В 1514 году в сражении при Орше объединённые силы Великого Княжества Литовского (ВКЛ) и Королевства Польского заставили отступить войска Московского княжества. Спустя полтысячи лет эти события используют как повод для очередной информационной кампании против России. 2014 год объявлен в Литве Годом сражения под Оршей. Призывы отметить это событие на самом высоком уровне звучат из уст белорусских и украинских националистов.
Для начала определимся, чем была и чем не была битва под Оршей.
Битва под Оршей была:
— совместной военно-политической тренировкой польских и литовских правителей того времени в их противостоянии с Россией;
— тактической победой, не имевшей стратегических результатов: главный приз этой битвы – Смоленск – так и остался за Москвой;
— попыткой польско-литовских сил вернуть добрый кусок русских земель, утерянный ими ранее;
Битва под Оршей не была:
— самым знаменательным эпизодом русско-литовских войн, достойным громкого празднования;
— проявлением московского экспансионизма на фоне польско-литовской скромности и смирения (об активной восточной политике Польши всем известно, а Литва воевала с Россией с XIV по XVІ вв. восемь раз, параллельно захватив часть территории современных Украины и Белоруссии);
— совместным патриотическим порывом поляков, литовцев, украинцев и белорусов против политики Московского княжества.
Есть факты, которые намеренно замалчиваются инициаторами превращения события 500-летней давности в широкомасштабное антироссийское действо. Например, участие в сражении наёмников в составе польско-литовских войск. Привлекать «диких гусей» было обычной практикой того времени, но литовские, польские, а также украинские и белорусские националистические СМИ об этом ничего не сообщают, чтобы не портить картину.
Смакуются подробности того, как втрое меньшее польско-литовское войско заставило отступить превосходящие силы московитов. При этом не сообщается, что параллельно с Литвой Московское княжество воевало с Крымских и Казанским ханством, что требовало распыления талантливых военачальников по трём фронтам.
Сама же численность русских войск является дискуссионным моментом, в т.ч., среди зарубежных историков, и оценивается от 13 000 до 150 000! Как раз последнюю цифру очень любят сторонники празднования 500-летней даты сражения под Оршей.
В стане современных наследников победителей под Оршей идёт молчаливая «драка» за право считаться главным победителем. Белорусские националисты кричат, что под Оршей победило «белорусское оружие». Украинские радикалы громыхают в своих СМИ, что победу под Оршей обеспечило участие «самого воинственного народа в мире» — украинцев. Литовцы полагают, что победа под Оршей – это, прежде всего, литовская победа, и отводят белорусам и украинцам вспомогательную роль.
Самое забавное, что в XVI в. украинцев и белорусов не существовало в виде политических наций, как сегодня. Все считали себя русскими, и даже на сайте украинской ультранационалистической организации УНА-УНСО сообщается об украинцах под Оршей, как о «руських». Современные необандеровцы думают, что убрав из слова «русский» одно «с», и добавив мягкий знак, они добьются того, чтобы считать русских России совсем другими, чужими русскими. В XVI в. слова «руський» и «русский» имели одинаковое значение.
Если кто и имеет право считать победу при Орше своей, так это Польша. Именно польские военачальники и польская политика играли первостепенную роль в событиях той войны. На втором месте – Литва, а уж украинские и белорусские националисты пусть довольствуются скромной ролью вспомогательных отрядов, да и то с натяжкой. Как говорится, пустая кастрюля громко гремит. В составе польско-литовского войска воевали православные, но делали они это, как подданные Великого Княжества Литовского (ВКЛ), а не из идеологических соображений, как пытаются представить сегодняшние националисты. Свои счёты с Москвой были у видного деятеля ВКЛ князя Константина Острожского, видного деятеля той эпохи, и участника сражения под Оршей, но и он был православный, и многое делал для укрепления православия в ВКЛ.
Его разногласия с Москвой не носили черты цивилизационного противостояния, как это было в случае с польскими правителями. Тем более натянутыми выглядят попытки украинских необандеровцев превратить Острожского в украинца-русофоба. Освещать деятельность Острожского на ниве православия они освещать не собираются, иначе возникнут параллели между ним и политикой Москвы, тоже направленной на защиту православия, станет понятно, что Москва для Острожского была соперником, но не заклятым врагом.
Сражение под Оршей. Полотно неизвестного автора.
На наших глазах происходит попытка спроецировать сегодняшние политические реалии на XVI в., создать искусственную атмосферу преемственности, будто бы существующей между теми, кто сражался против Московского княжества под Оршей, и сегодняшними украинскими и белорусскими националистами. Это попытка доказать недоказуемое – что необандеровская идеология и пронацистские симпатии белорусских националистов уходят корнями в далёкую седину, и оттого должны быть причислены к традициям украинского и белорусского народов. Это попытка исторически легитимизировать саму националистическую идеологию.
Печально, что в этом им подыгрывают политические силы в Польше и Литве. Литва, вообще, благосклонно относится к неонацизму. По инициативе праворадикальной украинской партии «Свобода», в Каунасе установлена памятная доска в честь Евгения Коновальца – создателя Организации Украинский Националистов (ОУН), ответственной за геноцид поляков и евреев в 1939-1945 гг.
Те же силы на Украине (т.е. партия «Свобода») ратует за проведение масштабных празднеств, посвященных сражению при Орше. Если где и есть идеологическая преемственность, так это между литовско-украино-белорусскими почитателями гитлеровских коллаборационистов, которые пытаются поставить себе на службу исторические события XVI в., и вплести их в канву, т.н., исторической политики в отношении России, т.е. беспрерывных к ней претензий.