Информационно-аналитический портал «NewsBalt» перевёл статью главы американского центра стратегических исследований «Stratfor» Джорджа Фридмана «Корни правительственного выключения», опубликованную на сайте компании. В ней аналитик рассуждает о причинах, которые поставили правительство США в патовое положение:
Вообще-то, «Stratfor» занимается внутренней политикой США лишь постольку, поскольку она затрагивает международные отношения. Конечно, данная тема уже в значительной степени разбиралась и обсуждалась. И тем не менее, «отключение» правительства США – это та тема, которую, с нашей точки зрения, необходимо понять, потому что она поднимает вопрос о том, на самом ли деле ведущая мировая держава втянута в столь глубокий кризис, в результате которого теряет и свою внутреннюю сплочённость и способность править.
Если бы это было так, то означало бы, что Соединённые Штаты не смогут играть свою роль в мировой политике и что, в свою очередь, международная система будет переживать глубокие изменения. Я не заинтересован в споре на тему, кто прав. Однако, меня интересует вопрос, чем было вызвано это «выключение» и, в конечном счёте тем, что это говорит нам о способности США к действию.
Это одна из причин, чтобы обратиться к данной теме. Другая, более серьёзная причина состоит в том, чтобы понять, почему ведущая мировая держава вступила в период, когда её риторика оборачивается бесполезными действиями, и этот процесс идёт по нарастающей. Хотя «выключение» правительства и не оборвало жизнь в Америке в целом, некоторые жизни оно, конечно, поломало и весьма драматически.
Оно родилось в политическом споре. Президент США Барак Обама предложил, а Конгресс одобрил многочисленные изменения в системе здравоохранения США. Эти изменения были утверждены судом после ряда проблем законодательного характера. Согласно опросам общественного мнения, у этой законодательной инициативы появилось много противников, но у противников данной инициативы в Конгрессе было недостаточно голосов, чтобы отклонить её и преодолеть президентское вето. Поэтому противники законопроекта (о здравоохранении) внесли поправки в законодательство о финансировании деятельности правительства и, по сути, сказали, что бюджет будет принят лишь в том случае, если осуществление реформы здравоохранения остановят или, по крайней мере, отложат. У противников реформы здравоохранения было достаточно сил для того, чтобы не пропустить законопроект о финансировании правительства. Сторонники реформы здравоохранения не смогли отказаться от идеи осуществить её, поэтому законопроект о финансировании правительства был провален, а правительство «выключено».
Остановки и сдвиги в политической системе США
Подобные «выключения» случались и в 1990-е, и я не готов сказать, что разделение в нашем обществе никогда не было столь глубоким, а приверженность (своей точке зрения) столь же сильной. В своё время я уже обращал внимание на то, что политическая брань была обычным явлением с момента образования Соединённых Штатов. Конечно, ничего из сказанного сегодня не идёт ни в какое сравнение с тем, что говорили во времена Гражданской войны (между Севером и Югом), а грубость в обществе во время войны во Вьетнаме была, по крайней мере, столь же сильна.
А что изменилось с течением времени, так это влияние той самой грубости на способность правительства осуществлять свою деятельность. Если учесть серьёзную угрозу того, что Соединённые Штаты могут отказаться оплачивать долги, это происходит с позволения Конгресса и президентов, бывших и настоящих. В частной жизни отказ оплачивать долги, когда их можно оплатить – довольно серьёзно. Хотя не менее серьёзно это и в общественной жизни, такой итог в ближайшие недели представляется возможным. Это не приверженность, а последствия приверженности, касаемо деятельности правительства, которая, оказывается, претерпела изменения. Такое направление само по себе не ново, но оно набирает силу. Где оно берёт своё начало?
С моей точки зрения, серьёзный сдвиг в организации работы американской политической системы произошёл в 1970-х. До этого отбор кандидатов производился делегатами национального съезда (политических партий), а делегаты на съезд отбирались через систему съездов в штатах и предварительных выборов. Партийные боссы контролировали выборы делегатов на съезд штата и, таким образом, боссы контролировали выборы делегатов на национальный съезд, что означало, что эти самые боссы контролировали национальные съезды.
При такой системе было достаточно возможностей для коррупции. Партийные боссы штатов были заинтересованы в усилении своей власти, что достигалось при помощи патронажа, а на идеологию они не больно-то обращали внимание. Поддерживая тех, у кого были шансы быть избранными, они (партбоссы) имели возможность проталкивать своих людей на должности почтмейстеров, судей и даже секретарей кабинета (правительства). Они использовали патронаж в качестве пряника и репрессалии (меры сдерживания) в качестве кнута в отношении тех, кто не следовал курсом босса.
И, конечно же, они были заинтересованы в получении денег в обмен на отстаивание интересов бизнеса. Они придерживались той же идеологии, что и основная масса избирателей, и были готовы поменять свои убеждения вместе с ними. Они всегда учитывали настроение большинства, а не меньшинства. Это не были люди принципиальных убеждений. Так, движения инакомыслящих в 1960-х могли выдвинуть таких людей, как Ричард Дэйли из Чикаго, которые ответственны за подавление этих самых движений.
Целью реформ было избавить систему от контроля со стороны партийных боссов и открыть её для инакомыслящих, в т.ч. тех, кто не нравился партбоссам. Реформаторы сделали это повсеместно, отменив партийные съезды в штатах и систему предварительных выборов. Это жёстко ограничило власть председателей партий в штатах и сельской местности, которые больше не могли отбирать кандидатов. Контроль этих людей над своими партиями уже не распространялся дальше обычного председательства.
Политические партии стали строиться не на основе системы патронажа, а на основе способности привлечь деньги. Деньги, а не власть боссов, стали центром притяжения политической системы, и те, кто мог привлечь деньги, становились влиятельными фигурами («брокерами власти»). Что ещё более важно, основными избирателями для кандидата становились те, кто готов был в него вложиться. Парадоксом реформ стало то, что хотя с властью боссов и было покончено, деньги стали играть не меньшую, а ещё большую роль в отборе кандидатов. Деньги всегда были центром американской политики. Не было такого времени, чтобы они не имели значения. Но с ликвидацией института партбоссов были устранены все факторы, кроме денег.
В следующем десятилетии реформаторы старались получить контроль над деньгами. Хотя они избавились от боссов, приход денег на смену политике оказался ошеломляющим. Власть перешла в руки бизнеса, который всеми правдами и неправдами собирался, используя политическую систему, служить своим интересам. Но в целом его (бизнеса) интересы были достаточно узкими и не особенно идеологическими. Если раньше бизнес платил партбоссам, то теперь он вкладывал свои средства в кандидатов и в комитеты политических действий (комитет, создаваемый в США партией или какой-либо другой группировкой для моральной и финансовой поддержки своего кандидата. — «NewsBalt»). Разумеется, если один кандидат проигрывал, находился другой. Кандидатам нужны деньги, а бизнесу – защита его политических интересов. К счастью, воображение большинства бизнесменов не простирается дальше денег, ограничивая, тем самым ущерб, который они могут нанести.
Неожиданные последствия
Последствие, однако, было неожиданным. Видение реформаторов состояло в том, что падение боссов откроет двери участию народа (в политике). Но действительность заключалось в том, что американский народ не был настолько озабочен политикой, как думали об этом реформаторы. В предварительных президентских выборах часто принимали участие менее 50% избирателей, а на выборах от штатов и местных выборах явка избирателей была намного ниже
Для большинства американцев частная жизнь намного важнее общественной. Она (общественная жизнь) означает трату большого количества времени и энергии, вопросы (решаемые политиками) покрыты мраком и редко включают в себя что-то способное изменить жизнь простого гражданина, кроме того, немногие привержены какой-либо идеологии. Часто граждане не знают, кто их конгрессмен, и их это не волнует, не говоря уже о том, кто сенатор их штата. То, что их волнует – это школы, дороги и налоги, и пока всё это работает нормально, они довольно.
Это сильно расстроило реформаторов. Они были глубоко озабочены политикой и верили, что это должно заботить каждого. Но в стране, которую завещали нам её основатели, предполагалось, что большинство людей будут поглощены своей частной жизнью. И так оно и есть: они (люди) не голосуют на предварительных и даже на общих выборах.
Предварительные выборы были отданы на откуп меньшинству, которое волновали их итоги. Вначале это были те, кого сильно заботили следующие темы: корпоративная жадность, окружающая среда, война, аборты, налоги и т.д. Со временем эти отдельные вопросы вылились в идеологию. Правых часто объединяет желание снижения налогов и враждебное отношение к абортам. Левых – такие вопросы, как корпоративная жадность и война. В конечном итоге, оказывается, что очевидно не связанные друг с другом вопросы, на самом деле, являются частью одного и того же пакета.
Отдельные проблемы объединяются для формирования идеологической фракции. Идеологическая фракция занимает общую позицию по широкому кругу вопросов. Фракции являются относительно мелкими группами, но их сила значительно возрастает, благодаря системе предварительных выборов. Идеологов беспокоит то, что идеология содержит в себе апокалиптический элемент: если что-то не сделано быстро, возникает конфликт, за ним следует катастрофа. Большинство может почувствовать определённую неясность по отдельным вопросам, а некоторым покажется, что беда на пороге, но они не разделяют веры идеологов в том, что ситуацию можно исправить политическим путём.
Отчасти причиной этого может быть ощущение бесполезности, а отчасти такая реакция может говорить о большей искушённости в законах этого мира, но, как бы там ни было, этот тип людей не голосует на предварительных выборах. Но идеологи голосуют. Возможно, не все, и не каждый, кто голосует и есть идеолог, но именно идеология вырабатывает ту мощную энергию, которая способствует нашему политическому процессу. И именно идеология способна связать воедино, к примеру, отношение к абортам с другими проблемами.
Кандидату от любой партии не нужны голоса большинства зарегистрированных избирателей. Ему нужны голоса большинства тех избирателей, которые заявят о себе (придут голосовать). При прежней модели избиратели приходили голосовать, потому что, скажем, они получили работу в дорожной службе от местного босса, и им приходилось появляться на выборах, чтобы сохранить её (работу). Те дни ушли. Сейчас люди голосуют из-за своей приверженности определённой идеологии, и деньги тратятся на то, чтобы убедить их, что кандидат разделяет их взгляды.
После привлечения средств путём убеждения основных избирателей в том, что кандидат разделяет их взгляды, общие выборы могут превратиться в гонку между двумя идеологическими пакетами. Победитель будет переизбран лишь в том случае, если основные избиратели увидят, что в течение срока своих полномочий он был вполне верен их идеологии.
Боссы против идеологии
Боссы были продажны и в продажности своей были спокойны до безразличия. Современные политики – не все, но достаточно многие – надевают на себя маску идеологии, где приспосабливаемость является воплощением недостатка принципов. Если вы во что-то глубоко верите, то, как тогда вы можете подрывать эту веру? И если всё, во что вы верите, является частью идеологии, где каждый пункт – дело принципа, и идеология сталкивается с другой идеологией, то разве может тогда кто-то опустить руки? Вы не можете вернуться к избирателям, которые уверены, что вы их предали, и ожидать, что вас переизберут.
В XX-м веке система боссов выбрала таких президентов, как Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон, Франклин Рузвельт, Гарри Трумэн, Дуайт Эйзенхауэр и Джон Кеннеди. Я поражён тем, как самоочевидно продажная и недемократическая система отобрала таких впечатляющих кандидатов (пусть и наряду с Уорреном Хардингом и другими менее впечатляющими). Система (партбоссов) не должна была работать, но в целом, она работала лучше, чем мы могли бы себе представить. Я оставляю другим судить о том, как эти (президенты) выглядят в сравнении с постреформенными кандидатами, такими, как Джимми Картер, Рональд Рейган, Джордж Буш-старший, Билл Клинтон, Джордж Буш-младший или Барак Обама.
Между принципом и идеологией большая разница. Принципы – это основные ценности, которые не указывают, какие действия надо предпринимать в каждом случае, но некоторым образом направляют вас. Идеология, как описание порядка мироустройства является всесторонней и убедительной. Большинство президентов находят, что правление требует наличия принципов, но не допускает идеологии. А вот сенаторы и, в особенности, конгрессмены – которые избираются от районов, где, возможно, 20% избирателей, имеющих право голоса, голосуют на предварительных выборах, из них большинство – идеологи – это как раз те, кто вынужден пренебрегать принципами в пользу идеологии.
Все политические системы имеют свои изъяны, и у всех политических реформ есть неожиданные и часто нежелательные последствия. В конце концов, о политической системе надо судить по результатам, которые она приносит. Когда мы смотрим на избранных по старой системе, сложно поспорить с тем, что реформы значительно улучшили «породу» лидеров. Часто говорят, что такое впечатление создаётся из-за пагубного влияния денег или СМИ на систему. Я же утверждаю, проблема в том, что текущая система настолько преувеличивает важность идеологов, что текущие политические результаты не отражают воли общества, и такая тенденция всё время усиливается.
Проблема не в идеологии, а в переполнении кабин для голосования идеологами. Большинство американцев не являются идеологами, и поэтому модель реформаторов оказалась столь же не представительской, как и система партийных боссов. Это не вина идеологов: они просто делают то, во что верят. Но большинство избирателей равнодушны. Если боссы разделяли убеждение общества, что от политики не следует ждать великих свершений, нет никого, кто готов был ограничить роль идеологии. Не существует способа заставить людей голосовать, и реформы, которые привели к повсеместно используемой системе предварительных выборов, привели к тому, что большинство людей не играют никакой роли в политической жизни страны.
Каждая фракция глубоко верит в свои идеалы и чувствует, что отказаться от них, значит, продаться. Даже если речь идёт о прекращении работы правительства, даже, если речь идёт о невыполнении долговых обязательств, идеология – требовательная госпожа, не допускающая любви на стороне.
Каждый, кто читает эти строки, сочтёт их работой своего врага. Я, однако, считаю ответственными всех, от левых до правых и особенно – равнодушный центр. И себя я также считаю ответственным: понятия не имею, что я могу сделать, чтобы изменить ход вещей, но уверен, что что-то могу.
Справка «NewsBalt». Джордж Фридман – руководитель американского центра стратегических исследований Stratfor, компании, основанной им в 1996-м, которая в настоящий момент является лидером в области мировой аналитики. Фридман определяет стратегические перспективы Stratfor, а также курирует развитие и обучение сотрудников аналитического отдела компании.