Влад Гулевич: Война с мёртвыми русскими – явление сугубо польское

О моральном алгоритме действий польского вандала - политолог, эксперт «NewsBalt» Владислав Гулевич.

Уже больше двух десятилетий, как в Восточной Европе воцарилась демократия, и руководители восточноевропейских государств не устают повторять, что они – часть западной цивилизации. И все эти два десятилетия именно в Восточной Европе регулярно происходят акты вандализма в отношении памятников советским солдатам. На Западе, например, в США, Франции, Италии, осквернением памятников советским воинам не занимаются. Это – излюбленное занятие восточных европейцев, чувствующих свою отсталость от стран Запада (экономическую, прежде всего), и мстящих тем, кого они назначили виновником в этом вопросе.

Окунуться в себя, окинуть внутренним взором собственный национальный характер, и, как призывал Шопенгауэр, подметив его недостатки, стремиться к их устранению – задача не из лёгких. Проще ополчиться на какой-нибудь внешний фактор (в нашем случае – Советский Союз и его победоносную армию), свалить на него всю вину, и снять, таким нехитрым образом, с себя груз личной ответственности за текущее состояние дел. Таков моральный алгоритм действий восточноевропейского вандала.

Особенно часто атакам вандалов подвергаются памятники советским солдатам в Польше. Вот лишь свежая хроника. 13 сентября 2013 года в городе Легнице националисты облили краской памятник польско-советской дружбе, изображающий польского солдата, который жмёт руки советскому воину, а между ними спасённая польская девочка, как символ новой жизни на ещё вчерашней немецкой земле. 10 сентября вандалы облили краской памятники на кладбище советских военных в городе Познань, написав на мемориальной доске дважды Героя Советского Союза (1944, 1945) Василия Чуйкова «Смерть коммунизму».

В июле 2013 года депутат Ольштына Лешек Арашкевич предложил избавиться от выбитых в граните серпа и молота с памятника в Шубенице, где расположено воинское захоронение советских солдат, погибших, как в Первую, так и во Вторую мировую войны. В феврале 2013 года на кладбище польского города Хойнице неизвестные сбили с обелиска советских солдат двуязычную надпись «Героям СССР», а также попытались сорвать пятиконечную звезду, размещенную на пьедестале, но не сумели. В 2011 году в городе Оссов недалеко от Варшавы неизвестные осквернили могилу 22 солдат Красной Армии, написав на захоронении: «Хвала героям, которые их (советских солдат) убили».

czuikow.JPG

Вандалы написали на мемориальной доске маршалу Василию Чуйкову «Смерть коммунизму».

Дело тут не в какой-то особой трагедии, которую советские воины принесли на территорию Польши, а в культурно-идентификационной модели, свойственной польскому этносу. 

Советский Союз нанёс Польше ущерба не меньше, чем Речь Посполитая Руси. Но идентификационная модель польского общества веками покоилась на принципах противостояния с «восточными схизматиками», на идее цивилизаторской миссии, которую Польше предназначено судьбою выполнять на Востоке.

Ссылки национал-патриотов, на будто бы, ужасное тоталитарное наследие, которое оставили после себя полякам советские солдаты, неуместны. Если сложить воедино все жертвы польско-русского и польско-советского противостояния, получится цифра не больше, чем сумма жертв многовекового польско-германского противостояния. Но немцам достаётся от поляков сегодня меньше, чем русским. Значит, когда экономика диктует свои условия (Германия – один из главных торговых партнёров Польши), от «исторической памяти» можно и отказаться?

Не выдерживает критики мнение о, будто бы, зашкаливающих все разумные пределы страданиях поляков под русским (советским) «игом». Под игом Третьего Рейха поляки страдали куда больше, а история многих других стран не менее кровава, чем история Польши, но она не превращена в метод скрупулёзного подсчёта исторических обид. В истории Испании война против Наполеона, в армии которого, напомню, было много поляков – одно из самых ярких проявлений народного самопожертвования. Испанские женщины тогда травили пищу, подаваемую французским оккупантам. Французы из осторожности приказывали женщинам сначала накормить этой пищей своих детей. Испанки кормили своих малюток, ели отравленную пищу сами, и умирали вместе с французами. В польской истории Наполеон – герой положительный. В испанской – редкий мерзавец. Но превращать эти факты в повод для беспрерывных самоистязаний испанская историография не собирается.

В польской истории есть такой термин – «шведский потоп». Так называют историки вторжение шведов в Речь Посполитую в 1655 г. Классик Генрик Сенкевич написал исторический роман об освободительной борьбе польского народа против шведских оккупантов, который так и озаглавил – «Потоп». Другие вариации этого термина – «кровавый потоп», «шведская погибель».

Писатель Аугустин Нецель озаглавил свою книгу о тех событиях именно как «Кровавый потоп». Термин более чем эмоционально окрашен. Но сводить счёты со шведами за «кровавые потопы» в Польше не собираются. Швеция – страна того же цивилизационного лагеря, что и Польша, и взаимные исторические перипетии воспринимаются легче, чем с представителем иного цивилизационного типа (в нашем случае, русско-православного).

Далее. Под «советским игом» находилась не только Польша, но и Венгрия, Румыния, Словакия, Болгария и т.д. В этих странах акты вандализма происходят гораздо реже. В Словакии, напротив, возлагают венки к могилам советских солдат. В процессиях участвуют словацкие политики и местные жители.

4 апреля 2013 г. словацкие коллеги присутствовали при возложении венков президентом «Российских железных дорог» Владимиром Якуниным на холме Славин, где покоятся останки 7 000 советских воинов. Освобождение от фашизма словаки игом не считают, даже, несмотря на то, что в начале войны Словакия была союзницей Гитлера.

В Болгарии ситуация та же. Получается, советская армия болгарам, словакам и др. народам Восточной Европы несла освобождение, и только для Польши приготовила загодя целый набор издевательств и проявлений тоталитаризма? Откуда такая выборочность?

Выходит, что война с мёртвыми русскими – явление сугубо польское (разве что, Прибалтика старается её в этом опередить).

Следовательно, корни этого явления следует искать в польской политической культуре, которая, как и века назад, формирует свой образ, позиционируя себя как антиполюс, антитеза русско-православной цивилизации. Такая идейная навязчивость вредит, в т.ч., и полякам.

Ни один польский экономист не возьмётся подсчитать, каков мог бы быть товарооборот между Польшей и Россией, живи они в согласии. Ему не позволят этого сделать антироссийские идеологические стереотипы, которыми польское общество пронизано сверху донизу. В то время как Германия, Сербия, Белоруссия, Казахстан, Словакия стремятся к расширению объёмов сотрудничества с Москвой, Варшава в обидчивой позе сопит в углу, стараясь привлечь к себе больше внимания.

В это время Берлин времени не теряет, и развивает сотрудничество с Россией, чтобы потом мир снова услышал упрёки польской стороны в адрес обеих стран, которые-де, действуют в стиле Молотова-Риббентропа.


Об авторе. Владислав Гулевич, 38 лет. Политический аналитик, член экспертной команды внешнеполитического издания «Международная жизнь», аналитик Центра консервативных исследований факультета социологии международных отношений МГУ им. Ломоносова.

Этот материал также обсуждают:

«Междуморья без войн не бывает» | ПолитВести