В Риге в Доме Москвы за круглым столом с темой «Может ли гражданское общество оценивать власть, государство, политический режим?» встретились ассоциированный профессор Рижского университета им. Страдыня Сергей Крук, доктор филологических наук, доцент Новгородского государственного университета, заведующая кафедрой журналистики НовГУ Татьяна Каминская, латвийский политик и журналист Мирослав Митрофанов, ведущий исследователь Института социальных и политических исследований Латвийского университета, доктор политологии Андрей Бердников, латвийский политолог Эйнарс Граудиньш, руководитель проекта «Платформа для независимой журналистики на русском языке» Анна Строй, ваш покорный слуга и др.
Круглый стол собрал журнал российских соотечественников «Балтийский мир» с целью получить от экспертов оценку политическому режиму, государству, власти за более чем двадцать лет его существования в Латвии.
Стратегия проведения круглого стола была связана с двумя моментами. Во-первых, с выяснением тех субъектов гражданского общества, которые способны влиять на государство, контролировать его. Так как с точки зрения организаторов круглого стола именно эти две способности и отделяют субъектов гражданского общества от обычных граждан от тех, кого политик и журналист Митрофанов метафорически назвал «коллективным идиотом». Современное государство устроено столь сложно, что, по словам Митрофанова, если на улице спросить о нём первого встречного, можно получить самые нелепые ответы. Нужен со стороны гражданского общества постоянный мониторинг государственной деятельности, а это могут себе позволить лишь субъекты гражданского общества. Но есть ли они в Латвии?
Ведущий исследователь Института социальных и политических исследований Латвийского университета, доктор политологии Андрей Бердников своё выступление начал с констатации – в Латвии нет общественных движений. Есть малочисленные группы активистов и малочисленные организации, действующие и не вписывающиеся в классическое понимание общественного движения. По словам Бердникова, общественные движения вообще, с одной стороны, являются длительно функционирующим механизмом, с другой стороны, в Латвии нет движений, являющихся более или менее массовыми. В Латвии, конечно, складыванию этой ситуации способствует малочисленность народонаселения страны.
По мнению Бердникова, в Латвии мало престижна роль общественного деятеля. Пример Владимира Линдермана ярко иллюстрирует общественную инициативу, но сейчас общество «За родной язык» трансформировалось в политическую партию. Почему это произошло? Потому что лидеры движения понимают, что только при помощи общественной деятельности до людей не достучаться. Это и есть проблема нашего общества, так как гражданское общество не воспринимают как какую-то силу. Общественники могут работать на началах альтруизма, но у них нет инструмента влияния ни на общество, ни на государство. В Латвии со временем все общественные организации, которые ставят перед собою более или менее осмысленные цели, вынуждены трансформироваться в политические организации. Ни средства массовой информации, ни чиновники серьёзно не воспринимают общественных деятелей.
Политическая деятельность, в отличие от общественной деятельности, обладает рядом ограничений. Политическая деятельность исключает идеализм общественников и индивидуальную свободу и независимость от коллективных решений. Внепарламентская деятельность обладает своими неоспоримыми преимуществами перед политической деятельностью.
В США такие активисты как Сезар Чавес, Мартин Лютер Кинг никогда не были политиками, не баллотировались на выборах, однако прокладывали себе путь карьерных общественников. В обществе был спрос на их деятельность, и они могли мобилизовать широкие массы населения, не играя в парламентские игры и следуя одновременно за общественными идеалами.
В латвийском обществе, подчеркнул Бердников, ощущается нехватка любого вида солидарности. Первое, что приходит в голову, отсутствие межэтнической солидарности, так как все общество разделено на латышей и русских. Из-за разделения не хватает критической массы людей, которые могли бы заявить перед государством о нынешних социальных проблемах. Фактически полностью отсутствует межсекторальная солидарность. Если у нас протестуют профсоюзы, то их редко поддерживает студенчество, и наоборот, если протестуют профсоюзы, то студенчество равнодушно. Это отличает латвийское общество от Запада, где обычное явление – коалиционная солидарность между разными представителями общественных групп. У нас даже не хватает солидарности между активистами разных обществ для организации совместных акций.
В Латвии достаточно много организаций, которые стараются дистанцироваться от политики, так как большинство из них занято освоением так называемых грантов.
Если мы сделаем срез, кто и как в Латвии даёт оценку общественным процессам, государству и попадает в СМИ, то, как правило, одних и тех же респондентов просят прокомментировать действия каких-то политиков уже по существующей повестке дня, которую сформулировали те же самые политики. При этом мало усилий экспертное сообщество тратит на формирование альтернативной повестки дня. Может быть у эксперта и есть альтернативное видение общественного развития, но СМИ обычно не интересуют альтернативы, СМИ просят прокомментировать действия того или иного политика.
— По себе знаю, — подчеркнул Бердников, — что обратиться в СМИ с историей вопроса или с положительным примером по решению общественной проблемы из современности невозможно. Мне, кажется, в Исландии очень интересно решаются как социальные проблемы, так и проблемы демократии именно гражданским обществом. Мне обычно на мою попытку рассказать о положительном факте журналисты отвечают – нет, Исландия от нас далеко, прокомментируйте, что сказал Янис Домбрава (один из представителей националистического альянса TB/LNNK-VL, самый молодой депутат Сейма Латвии. — «NewsBalt») или кто-то другой.
Такой подход, по мнению Бердникова, сужает возможности гражданского общества Латвии, так как необходимо создавать альтернативы, в том числе и радикальные альтернативы в общественном развитии.
— Особенность сегодняшнего мира в том, что нет простых рецептов, в том числе и рецептов, как преодолеть экономический кризис. Мы только комментируем, но не предлагаем альтернативы. Эта ситуация распространяется и на науку, потому что наука меньше всего занимается радикальными альтернативами, а больше заботится о косметическом ремонте существующего статус кво. У нас, конечно, есть гражданское общество, но оно развито слабо и не может существенно влиять на происходящие политические процессы, — считает исследователь Института социальных и политических исследований Латвийского университета..
Сопредседатель общества «Союз граждан и неграждан» Владимир Соколов перефразировал евангельскую сентенцию «Где будет злато, там будет и ваше сердце» (в Евангелии: «Ибо где сокровище ваше, будет и сердце ваше». Мф. 6:21) для того, чтобы показать роль финансирования в функционировании гражданского общества. К сожалению, сегодняшнее гражданское общество, отметил Соколов, не финансируется со стороны государства и воспринимается как оппозиционное. Если ты не оппозиционер, следовательно, ты не принадлежишь к гражданскому обществу. Почему? И финансирование и идеологичность мешают тебе объективно оценивать события, людей, находящихся во власти. Гражданское общество должно бороться с определёнными недостатками, но не с властью как таковой.
Заведующий кафедрой журналистики НовГУ Татьяна Каминская проблемы гражданского общества отнесла к наследию, оставленному советским менталитетом.
— В 90-е годы у меня, — сказала Каминская, — когда я ещё работала журналистом в газете, сохранялись иллюзии о простоте организации воздействия на власть со стороны гражданского общества. У нас в Новгороде была возможность заявительным принципом попасть в Общественную палату. То есть каждая некоммерческая организация получила возможность представлять гражданское общество. Но нам не удалось договориться друг с другом, да еще и «городские сумасшедшие», которые везде так или иначе проявляют себя с худшей стороны там, где кипит общественная жизнь. И власть под предлогом борьбы с «городскими сумасшедшими» со временем начала контролировать общественную жизнь в Новгороде. Один из способов контроля связан с раздачей государственных грантов. Другая проблема психологическая, так как она связана с запросами населения на укрепление патерналистских отношений со стороны власти.
Руководитель проекта «Платформа для независимой аналитической журналистики на русском языке» Анна Строй назвала только одну организацию, способную оценивать деятельность государства – общественно-политический центр «Providus». Как известно, свои исследования центр «Providus» осуществляет преимущественно не за государственные деньги, а на средства от иностранного капитала (фонд Сороса. — «NewsBalt»).
У участников круглого стола возникли вопросы: если общественные организации не могут за свои средства вести мониторинг деятельности государства, государство же выделяет средства только лишь тем организациям, которые укрепляют государственную идеологию, как на этом фоне выглядит центр «Providus», дающий оценку государству на иностранные деньги? И может ли в стране только одна организация воплощать все гражданское общество?
Политолог Эйнарс Граудиньш считает, что гражданское общество в Латвии заканчивается посадочной полосой аэропорта «Рига». Его просто нет, так как оно уезжает, улетает из Латвии. В своём выступлении латвийский политолог сослался на структуру населения Латвии и демографические изменения за последние 20 лет. В частности, он заметил, что из страны за последние 10-12 лет уехало 500 тысяч человек вследствие деятельности латвийского государства. В этой стране более 300 тысяч человек вообще не имеет гражданства и права участвовать в юридических процессах.
— Моё мнение, — подчеркнул Граудиньш, — любой гражданин имеет право участвовать в законотворческих процессах и предложить официальной политике своё мнение и оценку, что же происходит в государстве… Лично моё мнение такое, что в рамках существующего законодательства ещё пока можно высказать своё мнение через методику общегосударственного референдума. Давайте посмотрим на последние два референдума, один из которых уже состоялся. Что произошло после того, как около 300 тысяч человек отдали свои голоса за инициативу общества «За родной язык». Сейм в экстренном порядке поменял законодательство, касающееся референдума. То, что произошло вокруг законодательства – это полный абсурд, государственный переворот.
Граудиньш считает, что гражданское общество – это символическая власть.
— Парламент, правительство как бы оглядывается назад, смотрит на людей перед тем, как принимать государственные решения. На мой взгляд, в Латвии нет гражданского общества. Существует моноэтническая политическая власть. Треть страны на политическом уровне никак не представлена. Я не вижу здесь перспективы. Говорить о гражданском обществе в нашей стране, считаю, просто смешно, — сказал политолог.
Ассоциированный профессор Рижского университета им. Страдыня Сергей Крук субъектность гражданского общества связал с развитием культурных парадигм. В частности, он сказал:
— По-разному разрешили вопрос отношения к государству в XVII-XVIII веке либералы Англии, потом Франции сразу после Великой Французской буржуазной революции. И совершенно другая была реакция на это со стороны немецких интеллектуалов. Посредством балтийских немцев эта интеллектуальная мысль перекочевала сюда в Латвию и до сих пор она составляет основу государственного строительства в нашей стране.
— Я так думаю, — продолжил Крук, — что в Германии в некоторой степени сработал план Маршалла, так как после поражения в войне в 1945 году и навязывания Германии западных либеральных институтов, в том числе и общественного телевидения, все эти меры привели к демократизации всех общественных процессов. Сейчас в Германии общественное телевидение является одним из примеров того, каким должно быть общественное телевидение в любой европейской стране. Принцип организации был списан с Британской широковещательной корпорации – BBC – и навязан немцам. В Латвии этого не произошло в 90-е годы XX века.
Самое главное не было рефлексии со стороны латвийских интеллектуалов, поэтому мы совершили прыжок из модернистского дискурса Нового течения («Яуна страве» – революционно-демократическое движение латышской интеллигенции в 90-х гг. 19 в.), развитое латвийскими коммунистами Лацисом и Пельше в советское время в середину XIX века. Этот прыжок, кажется, подкреплён нынешней латвийской лингвистикой, базирующейся на концепциях Гумбольдта, Гердера и Фихте. Не скажу, что влияние оказывает во всём господствующая теория, потому что Латвийский университет, отделение политологии представляет, скорее, западноевропейскую политическую философию, а существующая практика инстинктивно придерживается роли довлеющей культуры. Металлическая клетка, если использовать метафору Вебера, и есть довлеющая культура, которая неосознанно воздействует на государство.
А что же такое государство? Как этот вопрос решался в Англии? Два принципа являются основополагающими в западноевропейской политической теории: это естественный закон, согласно которому существуют независимые стандарты и суждения, человек имеет право их высказывать, независимо формулировать свои взгляды на вещи. И общественный договор, что институты существуют постольку, поскольку они полезны для общества и отдельных его членов. Если эта полезность пропадает, по мнению членов общества, то институты легко могут закрываться, изменяться, реформироваться, открываться новые по случаю необходимости.
В Германии же эти принципы были заново переформулированы. Антиабсолютистские следствия этих теорий, которые очень важны в политическом дискурсе в Англии в XVII в., у Локка и Гоббса сводившиеся к вопросу, что делать с королевской властью? И ограничение королевской власти привело к Славной революции в конце XVII в. и к увеличению роли парламента, появлению, в конце концов, политической прессы в XVIII в., о чём писал в своей диссертации, ставшей впоследствии знаменитой, Хабермас, где он также обсуждал отношения между обществом и государством.
В Германской теории антиабсолютистские следствия либерализма были сведены к минимуму. Государство, в немецкой мысли, выступает как гарант свобод, а личность добровольно передает обществу, то есть государству многие из своих прав. Общество, таким образом, поглощается государством. Естественный закон потерял в Германии статус независимого источника социальных норм и идеализированное государство, таким образом, является основой нравственности, образования. Свобода, как понимается в немецкой интеллектуальной традиции, – это только внутренняя свобода самостоятельной личности. Здесь мы видим влияние лютеровской Реформации. Лютер разрушил иерархию внутрицерковную, но мирская жизнь для лютеранина не имеет никакого значения. Государство существует постольку, поскольку оно определяет порядок в обществе, поэтому в лютеранской традиции необходима покорность власти, какой бы она ни была.
Здесь, в Латвии, и в советское время, и в наше время хороший лютеранин, христианин всегда поддерживает государство, поскольку государство – гарант общественного порядка. И этим принципом лютеранской внутренней коммуникации и общении с самим с собою нет необходимости излагать мысли кому-то другому, потому что каждый лютеранин имеет свой личный канал общения с господом богом. Это приводит к пониманию свободы как внутренней свободы, как внутренней нравственности, поэтому у нас в политическом дискурсе и на наших отдельных факультетах акцент делается на мораль, на этику. Если в Латвии хотят изменять что-то в работе социального института, то на теологическом факультете Латвийского университета требуют, прежде всего, изменения морали. Это обычный ответ на вопрос о том, как сделать конкретную жизнь лучшей.
Таким образом, границу между государством и обществом впервые провели английские либералы. С точки зрения английских либералов, гражданское общество обладает своими независимыми стандартами и поэтому способно на суждения, оценивающие государство. Другой подход английских либералов был связан с общественным договором, согласно которому гражданское общество может создавать новые социальные институты, которые будут выступать как субъекты гражданского общества, влияющие, контролирующие и оценивающие государство.
Латвия же пошла по пути немецкой традиции, где государство полностью поглотило гражданское общество. Поэтому в Латвии в культуре признаётся лишь один стандарт, который сейчас очень строго прописан в программе интеграции общества.