«NewsBalt» перевёл статью президента Польского геополитического товарищества Лешека Сыкульского , опубликованную на портале «Geopolityka.net» об итогах встречи глав внешнеполитических ведомств России, Германии и Польши.
Калининградский пиар
Концепция «Калининградского (в польскоязычных СМИ чаще используется понятие «Крулевецкого») треугольника», понимаемого как формула дипломатического сотрудничества, так и шире – как геополитическая концепция – должна была стать фактором, усиливающим позицию Польши в регионе, а также в отношениях с более сильными партнёрами.
Кроме того, предполагалось, что она улучшит состояние панъевропейского диалога на линии Брюссель-Москва и послужит расширению границ европейской интеграции. В исполнении польской дипломатии она становится, однако, лишь пиаровским ходом. Непохоже, чтобы Калининград стал шахматной партией для троих, ситуация, скорее, напоминает пасьянс, разложенный только одним игроком.
10 мая в Варшаве состоялась очередная, третья по счёту встреча министров иностранных дел Польши, Германии и России (Радослав Сикорски, Гидо Вестервалле и Сергей Лавров). Польский МИД описывает эти встречи как новую форму дипломатического сотрудничества, называя этот формат «Крулевецким треугольником». Немецкий МИД использует более скромное определение «трёхсторонних консультаций» (trilateralen Beratungen), российский МИД в свою очередь говорит просто о трёхсторонней встрече.
То, что, по моему мнению, является наиболее существенным на прошедшей встрече, это, во-первых, выраженное expressis verbis (совершенно чётко, с полной ясностью) мнение, что «Малое приграничное передвижение» стало шагом на пути введения безвизового режима между ЕС и Россией (de facto союзным государством России и Белоруссии), во-вторых, высказывание министра Лаврова по поводу российской военной базы на территории Белоруссии.
Недвусмысленное высказывание об «общем военным пространстве обоих государств» имеет чёткий дипломатический и геополитический отзвук. В определённом смысле его можно понять как совместную реакцию и заинтересованность дипломатии Польши и Германии в вопросах поддержки оппозиции в Белоруссии. Это явный сигнал для Берлина в контексте пропагандируемого Варшавой «Восточного партнёрства». В геополитическом контексте это явное определение границы зоны влияния Москвы и выражение несогласия на размещение военных подразделений иных держав вблизи границ союзного государства.
Москва метит необычайно точно. Удачная комбинация с подписанием меморандума между «EuRoPol Gaz» и «Газпром Экспорт» по вопросам проекта Ямал-Европа II и в результате – нетрудном для предвидения при нынешней политической ситуации в Польше – отставка министра государственной казны Польши Миколая Будзановского (отправлен в отставку 24 апреля 2013 года. — «NewsBalt»), notabene: главного сторонника добычи сланцевого газа в стране, проходит в момент реформы польских спецслужб. И это всё за несколько недель перед трёхсторонним саммитом, который совпал с визитом президента Путина в Великобритании, где шёл разговор об участии британского капитала в проекте «Nord Stream» и перед началом информационной компании «Росатома» по вопросам продажи энергии из Калининграда в Польшу и Литву.
В вышеуказанном контексте только улыбку может вызвать проталкивание министром Сикорским и подчиненным ему аппаратом разных форм и падежей слова «Крулевец» — исторически сложившееся в Польше название Кёнигсберга.
Сквозь пальцы глядя, это можно трактовать как суррогат стратегии в польско-российских отношениях, предназначенный для части отечественного электората, падкого на лозунги типа «хорошо, ибо польское». Сейчас формулу «Крулевецкого треугольника», ревизуемую политиками с Аллеи Шуха (где размещается здание польского МИДа. — «NewsBalt»), можно оценивать максимум как инструмент рublic relations, рассчитанный на создание политического капитала для Радослава Сикорского, а может быть и как маркетинговый ход для попытки прикрытия поражения «Восточного партнёрства», политической компрометации в вопросе о белорусской оппозиции или непрозрачного расходования немалых средств министерства на фонд, связанный с бывшим замминистра иностранных дел Янушем Чисеком.
«Геополитика потеряла значение»
Новая форма дипломатической консультации между тремя странами была учреждена в 2011 году в Калининграде, сперва 21 февраля вовремя заседания нижних палат парламентов Польши, Германии и России, а затем 21 мая, во время встречи глав дипломатических служб.
Вторая встреча трёх министров иностранных дел прошла 21 марта 2012 года в Берлине. Сам генезис этой концепции относится к середине 90-х годов, когда прилагались старания для выработки разных стратегий польской заграничной политики и политики безопасности, необязательно основанных исключительно на членстве Польши в блоке НАТО.
Сейчас в среде деятелей, сосредоточенных вокруг Варшавского университета, сформулировалась концепция регионального трёхстороннего сотрудничества, которую профессор Лонгин Пастущяк (Longin Pastusiak) обозначил именем «Варшавского треугольника». Существенным является факт, что в основании это должна была быть чисто дипломатическая формула по образцу «Веймарского треугольника». Вступление в НАТО и эскалация напряжения в отношениях с Россией, а позднее и с Германией после второй войны США с Ираком, на долгие годы исключили этот вариант польской заграничной политики.
Сама концепция польско-немецко-российского триалога начала возрождаться на переломе первого и второго десятилетий нынешнего века, при новом соотношении сил в регионе. Невозможно укрыть того факта, что в тот момент обстоятельства для Польши были значительно худшими, чем под конец прошлого века. К этому привели, прежде всего, поражение доктрины Квасьневского (попытка поддержки прозападных сил на Украине и строительство польско-украинского союза), а позднее и доктрины Квчиньского (попытка построения геополитического блока государств центральной и восточной Европы со странами Закавказья, направленного против России).
В добавок к этому прокладка газопровода «Nord Stream» на дне Балтики и начало строительства южного газопровода, бесплодное участие Польши вместе с США в войнах на Ближнем Востоке и Афганистане привели к резкому ограничению поля политического маневра для Варшавы. Попытка возвращения к концепции польско-немецко-российского треугольника стала надеждой на возвращение хотя бы элементарной геополитической субъективности Польши в регионе. Как выяснилось, надежда оказалась тщётной.
Даже поверхностный взгляд на официальные немецкие и российские информационные сообщения о трёхсторонней встрече показывает, что ни Берлин, ни Москва не намереваются придавать трёхсторонним отношениям особой формулы. Ни немецкий, ни российский МИД не торопятся использовать выражение «Калининградский треугольник» , не говоря уже о «Треугольнике Крулевецком». И этому не стоит удивляться. Трудно серьёзно (читай: равноправно) относиться к партнёру, который позволяет внешним факторам в очередной раз после 1989 года умело разыгрывать внутриполитическую сцену в Польше и влиять на формирование правительства страны.
У польской дипломатии нет ни далеко идущих целей (хотя бы в микромасштабе), ни какой-либо стратегии в Восточной политике. А если не имеется своих целей, то реализуются чьи-то. Ментальность политиков, держащих штурвал польской дипломатии, хорошо выразили слова профессора Адама Даниэля Ротфельда, который уже после пятидневной войны на Кавказе в 2008 году и после начала строительства «Nord Stream» высказал знаменательное суждение:
— Ссылаться сегодня на геополитику является попросту отрицанием действительности, поскольку геополитика потеряла свое значение.
Пасьянс, а значит терпеливость
С точки зрения европейской геополитики, понимаемой многопространственно и долговременно, трёхстороннее польско-немецко-российское сотрудничество, как угодно воспринимаемое, является настолько выгодным, насколько эффективно ведёт в сторону сперва упразднения виз, затем Таможенного союза России и Европейского Союза, а в перспективе к ещё более глубокой интеграции.
Следует быть уверенным, что те, кто не пренебрегает геополитикой, эффективно разыграют свою партию вне зависимости от того, будут ли это шахматы или пасьянс.