Зацикленность Польши на «российском вопросе» даже самим поляками иногда воспринимается как комплекс. Создаётся впечатление, что без России именно такой, какой её рисует себе Польша, не было бы самой Польши. Не Польша нужна России, чтобы там ни писали пропагандистские СМИ в самой Польше. Напротив, Россия нужна Польше, как «значимый иной» (социологический термин), т.е. тот, в ком ты видишь себя, как в зеркале. Для Польши Россия – это её контрбаланс во всём: в политике, культуре, религии.
Но история Польши знает целую династию королей (пястовскую), основным кредо которых было развитие ровных отношений с Востоком (т.е. Русью), и жёсткое оппонированию западному (т.е.немецкому) экспансионизму. Поворот геополитического острия Польши с запада на восток произошёл на рубеже XIV-XV веков, когда Пястов сменили Ягеллоны. Термин «ягеллонская политика» как раз подразумевает агрессивное проникновение польского влияния на восток с одновременным затишьем на западе, вплоть до заключения военно-политических союзов.
Ярким воплощением этой политики была доктрина «Междуморья» маршала Юзефа Пилсудского, высказанная им в 1920-х годах — конфедеративного государства, которое включало бы Польшу, Украину, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, Молдавию, Венгрию, Румынию, Югославию, Чехословакию, а также, возможно, и Финляндию, и простиралось бы от Чёрного до Балтийского моря. В полном объёме проект «Междуморья» так и не был реализован. Мозаичность территорий, простирающихся от Балтики до Черноморья, не давала никаких надежд на достижение консенсуса с их политическими элитами. Однако, наличие на карте мира де-юре независимых Молдавии, Прибалтики, Украины, Белоруссии и т.д. говорит о частично сбывшихся мечтах покойного маршала, который мечтал также о разрыве самой России вдоль этнических швов.
Симптоматично, что давняя идея «Междуморья» и сегодня ещё находит отзыв у части интеллектуалов, принадлежащих к геополитической школе, которую условно можно назвать «краковской». Площадкой для развития и популяризации этой идеи служит краковский Центр политической мысли (Osrodek Mysli Politycznej). Но «краковская» школа не является монополистом в польском геополитическом дискурсе. На одном с ней интеллектуальном поле развивается т.н. «варшавская» школа. Её отличие от «краковской» в том, что «варшавская» школа имеет чёткую проамериканскую ориентацию, как безальтернативный выбор для Польши в условиях её соседства с Россией, а концепцию «Междуморья» рассматривает как романтическую грёзу былых времён. Средоточием «варшавской» геополитической мысли является Центр изучения восточных территорий (Osrodek Studiow Wschodnich).
Третьим направлением в польской геополитике можно считать «ченстоховскую» школу. «Ченстоховское» направление зародилось сравнительно недавно и пока является миноритарным течением. Её миноритарность в том, что представители этой школы ратуют не за талассократическую ориентацию Польши на международной арене (т.е. на Великобританию, США как страны морской цивилизации), а на Россию и Германию (т.е. континенталистские страны, страны сухопутной цивилизации). С учреждением в 2007 году в Ченстохове Института геополитики (Instytut geopolityki) континенталистская геополитическая мысль вышла на более высокий интеллектуально-политический уровень, поскольку Институт геополитики поддерживает отношения с правительственными структурами и частью польской интеллектуальной элиты. На похожих позициях стоит также Европейский центр геополитического анализа (Europejski Centrum Analiz Geopolitycznych), который активно сотрудничает с экспертами из стран СНГ.
Очевидно, что проатлантистская геополитическая мысль в Польше имеет явный количественный перевес над польским континентализмом. Две из трёх геополитических школы в той или иной мере привержены талассократическим концепциям, которые приобретают различную военно-политическую форму – от идеи ягеллонской империи и «Междуморья» до создания Pax Polonica или присоединения к НАТО. Далее, из двух традиционных польских внешнеполитических парадигм – пястовской и ягеллонской – преобладает последняя, подразумевающая проникновение на Восток. Интеллектуальный базис ягеллонской доктрины формировался на протяжении не одного столетия, и в современной польской геополитике талассократические принципы, исповедуемые «варшавской» и «краковской» школами, — суть современного измерения доктрины Ягеллонов.
История пястовских традиций во внешней политике осталась далеко в глубине веков. Ягеллонская идея не только свежее по времени, но и закреплена в польском национальном сознании целым рядом исторических ассоциаций (русско-польские войны XVII века, 1939 год, Катынь и проч.). Поэтому проатлантистская политика Варшавы имеет несравненно более насыщенную и долгую историю. Но это не означает, что польские «континенталисты» не имели предшественников, а саму континенталистскую идею отстаивали и отстаивают явные маргиналы. Отнюдь.
Одним из апологетов внешнеполитической ориентации Варшавы на Россию был известный в Европе польский философ и математик Юзеф Хёне-Вронски (Jozef Hoene-Wronski), автор термина «мессианизм». Он полагал, что славяне, особенно русские, как цельная этническая категория, призваны к исполнению высокой мессианской функции. В качестве двух колонн, на которых будет держаться мир, Хёне-Вронски видел двух правителей – Римского епископа и русского царя. В 1851 году он изложил свои идеи в открытом письме русскому императору Николаю I. Хёне-Вронски благосклонно относился к монархическому строю, а в консервативном Священном Союзе континентальных держав — Пруссии, России и Австрии — усматривал орудие всечеловеческой миссии, противостоящее либерально-позитивистскому европейскому лагерю, к которому склонялась польская интеллектуальная мысль. Мессианизм поляка Хёне-Вронского – мессианизм славянофильский, это интеллектуальный переход от идеи России-Третьего Рима к идее польского мессианизма, где не отрицается историческая миссия Руси, а подчёркивается с ещё большей силой. Философское обоснование геополитических взглядов Хёне-Вронского соотносится с геополитическими устремлениями России и, главное, совпадает с видением роли России как одного из самодостаточных геополитических центров. Метафизическое понимание Хёне-Вронским исторической миссии русских не противоречит мировоззрению самих русских.
Но сейчас Польше приходится иметь дело уже со своими национальными швами, которые правильней было бы назвать швами региональными. В польской части Силезии всё громче раздаются голоса с требованием предоставить региону большую автономию. Такое развитие событий в регионе, расположенном на германо-польской границе, может иметь далеко идущие последствия. Всё зависит от того, в каком направлении удастся канализировать протестный потенциал местных жителей.
Недавно в городе Пщина Силезского воеводства Польши состоялся пробный референдум, в котором приняло участие 1700 человек. 96,4% высказались за автономию. Главная причина – экономическая. Избиратели надеются, что автономный статус Силезского воеводства позволит оставлять в местной казне больше денег. Идея голосования принадлежит Движению за автономию Силезии, руководитель которой, Ежи Гожелик, уже известен своими публичными заявлениями о том, что не чувствует себя поляком. Его сторонники отстаивают будто бы существующую силезскую национальную идентичность, которая объединяет уроженцев Силезского воеводства и тех, кто проживает здесь долгие годы. Вызывает их недовольство также официальная польская историография, которая умалчивает о том, что польская Силезия знала 7 веков существования вне границ Польши. Силезская культура, по их мнению, нуждается в охране и бережном отношении из-за насильственных влияний культуры польской. К процессу подключились местные политики, некоторые из которых идут так далеко, что призывают признать силезский диалект региональным языком. Похоже, что со временем силезский вопрос может превратиться в головную боль Варшавы и повлиять на её отношения с Берлином, который пока молчаливо присматривается к ситуации в Силезском воеводстве, где немецкое культурно-экономическое влияние довольно внушительно.
Но если даже предположить заинтересованность Германии в дальнейшей автономизации и германизации польской части Силезии, и последующую за этим негативную реакцию польских властей, в целом польская геополитическая мысль не претерпит никаких изменений, поскольку в ней уже имеются интеллектуальные наработки, очерчивающие главные максимы западной польской политики. О ней говорят не часто. Куда чаще мы слышим о восточной политике Польши.
Также по теме:
МИД Польши и ФРГ реанимировали доктрину челобитчика перед Третьим рейхом
P. S. После публикации этой статьи на «NewsBalt» польский портал «Kresy.pl» перевёл материал и разместил его на своём сайте со следующей ремаркой: «Содержание статьи не следует путать с позицией редакции портала. Статье мы публикуем в первую очередь для того, чтобы польские читатели могли обратиться к анализу ситуации в нашей стране с точки зрения украинского исследователя».