Польский филолог проф. Мариан Здзеховски (1861-1938), блестящий знаток русской литературы, товарищ по переписке Л. Толстого, Н. Булгакова, Н. Бердяева, П. Струве, автор занимательного очерка «Русское влияние на польскую душу» («Wpływy rosyjskie na duszę polską») указывал, что массированное воздействие русской культуры делает из поляка «неполяка», коренным образом перестраивая его «польскую» систему мировоззренческих координат.
Похожие метаморфозы, но только наоборот, превращавшие из русских в «нерусские», переживало население Карпатской Руси (современная Западная Украина), находившейся долгие века под властью иноземных держав – Речи Посполитой и Австро-Венгрии. Постепенное, но неуклонное превращение карпатороссов из русских в «нерусские» происходило в условиях неоспоримого господства польской культуры и польского этнического элемента. Реконфигурация «русской» системы мировоззренческих координат Карпатской Руси под воздействием польской культурно-политической жизни (с добавлением административного давления австрийского госаппарата) дала на выходе то, что мы имеем сегодня – западно-украинский национализм во всех его разновидностях.
Дорога к торжеству над душами карпато-русского населения не была для «политических украинцев» лёгкой. О том, какие за этим стояли семейные трагедии и повороты судьбы, можно прочитать у карпато-русских авторов прошлых столетий. К сожалению, их труды в современной Украине не переиздаются (дабы не «подмочить» репутацию украинской государственнической идеи, «испечённую» из националистического «замеса»). В годы советской власти их тоже благополучно забыли (чтобы не мешали проводить новую национальную политику, согласно которой русский народ должен быть разделён на три родственных, но отдельных ветви – украинцев (бывших малороссов), белорусов и русских (бывших великороссов).
Поэтому многие карпато-русские писатели издавали свои книги за рубежом, эмигрируя в США, Канаду, Чехословакию, Францию. Как пример, книга Василия Пецейчука (если не ошибаюсь, уроженца Буковины) «Пропавшiй сынъ. Изъ житья русского народа на покутью» (1928 г.). Издана в Филадельфии в типографии «Правды», основанную карпато-русскими патриотами на американском континенте.
Сюжет её незамысловатый. Повествуется о бедной семье галичан Петра и Татьяны. Пётр вернулся из плена после австро-прусско-итальянской войны, в которой вынужденно участвовал, будучи призван в австрийскую армию. Одного из своих сыновей, Николая, Пётр, считая себя русским, посылает учиться в Россию, а не в Польшу или Австрию (как это актуально для дня сегодняшнего!). В этот момент начинается русско-японская война 1904-1905 гг. Николай идёт добровольцем в русскую армию и погибает.
В Галиции нарастает украинофильская пропаганда, финансируемая австрийцами. Под её влияние попадает младший сын Петра, Юрий (тот самый «пропавший сын»). Когда он говорит отцу, что считает себя украинцем, тот гневно отвечает: «Ты – предатель русского народа…ты отрёкся от русской народности, тем самым, отрёкся и от меня, ибо я русин с дедов-прадедов…Тогда не было ни слыху про украинцев. Раз ты украинец – ты не мой сын, и выходи из хаты — я предателя в хате не потерплю».
Из злости Юрий доносит австрийским жандармам о прорусских настроениях своего отца. Петра арестовывают, и он погибает в застенках.
Для понимания сути сказанного Петром важно не экстраполировать сегодняшних этнонимов на описанную Пецейчуком ситуацию. За многие десятилетия забвения карпато-русского исторического наследия (напомню, что многовековое польско-австрийское господство, когда всё карпато-русское подавлялось предельно жестоко, и советское 80-летие, когда всё карпато-русское было вычеркнуто из истории, сменились периодом украинской независимости, для которого карпато-русский патриотизм самого националистического на сегодня региона страны – Западной Украины, как бельмо в глазу) мы забыли, что в начале ХХ в. этноним «украинцы» имел не столько этнический, сколько территориально-политический смысл. Т.е. это была не национальность, а региональная идентичность, в которой, не без помощи австрийской пропаганды, политики было больше, чем этничности.
Книга «Пропавшiй сынъ», и это очень важно, написана по-украински, с большой примесью полонизмов и германизмов, как отпечаток местной специфики. Разница лишь в том, что тот язык, который сегодня считается украинским, самими носителями этого языка ещё 100-150 лет назад таковым не считался. Для них это было одно из региональных наречий русского литературного языка, которое развивалось в определённых политико-географических условиях, в оторванности от русской литературной и языковой традиции.
Далее в книге Пецейчука рассказывается о раскаянии Юрия, ставшего, к тому времени, уже солдатом австрийской армии, о муках совести и его самоубийстве (он топится в Черемоше). Рассказ Пецейчук заканчивает следующими словами: «А вы, дорогие читатели, читайте и своих детей учите, чтобы любили свою Мать Русь, и чтобы не было больше пропавших сынов на русской земле».
Тема пограничного взаимодействия русских земель с западными державами была актуальной всегда, и остаётся таковой и сейчас. Везде, где русские долгий период времени жили в тесном соприкосновении с Западом, имело место переформатирование «матрицы русской души» — Южная Русь (географически более точно её следовало бы назвать Юго-Западная) превратилась в Украину, Западная Русь (географически более точно её следовало бы назвать Северо-Западная) превратилась в Белоруссию. Причём в местах плотного соприкосновения польско-католического и русско-православного ареала наблюдается большая степень деформации «русского», когда в Западной Белоруссии среди католиков мы видим людей с белорусскими корнями, а в Западной Украине среди униатов людей малороссийского происхождения, но агрессивно считающих себя совершенно отдельной от русских украинской нацией. Чем дальше от русско-польского пограничья, тем меньше накал антирусской составляющей в сфере культуры и общественной жизни.
Украина XXI-го века находится в таком же в таком же положении, как и Украина века XVII-го. Это говорит о том, что цивилизационный разлом между польско-католическим и русско-православным ареалом сохраняется, проходя по её территории. Украина – цивилизационно разорванное государство.
Как при подписании Гадячского договора 1658 г. польский сейм отклонил часть условий прозападного крыла казацкой старшины, на которых они согласны были стать частью Речи Посполитой, так и сегодня сохранить в полной мере свой суверенитет при вступлении в ЕС Киеву не удастся. Это не удалось куда более влиятельным странам, например, Греции. Откуда иллюзии, что это удастся Украине? Тем более что современная Украина и страны Запада живут в разном социальном времени, и слепое подражание западным образцам не приведёт к моментальному улучшению экономической ситуации в стране.
Как в XVII в. присоединение к польскому государству означало бы кардинальное изменение духовно-цивилизационного облика Малороссии, так и сегодня присоединение Украины к ЕС будет иметь те же последствия. Польская государственная идеология и польское национальное сознание формировалось под воздействием идеологемы о Польше, как форпосте западной культуры у границ «восточного варварства» (Руси). Понимание именно такой геополитической роли Польши, как «буфера» между Западом и Востоком, глубоко вошло в польский национальный характер.
Но в соответствии с геополитическими теориями украинских националистов, которые всегда исповедовали прозападные взгляды, и сегодня ратуют за вступление в ЕС, Украине по умолчанию придётся выполнять геополитические функции Польши в противостоянии стран коллективного Запада с Россией. Смещение цивилизационной «линии фронта» с польской территории на территорию Украины (если Украина совершенно «озападнится», и вступит в Евросоюз) освобождает Польшу от необходимости быть постоянной ареной столкновений двух миров (западно-католического и русско-православного), поскольку основные коллизии будут разыгрываться непосредственно на украинских землях. Польша останется в тылу этой борьбы, и утратит роль «передовой», которая перейдёт к Украине, как государству, отрёкшемуся от своего общерусского наследия, за которое так пронзительно переживали карпато-русские интеллектуалы XVIII-XX вв.
Но это геополитическое бремя окончательно дестабилизирует страну. В отличие от Польши, где более 90% граждан – католики, и, значит, лояльно воспринимают идею о Польше, как форпосте западно-католического мира, на Украине большинство – православные. Воспринять православным гражданам свою страну, как «геополитический клин», вбитый в «тело» русско-православной ойкумены, будет сложно, и идеологический «разрыв» между западом и востоком страны ещё более углубится.