем. Что же до тех, кто попал в «ипотечное рабство», то они живут по-разному, но редко хорошо. Кое-кто из последних сил тянет долговую лямку. Многие, ввиду наступившего кризиса и массовой безработицы, не смогли дальше оплачивать кредит, и банки отобрали у них с таким трудом доставшееся жильё. Ведь с банком разговор короткий. Пока ты платишь, то всё хорошо. Как только у тебя начинаются проблемы и ты приходишь просить отсрочку или каникулы, тебя «заряжают» по полной программе (поднимут процент, ужесточат условия и т. д.). В нашей среде есть поговорка: «Смертную казнь можно заменить ипотекой под 25% годовых». А поскольку в 90% случаях люди отдать деньги не могли, то и квартир они давно лишились. Я иногда совсем не понимаю такой политики — зачем отбирать жильё, если человек хоть как-то за него готов ещё платить? Не знаю, может быть имеется какой-то секретный план по обеспечению шведских акционеров-пенсионеров латвийским жильём?
Из своего опыта жизни в США я знаю, что там, после того, как банк забрал у тебя квартиру или дом, ты считаешься чист перед банком и законом, как банный лист. У нас же ты остаёшься по-прежнему должен. Долг продолжает висеть на тебе и накручиваться. Таковы особенности нашего законодательства. Однако, в долговом рабстве оказались не только десятки тысяч простых ипотечников. Ведь в свое время банки начали активно выдавать кредиты владельцам различной ликвидной недвижимости: заводов, фабрик, предприятий, сельскохозяйственных угодий и земельных участков. Естественно, под залог собственности. То есть, люди закладывали свое имущество, получая взамен деньги – а, в сущности, зелёную бумагу. Когда случился кризис и «кредитный пузырь» лопнул, то всё встало на свои места. Банки-кредитодатели прибрали к рукам огромную долю латвийских активов — те самые заложенные заводы, фабрики, производства, земельные участки и т. д. А люди, получавшие эти кредиты, остались без собственности, без денег (или, если уж называть вещи своими именами, без бумаги) — да ещё в долгах на всю жизнь. То есть, с нашей республикой очень грамотно и красиво поработали. Хотя, справедливости ради, стоит упомянуть, что некоторые, в основном крупные предприятия, получив кредит, не только выжили, но и развились, улучшили своё положение, модернизировались и т. д. Ведь как не крути, а в бизнесе без заёмных денег выжить очень сложно. Некоторые предприятия, перейдя в руки банков, и сейчас как-то развиваются — даже несмотря на то, что их расходная часть полностью контролируется банком-владельцем: от размера зарплат до покупки последней гайки. Будете смеяться, но я знаю случай, когда банкиры не дают купить корм для собаки, которая сторожит заложенное предприятие…
Гибель гигантов
Таким образом, с учётом всего вышесказанного, неудивителен вывод, что именно банки являются в Латвии главной властью – а вовсе не политические марионетки, картинно потрясающие руками с парламентских трибун. Символическим подтверждением этого является факт, что нынешний президент Латвии Андрис Берзиньш сам является выходцем из банковской сферы – он отдал десять лет своей жизни работе в организованном им же Unibanka.
Кстати, необходимо отметить, что последние годы в латвийском банковском деле охарактеризовались гибелью наиболее крупных финансовых предприятий с нескандинавским капиталом. В первую очередь, тут стоит вспомнить крушение бывшего флагмана латвийской банковской сферы, случившееся на исходе 2008 года. Речь, разумеется, идёт о банке Parex, который в расцвете своего могущества обладал персоналом из 2600 сотрудников, филиалами в Берлине, Стокгольме и Таллине, а также представительствами в Токио, Москве, Киеве, Баку и других городах. Однако, случилось так, что во избежание банкротства этот банк оказался национализирован государством. В тот момент в странах ЕС доминировала установка, что нельзя допускать банкротства банковской системы и нужно максимально обеспечивать её стабильность. А Parex в своё время наодалживал у зарубежных банковских синдикатов 543 миллионов латов, то есть примерно миллиард долларов. В итоге, с приходом мирового кризиса акционеры банка не сумели справиться с рядом проблем, в том числе с оттоком капитала. Разразилась паника, вкладчики ринулись забирать свои вклады – и тогда государство за символическую сумму (2 лата) переняло Parex (точнее, 85 % акций) у его владельцев Валерия Каргина и Виктора Красовицкого.
Принимая такое решение, тогдашний премьер-министр Латвии Ивар Годманис клялся, что действует в интересах налогоплательщиков и клиентов коммерческих банков – как вкладчиков, так и заемщиков. Однако, позже Госконтроль пришёл к заключению, что прямую выгоду от передачи Parex banka государству получили его бывшие владельцы. Они смогли за счёт госбюджета уладить свои обязательства перед вкладчиками и разрешить проблемы с возвратом кредитов. После подписания договора о национализации у Каргина и Красовицкого не осталось перед государством никаких обязательств – даже в том случае, если бы оказалось, что они вводили власти в заблуждение относительно истинного положения банка. Им не пришлось расстаться ни с виллами, ни с дорогими автомобилями. Госконтроль также выяснил, что 60 % вкладчиков Parex banka не являются гражданами Латвии: поэтому не исключено, что средства, которые государство вложило в банк для его спасения, ушли за пределы страны.
Эксперты подчеркивают, что решение о передаче Parex государству оказалось принято 8 ноября 2008 года, но банковские операции были ограничены только 1 декабря. За это время, по подсчетам того же Госконтроля, из банка «утекло» более 1 миллиардов латов. Ради спасения Parex banka из латвийский экономики на неопределённый срок было изъято около 674 миллионов латов – каковая сумма составила 37 % от планируемых налоговых поступлений в 2009 году. Ссуда же, которую Латвия была вынуждена взять для спасения банка, увеличила государственный долг с 6 % до 38 %.
Следующий крупный банковский кризис разразился в Латвии на исходе 2011 года. Речь идёт о крахе Krājbanka, ставшем для государства главным потрясением прошлой осени. Десятки и сотни людей, выстроившихся в очереди к банкоматам и окошкам касс, где им выдавали их же кровные по пятьдесят латов в неделю, стали в те дни основной частью пейзажа латвийских городов. Гибель одного из крупнейших банков породила истерию – не станет ли она началом «эффекта домино», когда вот-вот посыплется вся банковская система страны? Паника оказалась настолько велика, что когда немного позже поползли слухи о критической ситуации в могучем Swedbank, сотни охваченных паникой вкладчиков ринулись выбирать из него свои деньги.
Что же до катастрофы с Krājbanka, то эта история настолько показательна, что на ней стоит остановиться подробнее. Дабы осознать возможные последствия катастрофы с Krājbanka, необходимо понять её причины. А тут всё упирается в фигуру Владимира Антонова — российского олигарха, получившего известность после того, как он захотел приобрести автомобильный концерн SAAB, но не вышло. Этот самый Антонов владел литовским банком Snoras и латвийским Krājbanka. В связи с недавними событиями широкая публика узнала, что ему ещё принадлежит часть акций компании AirBaltic.
Итак, в ноябре 2011-го банк Snoras вдруг камнем пошел ко дну – после чего незамедлительно забулькал пузырями и Krājbanka. Антонова незамедлительно объявили сволочью и вором и подали на него розыск. Однако, он, вместе со своим литовским партнёром Раймондасам Баранаускасом, перебежал в Лондон. Впрочем, потом оба выразили готовность отдаться в руки правосудия: «если экстрадиция будет произведена законными методами».
Нескандинавов вышвыривают с рынка
В объяснение произошедшему публицист Юрий Алексеев написал отличную статью, в которой показал, что Антонов угодил в тщательно расставленную ловушку. В поддержку высказанной Алексеевым версии высказались и другие специалисты и эксперты. Основные тезисы там оказались следующие. Прибалтика считается шведской вотчиной. В Латвии из наиболее крупных нескандинавских банков после краха «Парекса» был, пожалуй, лишь «Крайбанк» — но больше он не будет. Дело в том, что те 500 миллионов долларов, на которые он намеревался приобрести SAAB, Антонов временно «вынул» из принадлежавших ему Snoras и Krājbanka. Потом он рассчитывал возместить эту недостачу за счёт серьёзного кредита, который ему пообещал Европейский банк реконструкции и развития – на развитие компании. Однако, подключив международные рычаги, сделку с покупкой SAAB искусственно «притормозили» — а вместе с этим «зависла» и выдача кредита. Дальше оставалась пара пустяков – инициировать проверку в принадлежавшем Антонову банке Snoras и обнаружить сию недостачу. Дальше – скандал, суматоха, объявление Антонова подлецом и жуликом, и закономерное решение о национализации, а затем и ликвидации Snoras. Ну а погибая, тот автоматом потянул за собой и латвийский «Край», в котором литовскому банку принадлежал контрольный пакет акций. Зато Литва и Латвия теперь почти безраздельно принадлежат скандинавам. Те очень вовремя подсуетились – нынче идут беззастенчивые призывы вкладывать денежки в шведские банки, с которыми, дескать, ничего подобного катастрофе с «Крайбанком» никогда не случится. Действительно, сейчас нет никаких особых оснований предполагать, что в ближайшее время «накроются» какие-нибудь шведские банки – ведь у них «правильная» скандинавская крыша. Их ломать не станут.
В общем, кинули гражданина Антонова красиво и тотально: теперь у него ни банков, ни СААБа, ни честного имени. Он отчаянно пытался доказать, что всё случившееся связано «с желанием уничтожить его и его бизнес» — да кто ж его будет слушать?! Как метко подметил тогда публицист Кирилл Данилин: «Общее впечатление от происходящего в мире: европейцы и американцы пытаются лихорадочно отсрочить обваливание своей экономики, и дербанят все доступные им заначки (в том числе чужие). От мелких сошек вроде Антонова — до Ливии и срочного принятия РФ в ВТО».
Не говоря уже о мощном ударе по чувству надёжности у российских инвесторов (им дали понять, что они в ЕС никто и звать их никак), случившееся оказалось тяжким потрясением для тысяч простых латвийцев, державших деньги в злополучном «Крае». Особенно не повезло тем, кто положил там крупные суммы, в частности, бизнесменам, чьи финансовые операции, в результате, на некоторое время «зависли». И тут метко подметил экономист Александр Гапоненко: «Крах «Крайбанка» является закономерным следствием действия второй волны мирового экономического кризиса, которая дошла до стран Балтии. Однако за то, что кризис принял самые жестокие в Европе формы, полную ответственность действительно несёт латвийское правительство. Оно в своё время не приняло эффективных антикризисных программ, а тратило полученные за рубежом кредиты на содержание чиновничьего аппарата и урезало бюджетные расходы на социальные нужды. Оно три года назад скрыло истинные причины краха «Парекса», не наказало виновных и переложило убытки этого частного банка на всех налогоплательщиков».
На настоящий момент ситуация выглядит следующим образом. Представители латвийского банка Citadele, занимающегося выплатой возмещения 111 тыс. 805 вкладчикам банка Latvijas Krājbanka, обнародовали информацию, что ими выдано уже 326 млн 698 тыс. латов. Таким образом, выплачено уже 98% гарантированной государством суммы вложений в Krājbanka. Однако, как отмечают представители Citadele, еще несколько десятков тысяч бывших клиентов Latvijas Krājbanka не забрали причитающиеся им возмещения на сумму почти 6 млн латов. Согласно латвийским нормативным актам, пострадавшие вкладчики имеют право получить гарантированное государством возмещение в течение 60 лет с момента, когда их вклады стали недоступными, даже если речь идет о нескольких сантимах или латах. Что касается Антонова, то он по-прежнему отсиживается в Великобритании и дожидается экстрадиции в Литву.
…Что еще можно сказать о латвийских банках? Ну, например, то, что некоторые из них отличаются довольно экзотическими политическими пристрастиями. В этом недавно убедились представители новой русскоязычной партии «За родной язык!» попытавшиеся открыть счет своей политической организации в SEB banka. Как позже удивленно рассказывал глава партии Владимир Линдерман, «нашему представителю Иллариону Гирсу в банке сказали: мы — частная компания и вправе отказывать тем, кого не хотим видеть среди своих клиентов». Та же мысль бюрократично изложена и в письменном отказе.
А кого же банк готов видеть среди своих клиентов? Например, ультранационалистические партии Visu Latvijai! и Tēvzemei un Brīvībai/LNNK, чьи счета обслуживаются в SEB banka без каких-либо помех. Вероятно, таковы политические симпатии руководителей банка». По словам Линдермана, «если бы SEB отказал нам по той причине, что он вообще не сотрудничает с политическими партиями, мы бы не поднимали шум. Ну, такая у банка странная прихоть, что поделаешь… Но счета Visu Latvijai! и ТБ/ДННЛ в SEB banka открыты и обслуживаются. Как это надо понимать?» В ответ партия призвала своих сторонников закрыть счета в этом банке и даже воззвала с просьбой о разъяснениях к головному офису SEB (Skandinaviska Enskilda Banken), находящемуся, как легко можно догадаться, в Стокгольме.
Однако, ответ так и повис в воздухе…