Одну из главных, но до сих пор реально не задействованных сил, способных реально воздействовать на ситуацию в Крыму, представляет Турция. Показателен сам факт того, что премьер-министр этой страны Тейип Эрдоган лично звонил президенту РФ Владимиру Путину, чтобы, как сообщают турецкие источники, донести до него необходимость соблюдения в отношении Украины её территориальной целостности и одновременно соблюдения всех прав крымско-татарской общины полуострова на основе международного права.
Одна из причин подобного внимания состоит в том, что, разумеется, у Анкары имеются свои исторические интересы в Крыму вообще и в Черноморском бассейне в частности, учитывая то, что ещё в XVII веке Чёрное море, по сути, было «турецким озером». И для турецкого руководства Крымское ханство исторически было не только щитом от северных соседей, включая Россию, но и удобным плацдармом для нападения на соседние территории и распространения на них своего влияния.
И уже в силу этого Турция не может равнодушно наблюдать за «историческим реваншем» России в стратегически важном для неё регионе, где проводником её интересов здесь по традиции являются представители крымско-татарской общины. При этом определённую базу для активизации там своих действий в будущем она создала.
Турция и крымско-татарская община в постсоветский период
На протяжении всей постсоветской эпохи Анкара оказывала всестороннюю помощь крымско-татарской общине, в том числе и материальную. С некоторыми её представителями взаимодействовали турецкие спецслужбы, в том числе такая известная как MIT, а кое-кто из них, по имеющейся информации, проходил подготовку в специальных турецких лагерях. Необходимо рассказать об этом более подробно.
Следует учитывать то, что, несмотря на свою кажущуюся малочисленность, сплочённая крымско-татарская община (около 250 тысяч человек от двухмиллионного населения Крыма) имеет хорошие позиции в целых районах степного Крыма, например, в Бахчисарайском и Белогорском.
Кроме того, влияние Анкары строилось и за счёт развития связей с крымскo-татарским меджлисом. Она обладает серьёзным влиянием в финансово-экономическом плане. Так, с помощью Турции ранее представителями общины был создан собственный крымско-татарский банк «Имдат» («Возвращение»), который изначально не был подконтролен ни местным, ни центральным украинским властям.Он активно использовался для выстраивания влияния Турции на полуострове, в том числе путём распределения средств для строительства жилья членам общины.
При этом ранее в открытом пространстве уже появлялись сообщения о том, что именно через каналы «Имдат» турецкие силовики осуществляли всестороннюю помощь радикальным организациям крымских татар, в том числе в получении оружия. Кроме того, близкие к нему представители угрожали в 1998 г., в момент эскалации конфликта на полуострове с украинскими властями, применить автоматическое оружие. Именно тогда представители крымско-татарской общины продемонстрировали возможности серьёзно повлиять на ситуацию в Крыму.
Произошло это после того, как украинские власти, в начале 1998 г. отменили предоставленную крымским татарам в Верховном Совете Крыма квоту в 14 мест, в результате чего они лишались прежнего представительства в местных органах власти. Произошло это по причине нового разворота в политике Киева, опасавшегося усиления радикалов, ориентированных на Турцию и эволюционировавших в направлении получения независимости.
В ответ представители крымско-татарской общины фактически парализовали движение между населенными пунктами по основным магистралям и вступили в активные столкновения с представителями правопорядка. В результате в помощь местным правоохранителям для стабилизации обстановки Киеву пришлось экстренно перебрасывать крупные воинские соединения, включая танковую дивизию.
Интернационализация крымской проблемы
После этого, при поддержке Анкары крымско-татарский Меджлис начал активно привлекать для решения вопроса Евросоюз. Так, в Брюсселе 2 июля 2009 г. с участием представителей крымско-татарской общины Крыма и Турции прошёл круглый стол «Крым – дорога вперёд». Это стало индикатором усиления внимания Запада к ситуации на полуострове.
Тогда же в том числе при поддержке Брюсселя стали усиливаться и местные крымско-татарские структуры, главной из которых стал ВККТ (Всемирный конгресс крымских татар), 1-й съезд которого состоялся в мае 2009 г. в самом Крыму.
В его работе участвовали представители 162 организаций из 12 зарубежных государств (Турция, Румыния, Германия, Болгария, Канада, Казахстан, Киргизия, Польша, Россия, США, Франция и Узбекистан). Большинство иностранных делегатов были из Турции, что дополнительно символизировало глубокую связь крымско-татарской общины с Анкарой как её покровительницы.
Усиление подобных взаимоотношений происходило и по линии религиозных организаций, особенно благотворительно-просветительских турецких фондов вроде того же «Азиз Махмуд Худаи Вакуфы», «исламские братства» «Накшбандийя», а также структуру «Нурджулар», ранее запрещённую в Турции за радикальные исламистские установки по замене светского государства шариатом. Подобные структуры обычно пропагандируют пантюркистскую идеологию, явно недружественную по отношению к России.
В том же Крыму и ряде бывших советских республик они действовали через сеть особых образовательных лицеев, охватывавших значительную часть крымско-татарских школьников. В этих заведениях, где преподавателями обычно были турецкие граждане, происходила усиленная пантюркистская обработка детей и молодёжи как наиболее восприимчивого элемента, из которого эмиссары Анкары «лепили» нужный себе материал для продвижения своего последующего влияния на территории бывшего СССР. Её представители далее отбирали наиболее интересных для них учеников для прохождения более углубленного образования в самой Турции, специализация которого могла варьироваться от культурно-религиозной и политической до боевой.
При этом цели руководства КТНД были направлены в сторону достижения дальнейшей автономизации территории преимущественно крымско-татарских районов с будущими планами создания на полуострове собственного государственного образования. Неслучайно и то, что его представители, по имеющейся информации, планомерно и досконально ознакомились с международным опытом повстанческих и сепаратистских сил, в том числе и на Кавказе.
Варианты использования крымско-татарского фактора
Учитывая создавшийся перевес представителей крымско-татарской общины в Бахчисарайском и Белогорском районах Крыма, теоретически не исключалась попытка осуществить это по косовскому образцу, с провоцированием волнений и дальнейшим вводом туда иностранных миротворческих сил. И этот сценарий готовился на будущее в условиях существования украинской власти. Однако к столь резкой смене обстановки представители крымско-татарской общины и Турции, увязшей в конфликте в Сирии, оказались не совсем готовы.
Однако в перспективе возможности для активизации Турции среди представителей крымско-татарской общины существуют серьёзные. По сути, представители крымско-татарской общины остаются единственной серьёзной силой, способной реально помешать российским планам на полуострове. Важным индикатором здесь служит то, что по поступающим из Крыма сведениям, в ряде населённых крымскими татарами пунктов их представители выставили собственные, альтернативные силам самообороны Крыма, силовые заслоны.
Разумеется, они не в силах бросить открытый вызов российской военной мощи. Однако попытаться сорвать предстоящий в марте референдум, на котором большинство крымского населения гарантированно выскажется за отделение от Украины, подготовленные в Турции боевики вполне могут.
Цель – как минимум продемонстрировать нелегитимность голосования в условиях возможных волнений и стычек, а как максимум – добиться реальных репрессий со стороны властей автономии, что послужило сигналом к развязыванию против России информационной войны по всем фронтам как «душительницы прав национальных меньшинств».
В свою очередь, западный менеджмент таких известных телеканалов как «аль-Джазира» и «аль-Арабия» попытается поднять свою «волну» против России как «угнетательницы мусульман» с целью переключить на неё внимание исламского мира с действий войск НАТО в Афганистане. Чтобы минимизировать возможность реализации подобного сценария, России, в том числе по имеющимся дипломатическим каналам и каналам спецслужб необходимо активизировать работу с Анкарой. С одной стороны, она должна гарантировать права крымско-татарского меньшинства, а с другой стороны, создать уверенность у Эрдогана, что Москва не намерена лишать его «исторических связей» с Крымским полуостровом.
В данном случае имеются реальные точки соприкосновения в плане недопущения уже отмеченных попыток проникновения сюда турецких конкурентов в лице арабских стран Персидского залива, особенно Саудовской Аравии.
Ввиду этого Москве и властям Республики Крым необходимо параллельно налаживать всесторонние связи (в том числе через неформальные каналы) с самими крымскими татарами, чтобы развеять среди них страх перед Россией. Многие из них, исходя из непростого исторического прошлого, действительно с опасениями относятся к перспективе её укрепления в этом регионе. Тем более, что эти опасения дополнительно подпитываются в результате неоднократно ранее происходивших между представителями русскоязычной и крымско-татарской общин столкновениями, в том числе обусловленными требованиями последних относительно возвращения «отнятых при Сталине земель».
Турция в антироссийских планах Запада
Однако нельзя исключать даже в этом случае серьёзных провокаций со стороны Анкары. Турцию, имеющую основополагающее влияние на крымских татар, подталкивают к более активному вмешательству внешние силы, а именно Запад. Дело в том, что параллельно событиям на Украине продолжает развиваться кризис власти в Турции. По сути, происходящее там является ещё одной, более ранней версией «Майдана».
Формально происходящее в этой стране выглядит как проявление борьбы между светскими и клерикальными началами не только в турецком обществе, но и государстве, как несогласие населения крупных городов с проводимым руководством правящей Партии справедливости и развития (ПСР) курсом на ползучую исламизацию страны.
Однако наблюдаемый сейчас конфликт гораздо глубже. Его обострение достаточно показательно, поскольку оно произошло в тот момент, когда отношения между Анкарой и Западом, по сути, зашли в тупик. Совершившая за время правления ПСР выдающийся экономический рывок, прежде всего за счёт развития лёгкой промышленности и туристического сектора, Турция стала гораздо активнее вести себя и во внешней политике.
Анкара демонстрировала свои поползновения и интересы практически во всех странах и территориях на пространстве бывшей Османской империи, представляющих серьёзный интерес для ЕС и США. В Северной Африке она осуществляла это не только за счёт активной поддержки местных клонов ПСР, но и участием в вооружённой интервенции в Ливии. Ещё более заметное вмешательство турецкая сторона осуществляет у своих южных и юго-восточных границ в направлении Сирии и Ирака. На Балканах в том числе в Боснии, она активизировала связи с албанскими и боснийскими мусульманскими организациями. А это уже прямая угроза интересам Евросоюза.
В то же время, ещё более вызывающим было отношение турецкого руководства к вопросу о вступлении Анкары в ЕС. В то время как Брюссель настаивал на принятии Турцией основополагающих демократических ценностей и свобод, она добивалась того, что её приняли в ЕС с теми исламистскими установками, которые руководство ПСР активно культивирует в прежде светской стране. В этих условиях, учитывая непрерывный рост турецкого населения, перед Брюсселем в перспективе стояла перспектива получить в своём составе страну с самым большим по численности населением, в основной своей массе основополагающим ценностям Евросоюза.
С другой стороны, в последние годы заметно ухудшился диалог Турции с США и Израилем. Противодействие Анкары созданию нового Иракского государства, а также активное взаимодействие с вооружёнными исламскими группировками, действующими в Сирии, враждебными не только по отношению к режиму Башара Асада, но и Западу, вынуждало США выступить, с одной стороны, в направлении сдерживания «реваншистских» устремлений нынешнего турецкого руководства. То есть Брюссель и Вашингтон выступали за их «перераспределение» на другие направления, включая российское, как это уже было в середине 1990-х гг., когда турецкие спецслужбы активно помогали чеченскими сепаратистам.
Однако до сих пор эта попытка была, по сути, бесплодной. На настоящем этапе Анкара, осознавая свои исторические интересы на Северном Кавказе и в Закавказье, тем не менее, активно их не проявляет. Как, впрочем, и не демонстрирует намерения отказываться от реализации своих интересов в стратегических для Брюсселя и Вашингтона зонах.
Не случайно, что по мере дальнейшего усиления противоречий с Западом в 2013 г. в Турции начались активные волнения, ударной силой которых выступили представители ориентированных на Запад слоёв. Учитывая уровень современных коммуникаций и при наличии заметного недовольства в турецком обществе «ползучей исламизацией Эрдогана», не составляло большого труда направить их в заданное русло. Соответственно, были использованы и находившиеся в США представители турецкой оппозиции, на протяжении десятков лет проживавшие там в качестве диссидентов вроде того же Гюлена.
Влияние «газового фактора» на позицию Турции
Одна из причин, почему Турция не обостряет отношения с Россией, обусловлена не только тем, что пока она всерьёз увязла в Сирии и не может распылять ресурсы на все важные для себя направления сразу. Однако пока попытка искусственного разворота Анкары против Москвы затрудняется и зависимостью Турции от российского газа.
До сих пор одним из ключевых моментов, препятствовавших активизации Турции на российском направлении, была почти тотальная её зависимость от российского газа. В условиях, когда альтернативных источников для диверсификации поставок «голубого золота» было немного, по-настоящему ссориться со страной, от которой она зависела на стратегическом уровне, в плане энергобезопасности, было опрометчиво. И пока, ввиду подобной зависимости от России, ожидать решительных шагов от неё не приходится.
Однако уже в ближайшие годы этот вопрос может решиться в неблагоприятную для России сторону за счёт использования Анкарой газовых ресурсов из Северного (Иракского) Курдистана и Ирана. Так, сырьё из первого начнёт поступать в Турцию уже в 2016 г. Этими поставками турецкая сторона рассчитывает покрыть до 30 процентов от объёма газа, получаемого из России. Также в ближайшей перспективе Анкара должна будет получать и иранский газ, с помощью которого она рассчитывает закрыть остальную часть своих потребностей в «голубом топливе». Подобные договорённости были достигнуты в ходе январского визита 2014 г. премьер-министра Турции Эрдогана в Иран. И тогда, соответственно, следует ожидать более серьёзных изменений вектора турецкой политики в неблагоприятную для России сторону.
Вместе с тем, это обстоятельство не является достаточным для отказа турецких спецслужб от проведения на территории Крыма диверсионных актов, учитывая налаженные ими связи с некоторыми представителями местной крымско-татарской общины.
Об авторе. Сергей Балмасов, 36 лет. Историк, политолог. Выпускник исторического факультета ТвГУ. Закончил в 2003 г. факультет государственного управления МГУ. Специализация – политические процессы в странах Большого Ближнего Востока, современные конфликты.