Крупный польский бизнесмен, экс-президент «Nordea Bank Polska» Влодзимеж Кичиньски (Włodzimierz Kiciński) высказал свой взгляд на причины твёрдой позиции Германии по «яростной защите» стабильности евро. «NewsBalt» перевёл статью, опубликованную на портале «Wyborcza».
Европейцы приписывают Германии почти диктаторские замашки. Они не понимают, почему немцы так яростно защищают независимость Евроцентробанка (ЕЦБ) и стабильность валюты. Судьбы ЕС и европейской валюты сейчас в большей степени зависят от того, что думает по этому поводу Германия. Предложения и проекты экономических решений создаются в Брюсселе и Страсбурге, но всегда требуют одобрения Берлина. Односторонности нынешнему кризису Евроланда придаёт тот факт, что долги большинства европейских стран являются практически полностью задолженностями перед Бундесбанком.
Германия, чей ВВП превышает 3,3 биллиона долларов (в России используется система наименования чисел с короткой шкалой, поэтому в данном случае «биллион» можно перевести как «триллионом», то есть 3,3 трлн $. — Прим. переводчика) – что почти на 30% выше, чем во Франции, на 35% выше, чем в Великобритании и в 8 раз выше, чем в Польше — является крупнейшей экономикой Европы. Немецкий импорт и экспорт также играют заметную роль в мировой экономике. Поэтому не только для Вашингтона, но и для Пекина, и для Токио именно Берлин является центральным пунктом соотнесения. Экспорт на немецкий рынок, как в последнем десятилетии, так и сейчас, служит одним из важнейших моторов нашей экономики.
Европейцы хотя и знают о Германии достаточно много, сейчас приписывают ей почти диктаторские замашки. Соседи не понимают, почему она, будучи так богата, упрямо не хочет прийти к другим с финансовой помощью. Почему противится попыткам неограниченной скупки облигаций государств Южной Европы, испытывающих огромные финансовые трудности. Почему её не трогают воззвания лидеров Греции и Испании о срочной финансовой помощи должникам. Почему Германия всё время возвращается к вопросу независимости Европейского Центрального банка и упорно навязывает всем странам законодательные пакеты, дисциплинирующие общественные финансы.
Германия настояла на принятии фискального пакета, в то время как Франция высказывается за внедрение мер, направленных на стимулирование экономики, которые очевидно породят новые расходы (на последнем саммите Германия уступила и согласилась на пакет таких мер стоимостью в 120 млн. евро). Когда греки не хотят платить старых долгов, а хотят новых выборов, в Германии говорят о необходимости возведения огнеупорных барьеров, которые защитили бы Евроланд перед греческой заразой. Когда испанские, итальянские и французские банки вместе со своими правительствами поддерживают скупку ЕЦБ европейских облигаций, над Рейном вызывает беспокойство явное печатание «пустых» денег.
Убеждённость Германии в правильности выбранного курса абсолютно не следует искать в особенностях национального характера, убеждённости в своём величии или – о чём часто говорят в других странах — узко понимаемых выгодах в международной игре интересов. Причины твёрдой позиции Германии следует искать значительно глубже – в драматическом опыте гиперинфляции в 20-х годах прошлого века и выводах экономической мысли, которая стала противоядием для того кризиса, охватившего экономику, общество, всю систему ценностей и приведшему к политическому упадку, а, в конце концов, краху государства и катастрофе Второй мировой войны.
Речь идёт о ордолиберализме, представленном в 30-х годах Вальтером Ойкеном, Францем Бёмом и Францем Гроссманн-Дёртом. Их концепция берёт начало в идее «свободного рынка» Адама Смита и достижений классической экономии, порывая, с одной стороны, с неудержимой игрой рыночных сил, либеральным принципом невмешательства в экономику, а с другой – отбрасывая концепцию государственного вмешательства, экономического планирования и этатизма. Вальтер Ойкен из Фрайбургского университета, который считается отцом ордолиберализма, высказывался за особую роль человеческого и функционального порядка – немецкого ordnung – в экономике.
Уже само понятие «ордо» (лат. порядок) наводят на мысль схоластический метод видения мира и потребность сохранения естественного порядка вещей. Установление рамок порядка – нем. Rahmenordnung – для функционирования конкуренции делает возможной создание системы цен, а частная собственность со свободным доступом на рынок, опирающийся на свободу сделок торговых договоров вместе с ответственностью, которую должны нести предприниматели, создаёт принципиальный фундамент экономической системы.
Насколько планирование и управление в экономике или государственный интервенционализм чужды представителям Фрайбургской школы, настолько же планирование форм, создание рамок организации и контроля над рынком, определение принципов доступа и влияние права на условия, созданные субъектом экономики, являются желаемыми и необходимыми. Ничем не сдерживаемая конкуренция может привести к чрезмерной концентрации и рыночному доминированию. Сторонники ордолиберализма направляют, в связи с этим, внимание на ограничение концентрации власти в экономике, контроль монополий и картелей и суровое соблюдение принципов конкуренции. В новые упорядочивающие рамки должен быть включён рынок труда для того, чтобы гарантировать социально справедливое разделение полученных доходов.
Сторонники ордолиберализма признают существенную роль трудового законодательства, профсоюзов, и даже, при определённых условиях, установления минимальной заработной платы и приспособления рынка труда к поддержке безработицы на низком уровне. Соглашение о ставках оплаты труда между работодателями и профсоюзами является важным моментом для правильного соотношения сил спроса и предложения в экономике. В социальной политике Ойкен делал акцент на проблеме социальной солидарности, опирающейся на индивидуальной помощи и поддержке для социально более слабых лиц и групп. Такая направленность и учитывание интересов трудящихся, как сказали бы сейчас – социальная чувствительность, характеризует открытый подход Фрайбургской школы к уравновешиванию часто агрессивных действий крупных организаций, таких как картели и концерны.
Участие в общественных делах и последовательное высказывание в поддержку значительной роли государства как регулятора отличает ордолиберализм от иных течений либерализма (монетаризм Мильтона Фридмана ордолибералисты называют вульгаризированной версией либеральной экономической мысли). То, что без сомнения объединяет различные направления либерализма, это убеждённость в стабильности валюты и денежной политики как центрального вопроса экономики. Только стабильная валюта даёт возможность ничем не нарушаемой конкуренции, объективному и твердому функционированию механизма формирования цен и равновесию динамизма рыночных сил.
Конструкция, созданная Ойкеном и его коллегами из Фрайбурга, ни в коей мере не соответствовали экономическим и политическим концепциям созданного нацистами Третьего рейха. По окончании Второй мировой войны снискала, однако, много влиятельных сторонников. Выделение вопроса «свободы» с одной стороны и «социальной безопасности» с другой, вместе с рекомендацией «постоянного развития» и «соответствия новым вызовам» привело к созданию эластической концепции экономического развития.
Быстрое развитие Западно-немецкой экономики и Wirtschaftswunder — экономическое чудо – были связаны с именем министра экономики, а затем канцлера федерального правительства Людвига Эрхарда, хотя влиятельные экономические деятели прекрасно знали, где находился источник его вдохновения, а так же интеллектуальная и научная база.
Фрайбургская школа переживала период расцвета на протяжении двух десятилетий, чтобы потом отдать значительную часть своего влияния англосаксонским либералам и американским монетаристам. В период кризиса в Германии снова, однако, оценили учение «старых мастеров». Мощные волны мирового финансового кризиса породили потребность в солидной, штормоотпорной конструкции с прочным фундаментом и крепкими основаниями.
Ордолиберализм оказывает сейчас влияние на политические и экономические элиты ФРГ. На собрании «ордолиберального фонда» во Фрайбурге канцлер Ангела Меркель ясно выразилась, сказав, что «в мире, к сожалению, нет слишком много Ойкенов». Похоже мыслят и её ближайшие экономические советники. Аксель Вебер отказался от поста вице-президента ЕЦБ, выражая этим своё несогласие на ограничение роли банка до печатного станка, производящего деньги без покрытия. Подобный поступок совершил близкий сотрудник Меркель Юрген Штарк, отказавшись от поста главного экономиста ЕЦБ. Штарк открыто признал, что Ойкен и его дело были «неистощимым источником вдохновения на протяжении всей его карьеры».
Оба экономиста прекрасно знали историю падения немецкой валюты в 20-х годах прошлого века, и последствий, к которым это падение привело. Печатание денег имперским банком с миллиардным номиналом, бешеная инфляция, голод, нищета, распад социальных связей, а, в конце концов, ограничение гражданских свобод, деструкция демократии, подрыв репутации государства и эра нацизма. Тут уж нет места на передвижение границ компромиссов. Неконтролируемая эмиссия это сознательное безответственное саморазрушение, действие ошибочное и вредное.
Поэтому ведущие немецкие экономисты и политики последовательно и с раздражающим других упрямством борются за стабильную валюту и независимость Центрального банка. За это ордолибералисты готовы отдать очень много. Если будет нужно, они ассигнуют очередные миллиарды евро помощи для других стран, поскольку это всё равно низкая цена за контроль над готовой к прыжку инфляцией и огромное влияние на экономическое равновесие.
В опубликованном в начале этого года исследовании «Длинная тень ордолиберализма: позиция Германии по вопросу кризиса евро» (авторы Sebastian Dullien и Ulrike Guérot), написано, что ордолиберализм является мощной теоретической и практической поддержкой для важнейших немецких политических партий: ХДС/ХСС, СвДП и в значительно меньшей степени СДПГ.
На экономических факультетах немецких университетов, кующих кадры для экономики, а затем в финансовых учреждениях, министерствах и Бундесбанке господствует убеждение о правильности принципов неоклассической концепции. Убеждённость в чётком функционировании рынка свободно конкурирующих микропредприятий, вера в действенность плавного формирования рыночных цен, создают конструкцию современной экономики, приспособляющейся к кратковременным потрясениям. Забота о чётко отрегулированном и информированном рынке важна для того, чтобы концентрация на вопросах предложения привела к общерыночному процветанию. Тогда продукция и занятость будут соответствовать усилиям со стороны предложения.
Иначе вопрос видят социал-демократы, приверженцы неокейнсианской школы. Они предлагают сконцентрировать государственные усилия на стимулировании роста. Они убеждают, как и их коллеги в других странах, что без экономического роста не будет рабочих мест, доходов населения, соответствующего спроса на рынке и дальнейшего развития.
Дебаты на тему экономической политики разгорятся в ФРГ только перед выборами (выборы в бундестаг состоятся в сентябре 2013 года. — «NewsBalt»). Но уже сегодня они оживают в Европе. Германия, хоть и отдаёт себе отчёт в силе своей экономики, не торопится самостоятельно взять на себя роль европейского лидера. Как сказал самый уважаемый политик ФРГ, почти 90-летний бывший канцлер и убеждённый социал-демократ Хельмут Шмидт: «Большинство наших соседей стало бы противиться этому (…), Германия оказалась бы в изоляции!». Каждое демократическое немецкое правительство должно выступать против изоляции, поскольку, как сказал Шмидт: «ФРГ требуется — так же с целью защиты перед самим собой – нахождение в европейской интеграции».
Этот взгляд разделяют все политические партии в Бундестаге. Германия как страна нуждается в европейском якоре, так же как и ЕС нуждается в демократической Германии, без участия которой нельзя решить никакой экономической проблемы. Проблема в том, что партнёры Берлина всё чаще воспринимают немецкую позицию как твёрдую, холодную игру за собственное влияние и интересы. Могут ли современные европейцы принять ордолиберальную концепцию сегодняшней Германии?
Понимание Германии необходимо как в Европе, так и в Польше.
Об авторе. Влодзимеж Кичиньски (Włodzimierz Kiciński), 54 года. Первый вице-президент компании «Польская медь». С 2002 по 2011 годы являлся президентом «Nordea Bank Polska». В 2010 году получил звание «Банковский менеджер года» по версии польской «Gazety Bankowej».
Также по теме:
Владимир Беспалов: «Четвёртый рейх», или Почему европейцы боятся Германии