Независимо от сложной игры главных актантов современной политики, независимо от напряжённой проблематики балтийской политической головоломки, в которую втянуты все страны «балтийского пояса», у российского региона Калининград всё более отчётливо выкристаллизовывается одна единственная и великая миссия, которая всё ещё кажется далёкой от реальной политики: это – миссия «парадигмального моста» как в политике, так и в культуре в целом.
Нет сомнения, что свет этой миссии пока едва брезжит, но особое геополитическое и культурно-историческое место Калининграда всё настойчивее доказывает беспомощность современной политической бухгалтерии в отношении этого «острова». Многими он воспринимается сегодня как «остров нестабильности» с нарастающей опасностью «двойной периферии», и лишь немногие прозревают в его истинную сущность как «острова надежды». Для этой надежды нужны, однако, не только особый формат историко-политической серьёзности в оценке современного положения в мире, но и особое гражданское мужество, поскольку «Quo vadis?» («Куда идёшь?» — «NewsBalt») касается не только этого региона, но и всей мировой политики в целом, достигшей какого-то «пророческого перекрёстка» в своей истории. Этот «перекрёсток» предвосхищен в философском дискурсе региона, в трактате Иммануила Канта «К вечному миру»: Кант предупреждал потомков, что у человечества есть только два пути – или к вечному миру «союза народов» (сам термин – от Канта) на основе политики, «преклонившей колени» перед «моральным законом», или к вечному миру на «церковном погосте человеческого рода». Серьёзные аналитики, решающие задачи долгосрочной культурно-цивилизационной стратегии, хорошо понимают всю эсхатологическую серьезность современного этапа истории – to be ore not to be! That is the question!
Регион Калининград в своей типологической эмблематике кристаллизует проблему этой «пророческой перекрёстности», поскольку, с одной стороны, не вписывается в привычные алгоритмы тех «истин», которые служат современной «политической корректности», уже давно ставшей некорректной, а с другой стороны настойчиво указывает на необходимость «парадигмальной метанойи», т. е. жизненно важной смены дискурсивных кодов современной политики на основе «нового Просвещения».
История этого региона с его «опытом жизни» и «опытом ада» хранит в себе какое-то настойчивое вопрошание о необходимости распахнуть окно в новую онтологию, и это вопрошание стало ещё настойчивей, когда в начале 90-х годов Калининград превратился в осколок рухнувшего Советского Союза, в российский эксклав, а с 2003 года в европейский остров-анклав в окружении новых членов ЕС и НАТО. Новое развитие событий грозило системным крахом из-за огромных трудностей системной трансформации и анклавной жизни: к 1995 г. было потеряно больше половины валового регионального продукта и почти 64% промышленного выпуска, стремительно выросли безработица, бедность и преступность.
Сегодня регион переживает восстановительный подъём экономики. После 1998 г. вплоть до мирового кризиса в каждый из последних трёх лет ВРП здесь увеличивался в среднем на 9,7%, а промышленность – на 15,5%, что намного быстрее, чем в целом по России. В Калининграде росли инвестиции в основной капитал (37 – 40% при 9 – 17% по стране в целом). Благодаря режиму Особой экономической зоны и Федеральной программе регионального развития стали развиваться не только традиционные отрасли – кораблестроение, пищевая промышленность, металлообработка, рыбная отрасль, порт, но и новые: производство мебели и бытовой техники, автомобилестроение.
Однако у региона, по-прежнему, много проблем и трудностей. Калининград, находясь в «Балтийском поясе роста» — одной из самых динамичных зон современной Европы – продолжает экономически отставать от многих других регионов, как и 10 лет назад: это отставание отчасти объясняется особенностями прежней хозяйственной структуры, но главную роль сыграли глубина спада 90-х годов и усиление структурных перекосов при наращивании импорта и теневых оборотов. Те же факторы предопределили и ещё больший отрыв от европейских соседей: регион в более чем 1,5 раза отстает от трех стран Балтии, в 2 раза от Польши, в 4 раза от Германии и Швеции.
Расширение ЕС поставило регион перед особым вызовом истории. Пытаясь ответить ему, Россия и Европа развивают идею Калининграда как «пилотного региона» в рамках совместного проекта России и ЕС. Инновационный замысел состоит в том, чтобы на опыте Калининграда начать отрабатывать новые технологические подходы к решению реальных экономических проблем конкретной постсоветской территории в условиях объединяющейся Европы и глобализации. Калининград сотрудничает со многими государствами «балтийского пояса». Здесь открыты Генеральные консульства Польши, Литвы, Германии, Швеции (недавно закрыто), дипломатические представительства Дании, республик Исландия и Хорватия. Поддерживаются отношения с Белоруссией, Чехией, Голландией, Италией, Венгрией и Францией. Идея активного сближения с Европой остаётся в регионе приоритетной, несмотря на то, что в глобальном политическом дискурсе Россия идентифицирует себя не как европейская, а как евразийская держава. Европейцы надеются на сотрудничество в формате программы «Северное измерение» и других европейских инициатив.
Согласно социологическим данным, к пессимистам пока относится абсолютное большинство жителей региона. Для 75% из них характерны высочайший уровень социально-политической пассивности и нижайший уровень гражданской инициативы. Одна из причин – сохраняющаяся бедность: согласно официальной статистике 25% жителей региона живут за чертой бедности. Это больше среднего уровня по России.
По-прежнему сохраняется низкое качество жизни, что вызвало, кроме всего прочего, 12% увеличение числа заболеваний в регионе. При этом число детских заболеваний увеличилось на 21%. В области – высокая смертность: в 2002 г., согласно переписи населения, здесь проживали 953 000 человек; сегодня – 944 000. По-прежнему острой остается проблема наркомании и алкоголизма, а также суицидальная проблематика: уровень самоубийств в регионе превышает средне российский показатель (по состоянию на 2006 г. на 25%).
Если кратко суммировать положение дел, то оно сводимо к диагнозу – противоречивость и непредсказуемость. Регион пребывает в сложном поле напряженных противоречий между «европейскими надеждами» и постмодернистской формой национального этатизма, между робкими исканиями новой «кантовской идентичности» и острейшим антропологическим кризисом, между бюрократическим и олигархическим цинизмом и духовно-нравственными исканиями, между богатыми и бедными…, в конечном итоге, между двумя альтернативами – стать «островом нестабильности» или «островком надежды», примером качественно нового дискурсивного кода для политических стратегий будущего. Регион остается заложником несовершенных, устаревших дискурсов того онтологического принципа, который привел цивилизацию к опасной границе выживания.
<…>
И само провидение уготовило Калининграду миссию быть «заложником» этой онтологии, а именно – онтологии морального принципа, необходимость которой для выживания человечества доказывал Кант, назначив моральный закон мостом не только к вечному миру, но и к Богу. Само имя Канта – Иммануил – означает в древнееврейском языке «Бог с нами». И вряд ли стоит русскому православию испытывать духовную аллергию в отношении Канта, не постигнувшего идею единосущности Христа и Бога, Сына и Отца, в чем упрекал Канта и его кенигсбергский антипод Гаман.
Кант, несмотря на дуалистическое «эпохе» эпохи Просвещения, не отрекается от того, что и богоцентрическое сознание признает сущностно необходимым – от «категорического императива» совести. Собственно, единственным региональным проектом для сложного региона Калининград должен стать «проект Иммануил», призванный «открыть окно» в «онтологию совести», основой которой является гражданское общество с приоритетами долга, ответственности, терпимости, образования.
Вольно или невольно большинство политиков, историков, да и простых людей, понимают, что регион Калининград занимает особое место в «сценариях будущего», особенно в «сценарии Надежды», поскольку является своеобразным перекрёстком, на котором пересекаются дорогие многих стран, ведущие в будущее. Но это не только геополитический или «технологический» перекресток между Россией и ЕС. В большей мере, это – духовно-нравственный перекрёсток, своеобразная духовно-политическая сверхзадача. В этом смысле Калининград мог бы стать поистине «звёздным перекрёстком» со своей особой «технологией Надежды», о которой мечтали и мечтают многие в нашем мире, стать центром нового Просвещения, в развитии которого узнается и особая миссия университета им. Иммануила Канта.
За последние годы этот университет стал мощным научным и образовательным центром, призванным к тому, чтобы в «точке бифуркации» современной цивилизации содействовать жизненно необходимой реабилитации «практического разума» Канта с целью установления в мире единственной диктатуры, способной противостоять расчеловечеванию человека и создать условия для общепланетарной интерсубъективности – диктатуры Совести.