С распадом СССР Калининградский полуэксклав из-за своего стратегически важного и, при этом, уязвимого, положения является объектом пристального внимания западных аналитиков. Как правило, этой части российской территории отводится участь атакуемой территории или, как минимум, максимально интегрированного в западные политико-экономические структуры кусочка России. Особенно часто о Калининградской области рассуждают польские эксперты (в силу географической близости региона).
Не все из них желают видеть в Калининграде яблоко раздора. Напротив, в польской экспертной среде раздаются голоса (пока ещё крайне немногочисленные) о необходимости превращения Калининграда в точку геополитического соприкосновения трёх государств – Польши, Германии и России. Именно с такой идеей выступает Лешек Сыкульски (Leszek Sykulski), директор Института геополитики в Ченстохове.
Подобные взгляды можно назвать достаточно революционными, ибо, в соответствии с ними, Варшаве придётся отказаться от видения Польши, которую польский геополитик первой половины ХХ в. Адольф Бохенски называл «проклятым местом Европы», как зажатого между двумя агрессорами (Россией и Германией) государственного организма. Это предполагает эволюцию польской геополитической мысли в сторону континентализма и отказ от образа Польши «в германо-российских клещах» в пользу образа Польши как покладистого германо-российского соседа.
Калининграду, ни много ни мало, отводится роль регионального полюса, на базе которого возможно сплочение Варшавы, Берлина и Москвы для противостояния американской гегемонии на европейском континенте. Начало конструктивному диалогу было положено 21 февраля 2011 г. , когда в Калининграде состоялась встреча глав комитетов по международным делам Госдумы РФ, германского бундестага и польского сейма.
Гипотетический Калининградский треугольник (по примеру польско-немецко-французского Веймарского треугольника) станет несущей конструкцией Средней Европы – большого пространства между Балтикой, Адриатикой и Чёрным морем. Концепт Средней Европы несёт в себе геостратегический смысл. Он шире термина Центрально-Восточной Европы и отличается от последнего континенталистским, т.е. антиатлантистским смысловым наполнением. Калининградская область, как связующее звено между Средней Европой и континентальной массой российской Евразии (с незначительными прибалтийскими вкраплениями между ними), может стать стартовой площадкой для здоровой региональной интеграции, а в идеале – ступенькой для единого пространства от Лиссабона до Владивостока, если пользоваться терминологией бельгийского геополитика Жана Тириара. Похожую идею вынашивал и Шарль де Голль – Большая Европа от Дублина до Владивостока. Сыкульски предлагает создание т.н. Калининградской зоны безопасности, в рамках которой совместно решались бы вопросы военной и энергетической безопасности, а также рассматривался бы ещё целый ряд аспектов трансграничного польско-немецко-российского сотрудничества: интенсификация сотрудничества научных центров, кооперация в военно-промышленной сфере, наращивание товарооборота, разработка совместных мер противодействия терроризму и трансграничной преступности. Для борьбы с терроризмом предлагается учредить объединённый антитеррористический комитет, что в разы повысило бы эффективность борьбы с данной угрозой.
Несомненно, ровные и бесконфликтные отношения с Берлином и Москвой — в интересах Варшавы, особенно с учётом плодотворного сотрудничества Германии и России в энергетической сфере. Польша, откажись она от недальновидной политики противостояния с Кремлём всегда и везде, получила бы гораздо больше дивидендов, как экономических, так и политических. Поэтому логичным результатом сближения Германии, России и Польши на базе Калининградского треугольника должно стать создание энергетического консорциума, а это уже – прямой путь к более тесному экономическому сближению Европейского Союза с Союзом Евразийским, о котором недавно заявил президент Владимир Путин. Прелюдией к Евразийскому Союзу служит Таможенный Союз России, Белоруссии и Казахстана, поэтому Калининградский треугольник послужил бы для Варшавы экономическим «трамплином» для продвижения на рынки Евразийского Союза.
Таким образом, идея создания Калининградского треугольника есть идеей пан-континентальной интеграции Европы с Россией. Это несёт угрозу англосаксонской гегемонии в регионе и грозит подорвать безапелляционное влияние Вашингтона в масштабах всей Европы. Однако стратегическими партнёрами Варшавы, если она хочет строить гармоничные отношения с соседями, является не Вашингтон, которому, напротив, на руку напряжённость в польско-российских и польско-немецких отношениях, а Москва и Берлин. К сожалению, мышление польских политических элит характеризуется инерционностью и некоторой исторической косностью, когда на Россию смотрят только как на врага. До недавнего времени поляки точно так же смотрели на Берлин, но выгоды от экономического сотрудничества с западным соседом перевесили горечь исторических обид.
Современная польская геополитическая мысль зарекомендовала себя как отражение геополитики атлантизма, наиболее выпукло выраженной во внешнеполитических действиях Соединённых Штатов и Великобритании. В экспертно-аналитических институтах и центрах, пропагандирующих идеи военно-политического единения Польши с США, недостатка нет. Тем не менее, альтернативным направлением в польской геополитике можно считать континенталистскую школу, к которой и относится возглавляемый Сыкульским Институт геополитики в Ченстохове. «Ченстоховское» направление зародилось сравнительно недавно и пока является миноритарным течением, и проатлантистская геополитическая мысль в Польше имеет явный количественный перевес над польским континентализмом. Тем не мене польский континентализм, несмотря на сравнительную непопулярность, предпринимает довольно успешные попытки выйти из маргинального состояния и занять свою интеллектуальную нишу.
С социологической точки зрения, высказанная концепция Калининградского треугольника должна послужить «идеальным типом» (по Максу Веберу), т.е. заданным совершенным ориентиром, на пути к достижению которого возможны корректировки и изменения. Однако сам факт появления подобных мыслей в соседней Польше – положительный сигнал.
Также по теме:
Приграничная Польша: «ментально-духовная» Украина, приоритетная Германия и дрейфующий Калининград