Законопроект о НКО стал очередной темой для бурной дискуссии политизированной общественности. По сути, большего всего недовольства вызывают далёкие от корректности формулировки. Типа «иностранных агентов». Можно сколько угодно ссылаться на опыт США и прочих стран, изображая при этом полную амнезию по поводу отечественного контекста этого словосочетания.
Советский режим до своего издыхания иступлёно сражался именно против «агентов иностранных разведок». Поэтому использование понятий из близкого семантического ряда однозначно приведёт к оживлению негативных стереотипов, 70 лет вбивавшихся в подсознание. То, что авторы проекта настаивают именно на этой формулировке, усиливает подозрения. Возникает стойкое ощущение, что речь идёт не только о желании навести порядок во взаимодействии отечественного гражданского общества и зарубежных спонсоров, но и стремлении заодно малость подмочить репутацию жёстких критиков действующего режима. Опасения вызывает и наша милая правоприменительная практика. Уж слишком часто органы, призванные следить за исполнением законов и наказывать за их нарушение своими действиями вызывают мысли об исполнении политических заказов, а не строгого исполнения функциональных обязанностей.
Если же отвлечься от выше упомянутых факторов, то сомнений в необходимости сделать максимально прозрачными отношения НКО с иностранными благодетелями нет и быть не может. Любое нормальное государство не хочет, чтобы его граждане реализовывали не собственные нужды и запросы, а исполняли заказы внешних сил. В эпоху непрерывных гуманитарных интервенций и запредельно широкого трактовки концепции прав человека подобные подозрения сложно назвать гипертрофированными. Свою роль сыграло и тиражирование модели «цветных революций», в которой иностранные эксперты и лагеря подготовки активистов, финансируемые «добрыми людьми» из других государств, отметились более, чем активно.
В своё время большевики носились по земному шару с идей стимулирования мировой пролетарской революции, как скипидаром подмазанные. Ничего хорошего в этом по определению не было. Что в равной степени к любому вмешательству во внутреннюю жизнь суверенных государств под любым флагом. Разумеется, за исключением борьбы с неоспоримым геноцидом. Типа камбоджийского. Военная интервенция Вьетнама в своё время стала не очень красивым, но единственно эффективным способом ликвидации режима «красных кхмеров». Иначе они бы не два миллиона сограждан тяпками поубивали, а гораздо больше.
Примеров довольно скользких проектов, организуемых под эгидой НКО, за последние два десятилетия набралось порядочно. То Грузия озаботиться «геноцидом черкесского народа» полуторовековой давности. То с помощью Норвегии начинается подозрительная возня по поводу объявления поморов отдельным этносом. Податливость части НКО к участию в таких сомнительных акций во многом является наследием «лихих девяностых». Тогда государство и бизнес дружно плюнули на общественную самодеятельность. Населению также было не до того в борьбе за выживание. И наши общественники вынуждены обратить свои взгляды в сторону зарубежных благотворителей. Причём постепенно некоторые из них стали воспринимать требования грантодателей как магистральный курс в определении своей стратегии и тактики. Что явно противоречит пониманию гражданского общества, как самодеятельного организма, решающего своими силами актуальные для его членов и всего социума проблемы.
Не обошла стороной эта тенденция и самый западный регион России — Калининградскую область. Можно вспомнить скандальные попытки немецких «благотворителей» создать некое германское поселение в калининградской провинции. Больше всего это напоминало практику возведения еврейских поселений на оккупированных арабских территориях. Ряд экологических кампаний, прошедших в Калининградской области, явно были направлены не столько на защиту родной природы, сколько на лоббирование интересов зарубежных грантодателей. В этом отношении запомнился «убойный» аргумент наших экологов по поводу нефтедобывающей платформы Д-6. Оказывается, данный объект нельзя вводить в эксплуатацию, т.к. он не выдержит ядерного взрыва. Как несложно догадаться, в этом случае загрязнение среды пролившейся нефтью было бы одним из самых мягких последствий. Определённые вопросы вызывает и нынешняя кампания против возведения Балтийской АЭС. Слишком уж активно её поддерживают в Литве, которая при этом пытается форсировать возведение собственной Висагинской атомной электростанции. Такая селективная атомофобия способна дискредитировать всё экологическое движение, которое выполняет очевидно благое дело, давя на власть в целях обеспечения максимальной безопасности таких масштабных проектов.
Остроту вопроса вокруг пресловутого закона о НКО можно снять за счёт чисто стилистических изменений, а также расширения требований по обеспечению максимальной финансовой прозрачности на все структуры гражданского общества. В конце концов, спонсирование российскими фирмами и организациями отечественных же общественных организаций также должно проводиться по чётким правилам, единым для всех. Иначе у нас чёрти что получится вместо гражданского общества. Наркомафия в ряде стран Латинской Америки активно вкладывает средства в оказание благотворительной помощи жителям кварталов нищеты, откуда она черпает своих боевиков. Псевдо-НКО регулярно используются в конкурентной борьбе с целью создания неприятностей своим деловым соперникам. Да и спонсирование госкорпорациями и фирмами с преобладающим государственным участием общественных структур, с энтузиазмом поддерживающих власти, не есть норма. В конце концов, государственная собственность принадлежит всей нации. А в ней хватает и сторонников оппозиции.
Поэтому споры вокруг закона об НКО, как и сам проект, необходимо максимально деполитизировать и сделать поводом для более широкого обсуждения ситуации в российском гражданском сообществе. И власти, и население, и сами волонтёры различных гражданских организаций заинтересованы в том, чтобы в этой важной сфере не оставалось подводных камней и мин.