— Вы на своей должности находитесь немногим более полугода. Как вы сами оцениваете этот период? Было ли это больше ознакомление со своей работой и людьми или вы сделали что-то ощутимое?
— К счастью, у меня была возможность очень интенсивно начать работать уже с первого дня, 1 апреля, потому что мой предшественник (прежний комиссар по правам человека швед Томас Хаммерберг) взял меня в свой последний визит в Боснию, Сербию, Хорватию и Словению. Я побывал с визитами в четырех странах, и мы уже опубликовали четыре больших доклада о Португалии, Англии, Финляндии, Италии. В этом году будет еще три доклада — о Македонии, Греции и Чехии. Работа очень интересная, интенсивная, учусь каждый день, и еще пять лет у меня впереди.
— Один из объектов вашего интереса в работе комиссара по правам человека – это то, как финансовый и экономический кризис в Европе повлиял на права человека. Насколько тяжелы его последствия и влияние?
— Это повлияло на права человека в очень многих странах, к тому же на многие и на различные права – и на социально-экономические, и на гражданские, и на политические. Дискуссии о кризисе в основном ведутся в южной Европе, хотя мы в Латвии тоже очень хорошо знаем, что такое кризис. Очень многие в Восточной Европе смотрят на уже урезанные зарплаты в Западной Европе и думают: «И нам бы хотелось такие зарплаты». Очень много людей в странах Совета Европы живут в довольно большой бедности, и для них этот кризис уже затяжной. Кризис больше всего влияет на менее защищенные группы – на детей, инвалидов, пожилых людей, иммигрантов, беженцев, цыган, или ромов, и моя функция в этих дискуссиях о кризисе напоминать о правах человека, обращать внимание на ситуацию с этими группами.
Крайне важно, чтобы основные структуры по правам человека — суды, полиция, омбудсмены или институты по правам человека – не уничтожались в условиях кризиса, потому что в таком случае это повлечет очень серьезные последствия для прав человека в будущем. Мы часто видели, что бюджеты именно этих структур урезались непропорционально много.
— Одно дело работать с правительствами, призывать политиков к разуму, чтобы они не урезали пособия и пенсии, а как с международными кредиторами, не надо ли апеллировать и к их совести, чтобы не требовали от государств больше, чем они способны сделать?
— Думаю, что надо, хотя в условиях Латвии, несколько я помню, именно Международный валютный фонд и Европейская комиссия говорили: вы не должны урезать за счет пенсий и тому подобное. Мой мандат – говорить не с Международным валютным фондом, а, скорее, с правительствами стран-участниц Совета Европы. Ясно, что и Европейская комиссия играет свою роль, и, хотя она является моим партнером, иногда она не реализует достаточно жесткую политику по правам человека, и в этой связи моя обязанность критиковать Европейскую комиссию, и я это делаю. А работать с Международным валютным фондом и Всемирным банком у меня нет мандата, хотя я должен наблюдать за тем, каковы последствия их деятельности в отдельных государствах.
— Насколько большим было и до сих пор остается влияние кризиса на права человека в Латвии?
— Думаю, что все случилось так быстро, что не было времени консультироваться, как это повлияет на детей, инвалидов, старых людей. Жаль, поскольку мы видим примеры в других странах, как можно урезать так, чтобы неравенство в обществе не становилось больше, однако в нашем случае произошло обратное.
Жаль, что наши институты по правам человека — омбудсмен и другие — не были достаточно сильны, и правительство не могло с ними консультироваться, чтобы выяснить, что согласуется с правами человека, что более проблематично. Ясно, что кризис затронул особо не защищенные группы, и мы это в действительности не осознаем, потому что данных о положении детей, инвалидов, цыган в Латвии у нас очень мало, и когда они будут доступны, мы обнаружим, что проблемы намного серьезнее, чем мы первоначально думали.
— Как часто за полгода в коридорах Совета Европы вам приходилось слышать о Латвии?
— Довольно часто. Имя Латвии в коридорах Совета Европы, наверное, будет склоняться в связи с конвенцией о нацменьшинствах, тогда, когда опубликуют доклад комитета по предотвращению пыток, и когда у меня будет какой-то визит в Латвию. Сейчас его в моих ближайших планах нет, но я, безусловно, это сделаю, потому что я должен посетить все 47 стран Совета Европы, и во многих из них я побываю неоднократно, так что, в будущем обязательно приеду в Латвию, но когда это будет, точно не могу сказать.
— Как вы оцениваете идею об инициировании референдума в Латвии об автоматическом предоставлении гражданства всем негражданам?
— Референдумы — это, конечно, проявление демократии, но мне бы хотелось видеть перемены в политике по гражданству после дискуссий и голосования большинства в парламенте. Это нужно с точки зрения прав человека, давно известно, что многие институты в Латвии уже призывали произвести определенные изменения, в особенности касательно детей неграждан. Я очень надеюсь, что этот вопрос в Латвии будет решен.
— Скоро вы поедете в Россию. Каким вопросам вы там уделите внимание?
— Бюро комиссара Совета Европа длительное время сотрудничает с Россией, как и со всеми странами-участницами Совета Европы. У нас особые отношения, потому что мало таких институтов, которым разрешено работать в сфере прав человека на Северном Кавказе. Другой вопрос, конечно, — насколько велико влияние этой работы. Проблем там много, и они серьёзные.
Это будет ознакомительный визит, во время которого я встречусь и с должностными лицами, и с активистами по правам человека, и с российским омбудсменом, чтобы подготовить почву для полноценного визита с докладом в следующем году. Я определил, по меньшей мере, один из приоритетов для анализа ситуации в России — это судебная система.
Россия – это государство, из которого в Европейский суд по правам человека поступает больше всего жалоб — четвертая часть всех жалоб. Они по разным вопросам — и о положении в изоляторах досудебного следствия, и о положении в Чечне и в других местах Северного Кавказа, и о порядке рассмотрения дел. Я уже публично заявлял, что с теми странами, откуда в Европейский суд по правам человека поступает больше всего дел, постараюсь работать интенсивно, чтобы выявить причины, найти решения и содействовать реформам. Это один из вопросов, и, разумеется, эффективность и независимость судов очень тесно связаны со многими правами человека.
— Будете ли вы обсуждать в России также конкретные дела, например, получившее в последнее время широкое и громкое звучание заключение девушек из панк-рок-группы Pussy Riot?
— Мандат не позволяет мне рассматривать индивидуальные жалобы. Скорее, эти индивидуальные случаи могут быть симптомом более широких проблем, которые я проанализирую, а именно: о независимости судебной системы, политизации и тому подобное.
— Чувствуете ли вы, что на вашей должности у вас действительно есть возможность повлиять на процессы?
— Не всегда и не во всех странах, но я уже слышу, как откликаются на наши доклады или как используют сказанное или написанное мною. Зачастую это лишь сотрудничество с другими, с людьми, которые хотят реализовать реформы в своих странах, я могу их воодушевить и дать им дополнительные аргументы. Однако голос комиссара Совета Европы по правам человека звучит намного громче, чем я думал.
Источник — «Latvijas Avize».
Перевод — ИноСМИ.