Нынче исполнилось 135 лет окончания русско-турецкая война 1876-77 годов. Россия объявила её туркам за их жестокость при подавлении восстаний на Балканах. В сражениях участвовали и… эстонцы, среди которых Ян Керт был первым, которого удостоили награды. 10 июня 1877 года, 136 лет назад, ему вручили за форсирование Дуная знак отличия Военного ордена 4-й степени («Георгиевский крест»).
В результате этой войны болгарский народ освободился от пяти веков турецкого рабства. Объявили о независимости Румыния, Сербия с Черногорией. Болгарский народ чтит память воинов, погибших за его освобождение. Им посвящён величественный монумент на самом перевале Шипка.
Строки с памятника: «24-я пехотная дивизия с ее артиллерией. Воинам убитым, умершим от ран и погибшим при обороне Шипкинского перевала с 21 октября по 22 декабря 1887 года. 93-го пех. Иркутского… полка – 195 человек; 94-го пех. Енисейского полка – 227; 95-го пех. Красноярского полка – 151 человек; 1-й и 2-й батарей 24-артиллерийской бригады – 4 человека».
И в Габрово есть памятник на братской могиле воинов 24-й пехотной дивизии, укомплектованной мобилизованными, в основном, крестьянами с территории нынешней Эстонии.
Этим бы только гордиться! Но и сегодня, когда Россия активно стремится нормализовать отношения с этой прибалтийской страной, готовится и подписание договора о границе между двумя странами, в Эстонии взбухли влиятельные силы в обществе и СМИ, которые наращивают и так зашкаливающую русофобию. Ещё больше делается для того, чтобы замолчать всё, что связано с общей для эстонцев и России историей.
Забыта и эта страница, рассказывающая о том, что эстонцы были героями русско-турецкой войны 1877-1878 годов, защищали вместе с русскими легендарный горный перевал Шипка в Болгарии. Забыт подвиг эстонцев, отдавших жизни ради свободы южных славян.
Памятник «Оборона Шипки».
Война, освободившая Балканы
Вот что писали «Эстляндские губернские ведомости» 136 лет назад: «Всю незанятую войсками часть площади заполнила многочисленная толпа, в которой было много людей, близких собравшимся в поход воинам». Речь о событии 8 августа 1877 года в Таллине, когда на площади перед Карловой церковью, были выстроены 95-й Красноярский и 96-й Омский полки. Их отправляли на дунайский фронт начавшейся русско-турецкой войны.
События на Балканах вызвали широкое общественное движение в защиту южных славян. Пожертвования россиян составили 4 миллиона рублей. Средства в помощь раненым собирали и по всей Эстонии, где устраивались лотереи и благотворительные концерты. Газета «Ээсти постимеэс» печатала имена крестьян, пожертвовавших один рубль и более.
С тех пор символом болгаро-русской дружбы стала защита Шипкинского горного перевала. Он представлял собой «ворота», заперев которые, русские войска отрезали туркам возможность вторгнуться в Северную Болгарию и прорвать блокаду Плевны. Сегодня для многих, и не только в Эстонии, является полной неожиданностью узнать, что в героической обороне Шипки участвовало много солдат и даже офицеров – эстонцев.
«Эстонские» полки 24-й дивизии
По прибытии на фронт три полка дивизии заняли позицию на Шипкинском перевале. Основные тяготы при обороне Шипки пришлись на 24-й пехотную дивизию, состоявшую из 93-го Иркутского, 94-го Енисейского и еще двух, упомянутых выше двух полков. Это соединение летом 1877 года было доукомплектовано в Ямбурге (ныне Кингисепп Ленинградской области), Нарве и Таллине мобилизованными в волостях Эстляндской и севера Лифляндской губерний (ныне это – юг Эстонии) резервистами. 93-й пехотный Иркутский полк пополнили 88 жителей острова Сааремаа.
Скрупулезно исследовал участие эстонцев в той войне, член Русского академического общества Эстонии историк Виктор Бойков. Он подсчитал, что в военных действиях участвовало не менее четырёх тысяч эстонцев, в основном, крестьян.
В начале августа 1877 года в состав формировавшегося Таллинского местного батальона из Харьюского уезда было направлено 185 человек. Мобилизованных в Эстонии отправляли и в другие города, так 29-31 июля 1877 года из Дерпта (Юрьева, сегодня – Тарту) в Петербург были направлены 136 резервистов, ранее служивших в гвардейских полках. Офицеры – выходцы из Прибалтики, участвовавшие в русско-турецкой войне, были, в основном, остзейскими баронами. Но были среди них и эстонцы. Например, подпоручик 96-го полка Густав Иогансен Рандман, родом из крестьян. Или полковник Михаил Мазинг – сын пастора, он дослужился до генерал-лейтенанта!
Резервистами из Эстонии комплектовались и артиллерийские и железнодорожные подразделения, ветеринарные службы, немало было и фармацевтов. Из 2700 мобилизованных в русскую армию врачей 135 медиков были воспитанниками или преподавателями Юрьевского университета. 104 из них были уроженцами Прибалтики.
В документах отмечается, что все резервисты имели вполне удовлетворительную подготовку. Выделялись призывники из Эстонии и уровнем образования. Грамотных среди них было 95%. Для сравнения: этот показатель у новобранцев Курляндской и Петербургской губернии составлял 59%, а Псковской – только 20%.
«На Шипке всё спокойно!»
Русские заняли Шипкинский перевал 19 июля 1877 года. Им и болгарскому ополчению противостояла турецкая армия Сулейман-паши – 27 тысяч человек и 48 орудий.
По прибытии на Шипку 24-я дивизия насчитывала 9577 солдат и унтер-офицеров, а в середине декабря в них насчитывалось более 6 тысяч больных. В строю осталось около 2000 человек личного состава. Действия защитников были затруднены не только и не столько превосходством сил противника, сколько недостатком боеприпасов, топлива и фуража, сорокаградусной жарой летом, стужей и ветрами зимой, дефицитом продовольствия, воды и экипировки, бытовым неустройством.
А петербургские и эстляндские газеты повторяли слова из донесения командующего войсками на Шипке генерала Фёдора Радецкого: «На Шипке всё спокойно!».
За этой «стабильностью» – печальная цифирь. В трёх полках «эстляндской» 24-й дивизии потери составили 772 человека, из которых убитые составляли 31 и умершие от ран – 38 человек. Остальные умерли от обморожения или болезней – эти потери в десять раз превысили потери от огня противника.
Особенно велики были потери эстонцев, служивших в 95-м Красноярском полку. Тут только с 7 ноября по 19 декабря из 192 погибших эстонцами были 64 унтер-офицера и рядовых.
Корреспондент газеты «Новое время» В.И. Немирович-Данченко, награждённый во время пребывания в скобелевских траншеях на Зелёных горах солдатским георгиевским крестом за храбрость и мужество, писал: «В убогом соборе Габрово, перед перевалом через Балканы, я наткнулся на потрясающее зрелище. Под тяжёлыми древними сводами, в полутьме, на каменных плитах, обрызганных не раз кровью и слезами, лежали ряды солдат 24-й дивизии… Это были замерзнувшие мученики Шипки…».
Среди награжденных – эстонцы
Вот хроника «шипкинского сидения».
*21 октября на перевал прибыл 94-й полк. В тот же день подули холодные ветры, окопы стало заносить снегом.
*30 октября противник открыл сильный огонь по горе св. Николая, а затем предпринял атаку. Ее отбили, но ценой большого числа погибших и раненых. Особенно отличилась 24-й артиллерийская бригада, в которой по неполным данным служило более 30 эстонцев. Вот донесение командира: «… Всякий отдельно взятый совершил подвиг».
*9 ноября был отбит новый штурм. Среди убитых – рядовые 93-го полка Адам Кук (родом из Тартуского уезда) и Пётр Саар (из Сааремааского уезда).
*18 декабря 1877 года вконец измотанные 93-й, 94-й и 95-й полки получили приказ перебазироваться в Габрово. Их признали полностью утратившими боеспособность.
Не все вернулись с той войны. Среди оставшихся в живых многие были удостоены наград. Знаков отличия Военного ордена «За оборону Шипки с 21 октября по 18 декабря 1877 г.» удостоились и эстонцы. В 93-го полку – фельдфебель Александр Томсон, унтер-офицеры Эрнест Стрейман, Семён Тобонайне, рядовой Вильц Зоммер; в 94-го полку – унтер-офицер Ян Возняк, ефрейтор Карл Сакс, рядовые Иоганн Бартмер и Пётр Вахлеп; в 95-го полку – унтер-офицеры Франц Вольф, Михель Зиммель, Отто Зывот, Юрий Камель, ефрейтор Вильям Шустер, рядовые Александр Вайман, Пётр Оттосан.
Славным был и боевой путь 96-го Омского полка. До конца 1877 года он оборонял в составе Каларашского отряда левый берег Дуная у города Калараш, напротив крепости Силистрии. Удалось отбить все неприятельские атаки занять левый берег реки и попытки врага добраться до железной дороги и Бухареста. Знаками отличия Военного ордена были награждены 74 человека, среди них и эстонцы – фельдфебель Ян Тару, фельдшер Матвей Карро, рядовой Пётр Войтус.
Мемуары эстонских ветеранов
Исследователь Малл Хийемяэ нашла в архиве газету «Приложение к газете «Сакала» (Sakala Lisaleht), в которой 11 ноября 1878 год солдат 96-го пехотного Омского полка Юхан Кыресаар писал: «… Здесь живёт в большинстве своём болгарское население, радушие которого я не в состоянии передать, оно делилось с нами последним куском хлеба». Ю.Ребане и Ю.Кирсипуу печатались в газетах: «Ээсти Постимеэс» и «Воскресная газета христиан» (Ristirahva pühapäeva leht), а П.Якобсон издал в 1901 году в Таллине даже книгу «Мои воспоминания о войне» (Jakobson P., Minu sõjamälestused).
Из-за бурных событий на рубеже веков в Эстонии, воспоминания участников русско-турецкой войны стали фиксировать только в 30-е годы прошлого столетия. Вот выдержки:
«Окружили Плевну, но город не сдается. Искали и нашли в 30 верстах подземную дорогу, по которой в город возили продовольствие и боеприпасы. Её перекрыли и вскоре город был наш… К нам прибыли однажды сааремааские мужики канавы копать. Они говорили, что берега реки Тоная (Дуная – прим. автора) были полны утопленников. Это было спустя две недели после перехода через Тонай». (Р.Пыльдмяэ из Куусалу, 1938 год).
«Турки перебили всех пленных. Сгоняли население, заявляя, что будет устроен праздник. Но все были убиты». (Э.Поом из Рапла, 1938 год).
«Убивали и вырезали широкие полосы кожи со спины, мучили, вырезали груди у женщин и что только не делали…» (А.Самет из Кулламаа, 1938 год).
Близ селения Кадрина, на хуторе Хыбеда, жил человек, который живописал в корчмах свои полуфантастические истории: «Я воевал рядом со Скоблиным (Скобелевым – прим. автора) против Осман-паши. Однажды дело приняло такой крутой поворот, что трое суток бились с противником. После боя саблю невозможно было выпустить из рук, пришлось её эфес перепиливать напильником…» (К.Виесэ из Кадрина, 1939 год).
Одна из самых известных картин о Шипке — работа художника Алексея Попова «Защита «Орлиного гнезда» орловцами и брянцами 12 августа 1877 года».
«Что ж это наш царь ждёт…»
Информация устных воспоминаний не очень отличалась от газетной. Но была разнообразнее по тематике, рассказ очевидца был сочнее сухих газетных строк.
Забавные записи хранятся в Тарту, в Литературном музее им. Крейцвальда. Вот фрагменты воспоминаний ветеранов, любивших покуражиться перед односельчанами. Например: «Столько побил турок, что подошёл сам царь и сказал: «Оставь, Ааду, уже душу мутит!», «Пороховой дым был настолько плотным, что убитые не могли упасть, так и оставались стоять», «Держал ружьё, заряжал и стрелял, заряжал и стрелял, потом уже некогда было и заряжать, всё стрелял и стрелял».
Эстонский этнограф Якоб Хурт пишет о предзнаменованиях – в Пылва осенью 1877 года народ говорил о сближении Марса и Сатурна, при этом первый, яркий, олицетворял Россию, второй, бледный – Турцию. Перед войной видели красное небо и покраснение снега при северном сиянии, а также появление на небосклоне изображений меча и ружья.
Но чаще ветераны вспоминали о былом серьёзно. Они отмечали, что проводы на войну – всегда горе, ведь много женатых и отцов было призвано в армию. Есть описания трудных пеших переходов, пережитое кем-то землетрясение, рассказывается о болезнях…
Ярки описания боев, отмечается воинская сметка и хитрость, когда в поле выставляли связки хвороста, которых противник принимал за людей. Даются характеристики противника, мол, турки вызывали страх, но в ближнем бою трусили, бежали. Рассказывается о виселицах, мучениях, о том, что даже детей сажали на кол, а взрослым вырывали язык, о сожжении целых деревень и прочих зверствах. Одно из воспоминаний жителя Козе завершается такой тирадой: «… Мы же ещё и вечером говорили о турецкой жестокости, на что отец сказал, как бы спрашивая: «Что это наш царь ждёт, пусть покончит с этой Турцией».
«На берегу реки Марицы»
Болгарская тема нашла отражение и в «серьёзной» эстонской художественной литературе. Прежде всего, в творчестве поэта и драматурга Пеэтера Якобсона. Он служил в ту войну унтер-офицером 96-го пехотного Омского полка.
В предисловии изданной им в 1880 году книге он пишет: «Воспоминания об этой войне и поныне еще живы в сердцах эстонцев и у многих женщин слезы навертываются на глаза, когда они вспоминают о той стране, где навеки остались лежать их сыновья».
Интересно и такое наблюдение автора, сочувствующего болгарам: местные богачи сжились с турками и относятся к русским далеко не так положительно, как простой народ.
Многие стихи Пеэтера Якобсона стали народными. Это и «На берегу реки Марицы» – один из лучших образцов лирики поэта. В нём эстонский солдат сидит на берегу быстрой реки Марицы и тоскует по родной Эстонии. К берегу подходит за водой девушка-болгарка, «прекрасная, как южный цветок», и спрашивает солдата: «О, скажи, братушка, о чём ты печалишься, ведь война уже давно закончилась. Посмотри, как прекрасна Болгария и послушай, как шумит Марица!». «Да, – отвечает солдат, – твоя родина действительно прекрасна: её полные цветов долины и покрытые виноградниками горы напоминают рай; пробиваясь сквозь скалы, здесь текут хрустальные реки. Но моё сердце и мои думы на Севере, на равнинах Эстонии, где чудесно звучит мой родной язык, – вот о чем тоскую я».
Этнограф Ингрид Рюйтель собрала и записала множество песен, в которых отражена русско-турецкая война. Некоторые из них пели на мелодии русских романсов. «Шлягером» своего времени стала песня «Двадцать пять лет служил я…» – это весёлый сказ о приключениях храброго солдата, причем эстонский текст перемежается с русским.
Русско-турецкая война положила начало и эстонско-болгарским литературным связям.
P.S. Замалчивание своего прошлого, даже, если оно связано с Россией, в данном случае более чем странно. Хотя бы потому, что на редкость единодушно оценили итоги русско-турецкой войны 1877-1878 годов два самых выдающихся эстонских публициста и общественных деятеля второй половины позапрошлого века. Это – прозападных взглядов интеллигент Йоханн Вольдемар Яннсен и пророссийский общественный деятель, выходец из крестьян Карл Роберт Якобсон. Они одинаково горячо поддерживали на страницах издававшихся ими газет устремления болгарского и других балканских народов к освобождению от турецкого ига, проводя параллели с устремлениями эстонского народа.
В советское время, исследователь Эа Янсен писала, что участие эстонцев в той войне оказало мощное влияние на пробуждавшееся национальное самосознание и общественную мысль самих эстонцев. Она считает, что это – капитальный общественно-исторический и культурный пласт эстонского народа.
И потому досадно, что сегодня русофобия и историческая близорукость мешают эстонским политикам-националистам гордиться собственным прошлым, своим участием в обретении свободы народами, создании ими на Балканах своих государств – ставших сегодня такими же членами Европейского Союза, как сама Эстонская Республика.