Страны региона Балтийского моря имеют одно характерное отличие — ориентацию на автономность в экономической, культурной, внешнеполитической сферах. До начала 90-х годов скандинавы жили на самообеспечении, избегая импортирования тех услуг и товаров, которые они в состоянии были произвести сами. Напрашиваются параллели с советскими реалиями, и действительно, только последние двадцать лет государство в Швеции и Норвегии отказалось от монополии на телерадиовещание, то есть почти одновременно с Россией.
Смотря на регион Балтийского моря в целом с точки зрения политического ландшафта, следует отметить, что он обладает высокой степенью политических, культурных, социальных и экономических связей. В начале нового века для региона Балтийского моря характерно отсутствие действительно острых политических или военных противоречий. Обретение независимости и укрепление государственности в прибалтийских странах также создало предпосылки для снижения уровня их обеспокоенности собственной безопасностью, а опасения трёх балтийских республик по поводу России, очевидно, носят дежурный характер и, в принципе, не могут исчезнуть совсем ни при каком развитии событий в регионе.
Целостный региональный подход, в должной мере учитывающий специфику и перспективы региона Балтийского моря, пока отсутствует. Вопрос о балансе региональной специфики и общей политики европейской интеграции в свете последних результатов парламентских выборов в Финляндии и Швеции, когда произошло усиление позиций националистов и правых приобретает новое звучание. В отличие от нас северные соседи не живут реалиями сегодняшнего дня, им проще.
В Калининградской области, как и в остальных регионах России, ощутим маргинальный характер социальных слоев, живущих настоящим. Это обстоятельство наиболее ярко проявилось в условиях кризиса под влиянием фактора территориальной обособленности региона. В этом контексте Калининградская область, оставаясь частью России, может быть площадкой для межкультурного диалога, избегая опасности превращения в двойную периферию (в отношении России и ЕС). Базой для этого является наличие особой социальной и культурной модели поведения и повседневного существования.
Очевидно, что процесс европеизации сказывается на калининградцах почти в такой же мере, как и на жителях Прибалтики. Но в тоже время, поведенческая модель калининградцев, базируется на ценностях, характерных для России в целом, нежели для европейского сообщества. Стоит иметь в виду, что особая ситуация с Калининградским регионом связана в большей степени с влиянием других культурных и социальных условий вокруг неё, нежели с территориальной оторванностью как таковой. Важной задачей для калининградцев в существующих геополитических условиях видится активное участие в диалоге на уровне культуры, науки, образования, экологии, социальной сферы.
Полноценная реализация этой функции невозможна без свободного передвижения. Причём не обязательно наличие полноценного безвизового механизма, на данном этапе достаточно возможности получать шенгенскую многократную визу свободно без приглашений и других специфических документов.
Кстати, опасения по поводу того, что калининградцы в массовом порядке двинут в «большую Европу» представляются неоправданными. Конечно, не стоит забывать о том, что национальный состав Калининградской области в последние годы стремительно меняется и становится более разнообразным, этот процесс теперь только будет набирать обороты. Это не может не беспокоить наших северных соседей в связи с переговорами по визовому вопросу. А последние изменения политического ландшафта, когда в Швеции впервые в парламент прошли представители «Шведских демократов» (партии правого националистического толка), а в Финляндии 19 % получили евроскептики и националисты «Истинные финны», только будут обострять эти опасения, тем более, что объективные реалии ставят страны Северной Европы перед необходимостью модифицировать свою миграционную политику и подход в отношении беженцев.
Немало жителей региона уже сейчас имеют шенгенские визы, но едва ли кому-то из них они помогли перебраться в Европейский Союз. Она не даёт права неограниченного пребывания, поступления в ВУЗ или устройства на работу. А вот значительно повысить поток туристов в обоих направлениях, качественно облегчить культурные, научные, экономические контакты, и, конечно же, перемещение в «большую Россию», шенгенская виза может.
Кстати, упрощение двусторонней мобильности значительно увеличило бы узнаваемость Калининграда в других странах Европы. Без свободного перемещения невозможно формирование целостного представления о Калининградской области, как о туристическом направлении, обладающим привлекательным имиджем. А пока, немало жителей из соседних стран региона Балтийского моря с трудом смогут показать на карте Калининградскую область. Конечно, многие что-то где-то слышали, но почти ничего не представляют о нас.
Поэтому пока Калининградская область вряд ли может претендовать на образцово-показательный регион сотрудничества.
Как много нам приходилось слышать о скандинавской модели или о «шведском социализме», который правильнее было бы назвать социально ориентированным капитализмом, в котором, как и везде надо платить, только те, кто может больше – платит за тех, у кого меньше. Это не всегда справедливо, но эффективно и оправданно. Политическая система государств Северной Европы, куда в отличие от Скандинавии входит и Финляндия, имеет свои особенности.
В Финляндии, которая является республикой, исполнительная власть в лице президента довольно влиятельна за счёт широких полномочий. В Норвегии, Швеции и Дании роль парламента традиционно высока. Говоря о внешнеполитическом курсе стран Северной Европы, стоит иметь в виду глубокую солидарность в процессе выработки зарубежной политики. Интеграционные процессы на государственном и межрегиональном уровне имеют богатую историю и крепкие традиции.
Несмотря на бурный опыт ожесточенных военных конфликтов, мало кто в Скандинавии может представить себе угрозу, исходящую от ближайшего соседа. Они ворчат, иногда завидуют и рассказывают циничные анекдоты друг о друге, но в любом случае, отношения строятся на глубоком взаимном доверии и уважении интересов.
Сегодня Скандинавская модель стоит перед необходимостью меняться. И она обновляется — становится более либеральной по форме, более гибкой и восприимчивой. В 90-е годы, после распада СССР, и, особенно после вступления в Европейский Союз скандинавские страны в той или иной мере перешли к общеевропейской модели управления экономикой с более обширной частной инициативой и гибкой системой налогообложения. Эти тенденции почти сразу привлекли новых инвесторов и начали менять внешний облик скандинавских городов.
Обретение своей независимости Прибалтийскими республиками в результате прекращения существования Советского Союза открыло их финансовые, торговые и промышленные рынки североевропейским предпринимателям. Высокая степень зависимости финансовой сферы от северных соседей оказалась «палкой о двух концах», один из которых болезненно ударил во время последнего экономического кризиса, от которого Прибалтика ещё пока не оправилась.
В основе современной модели общества в Скандинавии лежит то, что она является моделью государства благоденствия. Не стоит её идеализировать, но нигде больше в мире, нет такого количества научных центров и исследовательских групп, которые бы занимались этой темой – государством и обществом благоденствия. Потому что в Скандинавии есть предмет для изучения, и он прошёл проверку временем.
Государства Северной Европы занимают особое место среди стран с многопартийной системой. Как таковой период классической многопартийности закончился для них с приходом к власти социал-демократов. С того момента партийные системы северных стран можно было характеризовать как двухпартийные, где несколько маленьких партий в союзе друг с другом действуют против одной большой. Эта ситуация несколько модифицировалась сейчас, когда на политической арене противоборствуют широкие партийные блоки, включающие в себя крупную партию, и её малых сателлитов.
Создание широких политических блоков в целом характерно и для Прибалтики, где на выборы идут не только отдельные партии, а партийные блоки. Стабильность и уверенность в завтрашнем дне чётко проявилась во время последнего экономического кризиса, который страны Северной Европы (если не считать Исландию) пережили, практически не заметив. Нет, конечно, и у них были свои последствия, но они носили точечный не системный характер.