Падение Советского Союза и «Восточного блока» лишили скандинавскую идентичность, базировавшуюся на идеях скандинавизма*, существенной доли своей актуальности. Расширение Европейского Союза на Север Европы только усугубило этот процесс.
Ответом на сложившуюся геополитическую реальность и события 1990-х годов стало появление Балтийского макрорегиона. Это первый официально признанный макрорегион в рамках Евросоюза. Стратегия развития макрорегиона базируется на региональной модели интеграции. В качестве теоретической базы, цементирующей обозначенное пространство, используется концепция культурной и исторической общности, которая формирует идентичность региона. Модель «всеобщего благосостояния» в Скандинавских странах стала схемой, в которую вкладывается парадигма межграничного сотрудничества.
Сейчас на территории макрорегиона, который включает одиннадцать стран Северной Европы, выходящих на побережье Балтийского и Северного морей, вырабатывается около 2-3% мирового ВВП. Территория макрорегиона де-факто охватывает часть Северо-Западного федерального округа России, выходящего в акваторию Балтийского моря.
Концепция культурной идентичности постсовесткого времени стал ответом на объективное ослабление проявлений скандинавизма, который сохранял свои исторические традиции в период Холодной войны. Процессы глобализации, европейской интеграции, и, в результате, трансформации доктрины нейтралитета, на которой зиждился скандинавизм, подтолкнули политическую элиту Северной Европы задуматься о новом оформлении культурной общности. Такая общность, облачённая в дискуссию об идентичности, в контексте европейского сообщества и имеет своим продуктом крупнейший и наиболее динамичный макрорегион Европы – макрорегион Балтийского моря.
Физические границы, как инструмент обеспечения и сохранения национальной и культурной идентичности, теряют свою роль в классическом виде и становятся не просто линиями соприкосновения с соседями, а зоной для сотрудничества.
Новый подход к границе и её набору функций базируется на «мягкой» безопасности (концепция появилась в 1970-е годы в недрах Копенгагенского института развития мира и продвигала многостороннее межгосударственное сотрудничество вместо строительства военно-политических блоков). Границы в условиях современных угроз частично потеряли свою значимость для обеспечения государственной целостности, а главное, национальной безопасности.
Концепция трансгосударственной/трансграничной безопасности, которая предполагает взаимодействие между правительственными и неправительственными институтами различных стран для продвижения совместных интересов и защиты от общих угроз и вызовов нашла органичную реализацию в рамках Балтийского макрорегиона.
Оказавшись в новых рамках, страны Северной Европы, тем не менее, обрели возможность более широкого политического манёвра в отношении с Россией. В этом контексте Россия с её экономическим и военным потенциалом обретает де-факто роль политического и культурного фактора в процессе формирования идентичности макрорегиона. Становится невозможным формирование макрорегиона вопреки или параллельно России. В противном случае, любая активность в оформлении макрорегиональной культурной общности может быть воспринята как инструмент «мягкой» силы в отношениях с Восточным соседом.
Обратимся к характеру культурной идентичности, как макрорегионального связующего элемента Балтийского региона. В какой степени она является объективно существующей реальностью, которая в последнее время находит теоретическое оформление?
Входит ли Калининград в рамки культурной идентичности макрорегиона, и нужно ли западному региону России стремиться быть частью этого культурного пространства? На мой взгляд, конечно, стоит. Хочется отметить, что Калининград имеет все шансы являться структурным элементом культурно-общественного пространства Балтийского региона, если рассматривать этот вопрос за рамками политических дискуссий.
Стоит отметить, что трансграничное сотрудничество и парадигма культурной идентичности является продуктом не только постсоветского периода, но и Холодной войны, поэтому несёт на себе отпечаток дискурса «большого противостояния» и стереотипов того времени.
Евросоюз воспринимает Калининградскую область сквозь призму обеспечения своей безопасности, стараясь нивелировать потенциальные угрозы, которые могли бы исходить оттуда. Тем не менее, угрозы и негатив, которые муссировались в 1990-е годы, пошли на спад и меркнут на фоне проблем и угроз, которые испытывает Европейское сообщество у себя «в доме».
Историческое вступление России во Всемирную торговую ситуацию и тот переходный период, который определён по ряду отраслей и направлений экономической деятельности, можно рассматривать как движение Калининградской области в европейское экономическое «пространство» не через оболочку Особой экономической зоны, а через унифицированную систему торгово-экономического сотрудничества. Экономика в той или иной мере всегда сопровождает культуру, как инструмент общественного влияния. Но, конечно, культура не испытывает тех ограничений, которые накладывают границы. В том числе и поэтому, культурная интеграция при существовании визового режима между ЕС и Россией должна сопутствовать политическому движению к желанному безвизовому сосуществованию.
По сути, идентичность давно является продуктом политических дискуссий. Между тем, сам политический дискурс стран Балтийского региона часто выносит Калининград за рамки схем макрорегионального сообщества. В этом связи стоит отметить, что Калининград своим развитием на протяжении последних двадцати лет являет пример всё большей включённости в «культурное пространство» Балтийского региона. А оно в свою очередь является сутью идеи идентичности Балтийского макрорегиона. Участие Калининграда в динамичном формировании идентичности Балтийского региона может проходить параллельно с политическими дебатами и быть даже более успешным, чем процесс политического сотрудничества.
Но не стоит забывать, что «Регион Балтийского моря» — политический концепт. И будет ли он жить, пока этого хотят политические элиты, которые его инициировали или он уйдет в «свободное плавание» — большой вопрос!
В последнее время регион Балтийского моря выполняет роль «полигона» для многоплановых интеграционных процессов, и культурная интеграция, в сложившихся условиях, является самой доступной для Калининграда.
* Скандинавизм — общественное движение, зародившееся в первой половине 19-го века, призванное обеспечить социально-экономическое и политическое сближение скандинавских стран.