В практике международных отношений нередко складываются ситуации, при которых между государствами аккумулируется комплекс сложных политических вопросов, неразрешимых в данный конкретно-исторический момент в силу определённых политических обстоятельств. Традиционно, этот конфликтный потенциал имеет тенденцию накапливаться до очередного политического кризиса между странами: именно в этот момент накопленные противоречия подвергаются своей актуализации и политизации.
Идея литовско-польского стратегического партнёрства сформировались в середине 1990-х гг. и была продиктована взаимными интересами в ускорении процессов интеграции в Европейский Союз и Североатлантический альянс. Однако в отношениях Польши и Литвы подспудно существовали исторические противоречия, на которые в настоящее время накладывается пласт современных социально-политических проблем: положение польского национального меньшинства в Литве; энергетический фактор польско-литовских отношений (интересы литовцев в строительстве энергомоста Элк-Алитус и синхронизация энергосистем с европейскими сетями); позиции польского капитала в Литовской Республике (ключевой инвестицией поляков является приобретение литовского НПЗ Мажейкяй). Данный накопленный багаж нерешённых вопросов, как в социально-политической, так и в финансовой плоскости заставляет экспертов поднимать вопрос о жизнеспособности концепции «стратегического партнёрства» между Литвой и Польшей.
В результате сегодня Польшу и Литву с трудом можно назвать стратегическими партнёрами и представляется верным, что в качестве основной причины обострения межгосударственных отношений в настоящее время выступает пересмотр Польшей своей внешнеполитической концепции и, как результат, усиление роли Варшавы в Европе.
В качестве порогового события следует отметить приход к власти Бронислава Коморовского в тандеме с либеральным правительством Дональда Туска, в значительной степени изменивший внешнеполитические приоритеты страны.
Во-первых, Польша стала выходить на уровень взаимоотношений с ведущими державами (Германия, США, Франция), что абсолютно укладывается в концепцию современной внешней политики Польши, которая заключается в формировании образа Польши как ключевого игрока на европейском континенте при сохранении проамериканских позиций и стремлении к реализации идеи регионального лидерства в ЦВЕ. Именно это повлекло за собой формирование веймарского триалога Париж – Берлин – Варшава, что потенциально увеличивает политический вес РП в Европе и позволяет наравне с ведущими государствами Евросоюза участвовать в принятии важнейших внешнеполитических решений.
Во-вторых, приход Коморовского на смену президенту Леху Качиньскому, жёстко прогрузински настроенному политику, позволил начать процесс реального пересмотра межгосударственных отношений Польши и России. Варшава приходит к пониманию о необходимости смены парадигмы «врага» в отношении Российской Федерации, поэтому некоторые исследователи не исключают возможность формирования и новых осей, в частности оси Берлин — Варшава – Москва. Именно это повышение роли Польши во многом негативно отражается на отношениях Польши и Литвы. К тому же Литва чрезвычайно болезненно отреагировала на факт признания Российской Федерацией событий, связанных с Катыньской трагедией. После этого литовской стороной неоднократно предпринимались попытки на фоне данного обстоятельства инициировать так называемую «волну признаний» со стороны России, в частности признания факта «оккупации» советскими войсками Литовской Республики в июне 1940 г. Именно это, по мнению литовских политиков, способно начать процесс реальной «перезагрузки» российско-литовских отношений.
Однако, не получив положительного отклика от российского МИДа, а также на фоне относительного потепления российско-латвийских отношений, Вильнюс оказывается в явно невыгодной для себя международной ситуации. Более того, в этот период происходит актуализация энергетической проблематики. Реализуя Третью газовую директиву ЕС, Латвия и Эстония получают от Евросоюза льготы по оплате энергоресурсов. Литва же была лишена этого права по собственной инициативе, не запросив переходный период и сосредоточив свои усилия на реализации самого жёсткого варианта 3-го энергопакета, предполагающего ограничение инвестиционных интересов российского Газпрома в Литве.
Напряжённые отношения с РФ сказались на росте цен на энергоресурсы в Литовской Республике и начавшемся политическом брожении. В марте 2011 г. вследствие повышения цены на газ и открытом конфликте с Газпромом Сейм ЛР попытался вынести вотум недоверия министру энергетики Арвидасу Секмокасу. Однако президент Даля Грибаускайте поддержала министра в его принципиальной позиции по вопросу ценообразования на энергоресурсы и предъявленному фактически ультиматуму Газпрому, и Секмокас сохранил свой пост. Тем не менее, зыбкость позиций министра энергетики продемонстрировала не только явную социально-экономическую и политическую нестабильность в стране, но и неспособность руководства страны эффективно проводить переговоры с российским партнером (претензии литовская сторона выставила Газпрому и его дочерней кампании в Литве Летувос Дуйос).
По всей вероятности, официальный Вильнюс в ближайшем будущем встанет перед дилеммой: либо улучшать отношения с соседями по Евросоюзу, либо пойти на гибкие условия сотрудничества с Российской Федерацией. На сегодня тенденции последних лет в области внешнеполитического курса Литвы демонстрируют обратное: происходит явное обострение отношений, как с Польшей, так и с Россией, с государствами, от которых во многом зависит социально-политическая и экономическая стабильность страны. Следствием становится планомерное повышение цен на энерготарифы: 25 мая 2011 г. правительственная комиссия по ценообразованию и контролю за энергетикой ЛР объявила об очередном повышении цен на природный газ для потребителей с 1 июля на 14-21% . С июля 2012 г. в Литве произошло очередное повышение тарифов.
Важно отметить, что после гибели Качиньского и его команды Литва потеряла важнейших сторонников в Польше. Нынешние польские лидеры являются прагматичными политиками, они принимают решения о взаимоотношениях между странами, основанные, в первую очередь, на потенциальной экономической выгоде, а не на умозрительных общеевропейских ценностях. С этой точки зрения, Литва не является влиятельным партнёром для поляков, и ожидать протянутой руки помощи со стороны Польши не приходится. Ключевой фразой в этом отношении является заявление Туска о том, что «существуют только две ценности – нефть и газ». После этого литовские политики стали открыто говорить о крушении литовско-польского стратегического партнёрства, а экс-президент Литвы Валдас Адамкус в одном из интервью с сожалением констатировал, что «золотая эра» в литовско-польских отношениях закончилась.
Аналогичной точки зрения придерживаются и литовские политологи. В частности, Антанас Кулакаускас уверен, что отношения между Польшей и Литвой испортились после смены президентов в обеих странах. Отмечается, что в основе стратегического партнёрства Литвы и Польши было два элемента: первый – членство в ЕС/НАТО; второй – предотвращение распространения российского доминирующего влияния на территории постсоветских государств – Украины, Белоруссии, Молдавии, Кавказа.
Второй элемент финансово подпитывался и политически обеспечивался США. Однако после ухода кабинета Джорджа Буша, ситуация радикально изменилась: Барак Обама заявил о необходимости признать роль России на постсоветском пространстве. Показательной в этом отношении является фраза Обамы во время визита в Варшаву в мае 2011 г. о том, что «улучшение отношений с Россией полезны и Восточной Европе, похвалив Польшу за прагматичный взгляд на Москву».
В контексте данных перемен пересмотр Польшей отношений с Российской Федерацией и одновременно натянутые польско-литовские отношения воспринимаются Вильнюсом фактически как предательство польской стороной интересов «стратегического партнёрства».
В этой ситуации литовцы пытаются претворить в жизнь принцип политики «разделяй и властвуй», что демонстрируют слова одного из литовских экспертов: «Достаточно напряжённые российско-польские отношения совсем неплохой знак для литовцев». Это находит своё выражение в попытках Вильнюса сделать символические уступки для поляков с целью сохранения именно польского экономического присутствия в стране, опасаясь усиления российского капитала. Примером служат обещания построить железнодорожную ветку на Латвию, откорректировать неоднократно критикуемые польской стороной грузовые тарифы АО «Литовские железные дороги», обеспечить бесперебойную и рентабельную работу НПЗ в Мажейкяй.
Польша, в свою очередь, как страна, явно незаинтересованная в строительстве энергомоста Элк-Алитус и в силу крайней нерентабельности своей крупнейшей инвестиции в Литве — нефтеперерабатывающего Мажейкяйсского завода — проявляет в последнее время открытый интерес в расширении сотрудничества с Россией в энергетической отрасли. В то время как Литва во всех европейских инстанциях предпринимает попытки наложить запрет на покупку электроэнергии с «небезопасных АЭС», подразумевая под этим станциями Балтийскую АЭС в Калининградской области и АЭС в Белоруссии, в СМИ появляется информация о том, что Польша начала переговоры с «Росатомом» о покупке электроэнергии с Балтийской АЭС.
Тем самым, поляки становятся явно заинтересованной стороной в завершении строительства и скорейшего начала эксплуатации Балтийской АЭС, и потенциально Польша способна выступить в качестве «адвоката» России по данному вопросу в органах Евросоюза. Более того, можно предположить, что Варшава в будущем может сыграть на антироссийских настроениях литовцев, перепродавая российскую электроэнергию литовскому государству и зарабатывая, тем самым, на антироссийских настроениях своего бывшего стратегического партнера. Очевидно, что при таком раскладе выигрывают и Польша и Россия, а Литва с ее неокрепшей после кризиса экономикой и незавершенной рецессией будет вынуждена оплачивать дополнительный коэффициент за «посредника».
При этом постоянный рост цен на энергоносители, повышение коэффициентов для конечного потребителя в Литве на фоне сокращения социальных программ и намеченного повышения пенсионного возраста делают правление партии консерваторов крайне непопулярным, о чем свидетельствуют регулярные социологические опросы литовского социологического бюро «Вильморус». Это грозит не только социально-экономической нестабильностью в республике, но и ростом протестных движений.
Таким образом, охлаждение литовско-польских отношений особенно четко проявилось именно на фоне пересмотра Польшей своей внешней политики. Настоящие внешнеполитические польские приоритеты смещены в сторону крупнейших игроков на европейском политическом пространстве, изменены акценты во взаимодействии с малыми государствами Европы. Вследствие этого Литва не рассматривается Варшавой в качестве перспективного партнера и фактически для Вильнюса возникает реальная вероятность сохранить свое периферийное состояние в Евросоюзе, что воспринимается в Вильнюсе крайне болезненно. Именно этим продиктованы попытки литовских политических лидеров сохранить с Польшей статус «стратегического партнера», хотя бы на формальной основе.
Оценивая перспективы литовско-польских отношений, отметим, что они будут во многом определяться конфигурацией политических сил после парламентских выборов 14 октября 2012 г. Следует учитывать тот факт, что правящая коалиция с высокой степенью вероятности лишится возможности формировать правительство и к власти придут оппозиционные силы – соцдемы, трудовики и ПС. Как известно, левые и центристы в Литве склонны проводить более прагматичную политику, как в отношении Польши, так и в отношении России.
С высокой долей вероятности можно предположить и то, что на парламентских выборах Избирательная акция поляков Литвы (ИАПЛ) преодолеет 5% барьер и пройдет в сейм. Рейтинги партии в последние годы неуклонно растут, что было продемонстрировано и на выборах в муниципалитеты Литвы в феврале 2011 г., когда ИАПЛ впервые набрала 7% и стала участвовать в формировании правящих коалиций в муниципалитетах. Высокая степень активизации польского национального меньшинства вполне могут привести ИАПЛ в сейм, и тогда Вальдемар Томашевски будет уже с законных позиций лоббировать интересы поляков Литвы.
С другой стороны, можно прогнозировать, что присутствие ИАПЛ в Сейме может резко снизить этническую составляющую конфликта Литвы и Польши. Отметим, что активизация «борьбы за права польского меньшинства» в последние годы вполне укладывается в картину предвыборной кампании ИАПЛ, а потому после прохождения в сейм эта составляющая может частично утерять свою актуальность. Как следствие, это создаст внутриполитические условия для начала нормализации литовско-польских отношений.
Об авторе. Ирина Баторшина, кандидат исторических наук, научный сотрудник Балтийского регионального информационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований. В сферу научно-исследовательской деятельности входят: постсоветское развитие прибалтийских республик, утверждение и развитие дипломатических отношений между Россией и Литвой, интеграция Литовской Республики в Европейский Союз и последствия евроинтеграционных процессов для Калининградской области. Владеет английским и литовским языками.