Ирина Баторшина: Еврокризис стимулирует энергетическое сотрудничество с Россией на национальном уровне

Сотрудник Российского института стратегических исследований Ирина Баторшина проанализировала для «NewsBalt» возможности российско-литовского диалога в сфере энергетики.

Весенняя парламентская сессия Сейма Литвы находилась под пристальным наблюдением экспертного сообщества. В течение 54 пленарных заседаний парламент должен был обсудить и принять важнейшие политические решения, связанные с реорганизацией энергетического сектора республики.

Учитывая жёсткую позицию президента Дали Грибаускайте, заявившую ещё в начале своего президентства о том, что демонополизация энергетического сектора является базовым национальным приоритетом, практически единогласное голосование депутатов сейма не вызывает удивления. Более того, в одном из своих интервью Грибаускайте фактически открыто заявила о том, что степень лояльности президента к представителям партийных фракций в будущем распределении министерских кресел (после октябрьских парламентских выборов) будет напрямую зависеть от результатов голосования по энергетическому пакету.

Итог был предсказуем: несмотря на очевидную нехватку исчерпывающей информации по ряду принципиально важных вопросов и весьма спорном содержании концессионного соглашения с Hitachi, в июне 2012 года сеймом республики были приняты решения по концессионному соглашению Висагинской атомной электростанции, одобрена энергетическая стратегия в её новой редакции, приняты законы о природном газе и о терминале сжиженного газа.

Анализ текстов вышеотмеченных документов свидетельствует о двухэтапном формировании конкурентного внутреннего энергетического рынка Литвы (2010-2016, 2016-2020 гг.). К 2020 году республика планирует снизить энергетическую зависимость от России с 80% до 35%, нарастить объёмы собственного производства с 14% до 52% (главным образом за счёт строительства АЭС), объёмы альтернативного импорта увеличить с 6% до 14%. Диверсификация поставок энергоресурсов связывается со строительством СПГ терминала в Клайпеде, оборудованием газохранилища, строительством литовско-польского газопровода.

Жаркие дебаты во время пленарных заседаний, а также последовавший раскол в оппозиционной коалиции соцдемов и трудовиков свидетельствует об отсутствии единогласия среди политической элиты страны по энергетическим вопросам. По мнению литовского политолога Томаса Янелюнаса, «то, что социал-демократы по сути самоустранились, не участвовали в голосовании, демонстрирует, что они пытаются насколько возможно отстраниться от нынешней ситуации, и очевидно, у них будут возможности после осенних выборов действительно принять хотя бы поправки к законам. Все признаки говорят о том, что осенью к этому вопросу вернутся ещё раз».

Энергичность, с которой консерваторы понуждали партийные фракции поддержать энергетические проекты, объясняется стремлением пополнить ряды собственного, значительно поредевшего электората в преддверии парламентских выборов. Согласно социологическим опросам, в июне 2012 года консервативная партия пользовалась поддержкой всего 8,4% опрошенных респондентов. К тому же, вероятнее всего, после выборов консерваторы лишатся статуса правящей партии, а потому реализация принятых во время весенней сессии решений достанется будущему коалиционному правительству, за которое СОХД (Союз отечества – Христианские демократы) политической ответственности нести не будут.

Несмотря на заявление премьер-министра Андрюса Кубилюса о том, что 12 июня и 21 июня сеймом были приняты «исторические» и «мудрые» решения, на деле политическое руководство страны может столкнуться с серьёзными проблемами при их реализации.

По предварительным подсчётам, энергетическая независимость обойдётся Литве приблизительно в 11-17 млрд литов бюджетных денег и 18-24 млрд. литов частных инвестиций. Дело не только в том, что правительству придётся обратиться в международные финансовые структуры с просьбой о займах, тем самым ставя под сомнение дальнейшую финансово-экономическую самостоятельность республики.

Ключевая проблема заключается в том, что политическая элита страны сознательно не учитывает негативные общественные настроения в отношении, как строительства АЭС, так и увеличения внешней задолженности республики. По данным на май 2012 года, 65% жителей Литвы не поддерживают строительство новой Висагинской АЭС, а 80,6% респондентов уверены, что строительство новой АЭС увеличит долги Литвы. Это воспринимается среди литовской общественности как опасный фактор, спровоцированный консервативной партией исключительно с целью увеличения электоральной поддержки. Стоит предположить, что в случае ухудшения общей экономической конъюнктуры в стране, степень неприятия дорогостоящего строительства Висагинской АЭС среди литовского населения будет нарастать. Принимая во внимание увеличившуюся за последние годы политическую и общественную активность литовских граждан, весьма вероятен рост антиправительственных протестных выступлений.

Ситуацию усугубляет абсолютная неясность в отношении других участников проекта – Латвии и Эстонии. Именно поэтому фракцией соцдемов было жёстко раскритиковано содержание концессионного договора, запланированное к подписанию с японской компанией Hitachi. Дело в том, что в договоре прописаны финансовые и иные имущественные обязательства Литвы, но нет ни слова об обязательствах Латвии и Эстонии. Учитывая, что инвестиционный вклад Hitachi составит 20% от заявленной проектной стоимости АЭС (5 млрд евро), Литве в случае отказа Латвии и Эстонии от участия в строительстве Висагинской станции придётся вложить 80% финансовых средств, что составляет порядка 4 млрд евро. Сумма неподъёмная для литовского бюджета.

Действительно, в условиях усугубившегося еврокризиса существует высокая степень вероятности отказа Эстонии и Латвии от участия в строительстве Висагинской АЭС. В последнее время в эстонских и российских СМИ стали появляться сообщения о том, что острой необходимости для эстонской экономики в энергомощностях ВАЭС нет. Кроме того, премьер-министр Эстонии Андрус Ансип открыто заявляет, что основным показателем для принятия решения является степень доходности будущей станции, а она в настоящее время под вопросом. В свою очередь в латвийских СМИ стала циркулировать мысль о том, что строительство ВАЭС станет непосильным бременем для бюджета Латвии. В конце июня премьер-министр Валдис Домбровскис открыто заявил о том, что Латвия «готова сказать проекту Висагинской АЭС «нет» в случае возникновения конфликта интересов. Таким образом, крайне непостоянный состав участников строительства АЭС может в конечном итоге привести к фактическому блокированию строительства станции со стороны его потенциальных участников.

С учётом весьма сомнительного строительства АЭС в роли своеобразного психологического и защитного фактора для Литвы выступает терминал сжиженного природного газа (СПГ). Однако СПГ терминал не способен ни решить проблему обеспечения энергетической независимости Литвы, ни ликвидировать энергетическую изоляцию Литвы путем подсоединения её энергосистем к западноевропейским системам. 

Так, общеевропейский опыт показывает, что в общей доле импорта энергоресурсов доля сжиженного природного газа не превышает максимального порога 20-30%. Важно отметить, что из 27 стран ЕС лишь семь государств импортируют СПГ. При этом единственной страной, которая практически решила проблему импорта газа посредством СПГ, является Испания (что не вызывает удивления, учитывая географическую близость Испании потенциальным поставщикам СПГ). Объём импорта природного газа последней, по данным British Petroleum, составляет 36,40 млрд. куб. метров, из которых 27,54 млрд. куб. приходится на сжиженный газ. Остальные пять стран ЕС (за исключением Франции), которые осуществляют поставки сжиженного газа – Бельгия, Греция, Италия, Португалия и Великобритания – импортируют незначительные объёмы сжиженного газа.

При этом динамика мировых цен свидетельствует, что сжиженный газ существенно превышает в цене природный, поставляемый традиционным образом. Так, недавно Индия отказалась от поставок катарского газа из-за высокой цены на газ. Поэтому для литовского высшего руководства страны представляет острую актуальность найти выгодного поставщика СПГ. В настоящий момент Литва ведёт активные переговоры о поставках с Азербайджаном, Катаром, США, Канадой. 

В проекте СПГ существуют и чисто технические сложности. Заявленная пропускная способность терминала составляет 4 млрд куб. метров в год, в то время как пропускная способность магистральных газопроводов на этом участке всего 1,8 млрд. куб метров, а трубопроводную нитку, соединяющую Юрбаркас и Клайпеду вообще еще не начали тянуть. Литовские эксперты указывают и на тот факт, что премьер-министром Кубилюсом уже объявлены сроки окончания строительства СПГ, а изучение воздействия СПГ терминала на экологическую обстановку ещё даже не начато, что выглядит весьма странным. 

Отдельно следует сказать, что сегодня российским газовым компаниям необходимо учитывать те изменения, которые происходят на мировом рынке энергоресурсов и в первую очередь возрастающей ролью глобального рынка сланцевого газа.

В 2010 г. торговля СПГ достигла 30% мирового газового рынка. Рост торговли СПГ за 2010 год составил 22,6%, опередив темпы роста всей мировой торговли газом (10,1%). Самые крупные мировые резервы сланцевого газа расположены в Китае (45 трлн.куб.метров газа), Аргентине (27 трлн.куб.метров газа) и США (14 трлн.куб.метров газа).

Учитывая отсутствие в США экологических ограничений на ГРП (гидравлический разрыв пласта при добыче сланца), в ближайшей перспективе США займутся производством сланцевого газа в промышленных масштабах, ориентированных на экспорт. Принимая во внимание резкое падение цены на газ на северо-американском континенте (за последние месяцы цена снизилась на 80%), США способны стать инициатором обвала цен на глобальном энергетическом рынке. 

В настоящее время в США обсуждается строительство экспортных СПГ терминалов суммарной мощностью до 100 млрд. куб. метров, главным образом на побережье Мексиканского залива. 2015-2016 гг. американские компании Cheniere, Dominion, Freeport/Macquarie запланировали построить экспортные терминалы СПГ, мощность которых 30-80 млн. куб. метров газа в день. Крупнейшим из запланированных терминалов является Freeport LNG Export, который будет располагаться в Техасе (пропускная способность 80 млн. куб. метров газа в день). Впечатляющие масштабы возведения СПГ-терминалов в США, ориентированных на экспорт, свидетельствуют о том, что американские газовые компании займут прочное место на мировом рынке и уже в ближайшие годы войдут в число основных стран-импортеров сжиженного газа для Западной Европы.

Веяние «сланцевой революции» затронуло и государства Балтии. Так, Литва и Польша всерьёз рассчитывают решить проблему обеспечения газом посредством добычи сланца. 25 июня 2012 г. Министерством энергетики Литвы объявлен международный конкурс на поиск и добычу сланцевого газа. Предположительно в Западной части Литвы в Шилутско-Таурагском и Кидрикско-Кибартском районах может находиться сланцевый газ. Прогнозируемые объемы сланцевого газа составляют 100-120 млрд. куб. метров, что может обеспечить Литву собственным газом в течение 30-40 лет. Предложения на конкурс ожидаются до 25 сентября, договор с победителем конкурса или победителями ожидается подписать в первом квартале 2013 года. Кроме компании польско-датского капитала Minijos nafta, уже работающей в Литве в сфере нефтедобычи, возможностью добычи сланцевого газа и других углеводородов в Литве интересуются американская энергетическая компания Chevron, контролируемая вторым по величине польским НК Lotos крупнейшая в Литве нефтедобывающая компания Lotos Geonafta, третья по объемам литовская нефтедобывающая компания Manifoldas.

Республика Польша также намерена в промышленных масштабах заняться производством сланцевого газа, в связи с чем для Литвы объективно возрастает потребность трубопроводного соединения между Польшей и Литвой. Но сегодня, в большей степени по политическим мотивам, реализация проекта газовой литовско-польской смычки заморожена.

В целом, важно понимать, что реструктуризация энергетической отрасли Литвы в том формате, в котором она инициирована в настоящий момент, повлечёт повышение уровня недоверия и напряженности с соседними государствами, чьи политические или финансовые интересы будут ущемлены литовскими планами. Так, вполне вероятно накапливание конфликтного потенциала с партнерами по энергетическим проектам – Польшей и Латвией – в силу намерения последних реализовать конкурентные энергетические проекты. Неминуемо произойдёт обострение отношений с Россией по причине нарушения инвестиционных интересов «Газпрома» в Литве.

Так, правительство Польши в июне 2010 г. подписало соглашение с инвесторами о строительстве в балтийском порту Свиноуйсце терминала для сжиженного газа. После введения терминала в эксплуатацию планируется поставлять в Польшу морским путем 5 млрд.куб.м газа ежегодно с последующим увеличением объёма импорта до 7,5 млрд.куб. С учетом этого литовское правительство в свою очередь договорилось с Варшавой о строительстве газопровода GIPL (заявленная стоимость проекта 471 млн евро, вклад Литвы – 127 млн евро), который с 2018 г. сможет поставлять в страну 2,3 млрд. кубометров топлива, что составляет около 70% ее потребностей (согласно отчетам BP, объемы годового потребления ЛР составляют в среднем около 2,5-3 млрд. куб. м). 

Польская сторона стремится придать этому проекту статус регионального с тем, чтобы получить минимум 60% софинансирования из структурных фондов ЕС. Однако намерения Литвы построить СПГ терминал в Клайпедском порту многократно увеличивают инвестиционные риски, связанные со строительством газопровода GIPL. В силу достаточно ограниченного литовского внутреннего газового рынка объемы потенциального газового предложения быстро превысят реальный спрос на него, что повлечет за собой многомиллионные убытки польских газовых компаний.

«Мы не говорим, что тогда не будет необходимости в соединении, но инвестиция будет более рискованной, нужно будет больше инвестиций из ЕС. Если будет построен терминал СПГ, то у этого проекта появятся проблемы», — сказал представитель польской компании GAZ-System Рафал Виттманн. По убеждению Виттманна, газопровод был бы более гибким и надежным решением, чем терминал СПГ.

Коммерческий директор «Lietuvos dujos» Иоахим Хокертц справедливо добавил: «Терминал сжиженного газа не гарантирует интеграции рынка (с ЕС), так как газ будет поставляться из Саудовской Аравии и других стран». Непонятной остается ситуация и с Латвией. Литовские специалисты сходятся во мнении, что Литве стоило бы поддержать строительство терминала СПГ в Риге, который имеет все шансы стать региональным и получить финансовую поддержку ЕС. Это сэкономило бы 3,5 млрд. литов, которые могли бы направить на строительство АЭС. Более того, в этом случае литовцы могли бы заручиться обязательством латышей участвовать в строительстве Висагинской АЭС. В свете этого крайне противоречиво выглядит визит Грибаускайте в Латвию в июне 2012 года, и её заявление президенту Латвии Андрису Берзиньшу о том, что латыши «могут рассчитывать на литовский терминал СПГ».

Чрезвычайно высокая степень политизации энергетической реформы не позволяет правящей партии трезво оценить потенциальные риски и возможности, выполнить беспристрастное финансово-экономическое обоснование. Как заявил на одном из июньских заседаний Сейма представитель фракции «Порядок и справедливость» Пятрас Гражулис: «Почему мы не можем построить общий терминал, который будет профинансирован по большей части из Европейского союза, и Литве в 10 раз меньше потребуется инвестиций для строительства такого терминала? Нет, консерваторы говорят: латыши служат русским, они не представляют интересы Латвии и государств Балтии. …латыши – русские агенты, эстонцы – русские агенты, и все служат русским интересам, и все являются врагами государства, только одни консерваторы — патриоты нации».

В настоящее время все критики недальновидных или ошибочных мер правящей партии начинают традиционно восприниматься правыми как «враги государства». Депутат Гинтарас Сонгайла в июне 2012 г. выдвинул предложение привлекать к уголовной ответственности и лишать на 12 лет свободы «противников энергопроектов» как предателей энергетических интересов государства. Это являет собой попытку вывести за пределы правового поля всех критиков реформы энергетического сектора в том формате, в котором она реализуется в настоящий момент.

Кроме того, крайне низкие темпы переговорного процесса с потенциальными партнерами по проекту СОХД имеют тенденцию связывать с российским давлением на процесс принятия политических решений в странах Балтии. Недавно министр иностранных дел ЛР Аудронис Ажубалис открыто поставил вопрос о финансировании Россией «псевдозелёных движений» в государствах Балтии, ориентированных на блокирование строительства Висагинской АЭС.

О российских интересах следует сказать отдельно. Внимание российских экспертов к реструктуризации газовой отрасли в Литве вызвано не столько реформой энергетического сектора собственно на территории Литвы, сколько более серьезными проблемами российской газовой компании в Европе. В последние годы Газпром столкнулся с проблемами обвального вынужденного пересмотра условий газовых контрактов с европейскими партнерами. В 2010 г. снижения цен на российский газ добились компании Е. Оп, WIEH, Wingas, GDF Suez, Eni, EGL, Sinergy Italiane, ERG, GWH Gashandel, Econgas и Gasterra. В 2011 г. — PremiumGas, Edison, GDF Suez, Wingas, SPP (Словакия),Sinergie Italiane. В начале января 2012 г. было подписано соглашение о внеочередном пересмотре контрактной цены с австрийской Econgas.

Пересмотр ценовых формул российской компанией осуществляется на фоне поступательного снижения объема экспорта российского газа в Европу. В последние годы на важных рынках «Газпром» утрачивает монопольные позиции. Например, на рынок Бельгии, куда в 2007 году «Газпром» продал свыше 4 млрд кубометров газа, в последние годы вообще не поставлялось почти ничего. Российский газ был почти полностью вытеснен импортным СПГ через терминал в Зебрюгге. Поставки во Францию и Италию сокращены примерно на 30%. На этом весьма неблагоприятном для «Газпрома» международном фоне начата реализация 3-ей газовой директивы ЕС, предписывающей странам — членам ЕС разделить деятельность вертикально-интегрированных газовых компаний по производству, транспортировке и распределению газа.

Поэтому в разразившемся в 2011 г. серьезном конфликте между «Газпромом» и литовским Минэнерго основная проблема заключается не в том, что Россия постепенно теряет литовский рынок (литовский рынок не представляет для российской газовой компании особого коммерческого интереса вследствие крайне незначительного ежегодного экспортного объема в размере 2,3-3,0 млрд. куб. метров газа). Проблема таит в себе более глубокие корни: Литва — первая европейская страна, открыто посягнувшая на инвестиционные интересы российской газовой компании, начав реализацию самого жесткого варианта 3-ей газовой директивы ЕС.

Для российской компании реорганизация газового сектора Литвы имеет большое значение, учитывая предполагаемый географический охват стран, в ближайшей перспективе планирующих реализовать 3-й энергопакет ЕС. В связи с этим на первый план выдвигается необходимость не столько сохранения своих инвестиций в Литве (что, безусловно, не следует сбрасывать со счетов), сколько создание путем обращения в высшие международные арбитражные инстанции юридического прецедента для выработки своего рода «исключений» для РФ в вопросе реализации 3-го энергопакета ЕС.

Однако литовская сторона продемонстрировала жесткую последовательность в намерении демонополизировать внутренний рынок, приняв в июне 2011 г. закон о выделении из «Летувос Дуйос» транспортных и распределительных мощностей. В октябре 2011 г. было утверждено, что реорганизация должна быть завершена к ноябрю 2014 г. Оказавшись под мощным политическим давлением, «Летувос Дуйос», в котором российскому «Газпрому» принадлежит свыше 30% акций, вынужден был с этим согласиться. Это наглядно продемонстрировало уязвимость российских позиций.

Обобщая, отметим несколько принципиально важных моментов. Во-первых, высока вероятность замораживания проекта строительства Висагинской АЭС в Литве. Налицо несогласованность партнеров по энергопроектам, что грозит нарастанием напряжения в отношениях между Литвой, Польшей, Латвией и Эстонией.

Во-вторых, строительство собственного терминала СПГ имеет высокие шансы на реализацию, принимая во внимание необходимость привлечения более скромных инвестиций (около 200 млн. евро). В свою очередь, обеспечив диверсификацию поставок энергоресурсов, Вильнюс существенно усилит свои переговорные позиции с «Газпромом» по условиям контракта на поставку газа (нынешний контракт заканчивается в 2015 г.), поэтому руководство страны спешит со строительством СПГ.

В-третьих, в условиях кризиса в еврозоне с высокой степенью вероятности можно прогнозировать расширение сотрудничества ряда европейских государств с Россией на национальном, а не наднациональном уровне. С целью обеспечения собственных государственных интересов национальные правительства европейских стран могут проявить большую гибкость в вопросе реализации 3-го энергопакета. Не стоит исключать возможность достижения Россией договоренности с ЕС о своего рода «компенсациях» или «исключениях» из 3-й газовой директивы ЕС в виде сохранения контроля над магистральными европейскими газопроводами со стороны аффилированных с «Газпромом» компаний. Об этом свидетельствует тот факт, что даже такой воинственно настроенный партнёр как Вильнюс, уже сегодня согласен на участие российских компаний в распределении магистральных газопроводов, но пока без права решающего голоса, что может стать предметом дальнейших переговоров и дискуссий.


Об авторе. Ирина Баторшина, кандидат исторических наук, научный сотрудник Балтийского регионального информационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований. В сферу научно-исследовательской деятельности входят: постсоветское развитие прибалтийских республик, утверждение и развитие дипломатических отношений между Россией и Литвой, интеграция Литовской Республики в Европейский Союз и последствия евроинтеграционных процессов для Калининградской области. Владеет английским и литовским языками.