Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Фёдор Лукьянов в интервью информационно-аналитическому порталу «NewsBalt» поделился своим мнением о том, какую позицию следует занять России в свете грядущих на постсоветском пространстве катаклизмов.
— Фёдор Александрович, правильно ли я понял из вашего комментария латвийским СМИ, что грядёт передел постсоветского пространства?
— Честно говоря, не помню, чтоб сказал именно так. Нет, я говорил, что мы 20 с лишним лет назад, конечно, по-разному относились к распаду СССР, но в качестве одного из аргументов в пользу того, что случилось, мы называли то, что это произошло почти бескровно и относительно мирно. Могло бы быть совсем не так, мог бы быть такой кошмар, как в Югославии.
Как выясняется, не то, чтобы мы были не правы, но мы, конечно, поторопились, потому что распад СССР, такого огромного и фундаментального образования, не происходит одномоментно. И то, что мы видим сейчас, в т.ч. и на Украине – продолжение этого процесса, потому что никто не сказал, что границы, образовавшиеся по результатам 1991-го года, являются окончательными. Поэтому я не имею ввиду, что идёт сознательный передел. Но логика ведёт к тому, что те государства, которые не вполне сумели состояться, находятся под угрозой дальнейших катаклизмов.
— А как вы думаете, в обозримом будущем Россия может выйти из этого процесса победителем и что-либо приобрести?
— Сложно сказать, я не имею однозначного ответа. Вопрос всегда в приоритетах: чего мы хотим. Не секрет, что многие сограждане полагают, что границы, в которых Россия оказалась в декабре 1991 года, не вполне справедливы, они-де не отражают реальную историческую Россию, которая должна быть. Есть опасность того, что погнавшись за восстановлением исторической справедливости, можно перенапрячься и не учесть те риски, которые имеются у России сегодняшней.
Мы – не Советский Союз по ресурсам, мы – страна весьма зависимая от внешней конъюнктуры, поэтому угрозы санкций, которые сейчас звучат, для России гораздо более чувствительны, чем для Советского Союза, который был в значительной степени самодостаточен в экономическом плане. Поэтому тут всегда надо взвешивать. Мы, идя по пути попыток выиграть что-то из потерянного в 91-м году, не ставим ли под сомнение то, что нас есть сегодня? Надо трезво оценивать расстановку сил. Россия достаточно окрепла по сравнению с 90-ми и даже 2000-ми годами, но она не является той страной, которая в состоянии вступать в конфронтацию по всему периметру с крупнейшими странами мира.
Здесь верна позиция Путина, который с одной стороны отстаивает самостоятельную позицию, но при этом всячески избегает провоцирующих действий, потому что очень боится нарушить тот экономический баланс, который есть. Это требует очень серьёзного просчёта, что мы можем выиграть, а что – проиграть в случае попыток восстановления утраченного 20 с лишним лет назад.
— Раз уж мы заговорили о санкциях, советник Путина Сергей Глазьев заявил, что России, в принципе, есть чем ответить. Что вы думаете по этому поводу?
— Ну, конечно, есть чем ответить. Если уж экономическая война, то экономическая война. Но, опять-таки, мы живём в крайне взаимозависимом мире. Эта взаимозависимость означает, что любое действие рождает противодействие, и это работает в обе стороны. Поэтому вопрос снова степени издержек, на которые мы готовы пойти.
Скажем, обыватели у нас привыкли говорить: «А, мы перекроем им к чёртовой матери краны, не будет у них нашего газа, нефти!» Ну, да, это серьёзный аргумент. Европейским политикам придётся как-то объяснять своим гражданам, почему им холодно. Но нефть и газ являются основным источником наших доходов и поступлений в бюджет. Не продавая это на Запад, а мы продавать можем только на Запад, потому что, собственно, туда идёт труба, как мы тогда будем наполнять бюджет?
Это должна быть очень мощная перестройка всего экономического механизма в сторону большей автаркии. Я думаю, Сергей Юрьевич нечто подобное и имеет ввиду. Как противник либеральной модели экономики, он настаивает на других инструментах и других методах. Но это – большие потрясения. А самое главное, честно говоря, ведь нет примеров того, чтобы в современном мире преуспела страна, которая изолирована, которая проводит автаркическую экономическую политику. Пример Китая показывает ровно обратное. Китай расцвёл и возрос именно благодаря своей включённости в глобальную экономику.
— Но, вообще-то, Глазьев не имел ввиду обывательский метод «перекрывания кранов». Он говорил несколько о другом. В первую очередь, об отказе от доллара, как основного платёжного средства.
— Можно отказаться от доллара, но это всё равно – направление к самоизоляции, потому что, нравится нам или нет, доллар является мировой резервной валютой. Ну, и евро является мировой резервной валютой. Насколько я понимаю, нам придётся отказываться и от того, и от другого. Других вариантов пока что нет, поэтому, если мы готовы к переходу на совершенно другую модель (правда, я не очень понимаю, какую) и переориентацию на Китай, например, наверное, можно попробовать, но надо понимать, что Китай не удовлетворится этим. И китайское влияние на Россию тогда резко повысится. Мы окажемся в довольно серьёзной зависимости от Китая, которую сейчас можно компенсировать диверсифицированными связями и на Запад, и на Восток. Всё это – не линейный процесс, всегда надо просчитывать, что получится в результате тех или иных перемен.
— Согласны ли вы с заявлением Путина на пресс-конференции о том, что Украина должна сама решать свои проблемы, что вопрос о присоединении Крыма и восточных украинских областей к России не стоит?
— Да, с этим я, безусловно, согласен. Это абсолютно правильная постановка вопроса, потому что ставить под сомнение границы крупной европейской страны напоминает бумеранг, который может прилететь обратно. Плохо будет всем: сначала – другим странам, а потом трудно предсказать, как это скажется на нас самих. Ведь Россия на самом деле всегда занимала чёткую позицию, морально безупречную и с правовой точки зрения обоснованную, что, вообще говоря, вмешательство во внутренние дела других стран недопустимо. И когда это делали американцы, европейцы или кто-то ещё, это всегда вызывало отторжение.
Конечно, в отношениях со странами-соседями Россия действует несколько иначе, исходя параллельно из своих особых интересов, что ли. Но, как бы то ни было, здесь нельзя перегибать палку и надо всегда понимать, что может последовать.
Одно дело — посредством просчитанных, но резких действий, добиться других переговорных позиций, чтобы дальше уже с них, более солидных позиций, вести торг. А другое – пойти на обострение, которое уже вызовет консолидацию всех наших оппонентов. Потому что, какие бы ни были разрозненные и довольно слабые сейчас лидеры в Европе и в Америке, но если речь заходит о стратегическом пересмотре границ Европы, это может послужить довольно серьёзным импульсом к тому, чтобы они, тем не менее, взяли себя в руки, консолидировались против нас, этого допускать нельзя.
— Вы справедливо заметили, что Соединённые Штаты вмешивались в дела совершенно чужих стран, но Украина нам – не чужая страна и многие не без основания говорят, что это – исконные земли Киевской Руси. И украинский народ – не чужой, а, в каком-то смысле, осколок нашего народа. Просто, в силу исторических причин имеющий немного другой язык и т.д. Что вы ответите тем, кто так утверждает?
— Вообще, это не аргумент. Лучше спросить сам народ, считают они себя частью нации или не частью нации. Думаю, что ответы будут очень разные. Нельзя собственное представление переносить на представителей других территорий. Мы иногда немножко увлекаемся своими взглядами, и не вполне точно понимаем, что на самом деле думают те, кому мы их приписываем. Это первое.
Второе. Ну, если уходить в историю, то вообще половина европейских стран и даже половина стран в мире не в той конфигурации, в которой они когда-то были и хотели бы быть сегодня. Так бывает. Не бывает незыблемых границ, не бывает незыблемых народов. Всё меняется. Другой вопрос, этот фактор сильно недооценивался в 91-м году, это то, что распад СССР превратил русских в крупнейший разделённый народ в мире. Т.е., по разным оценкам, около 25 млн. русских оказались за границей. И такие вещи даром не проходят и бесследно не проходят. Где-то они (русские) более интегрированы, где-то – менее интегрированы, где-то они чувствуют себя нормально, где-то – не очень, но, как бы там ни было, разделённые народы всегда провоцируют какие-то проблемы. Так что, игнорировать этот факт нельзя. Но и ставить задачу расширения территории в соответствии с ареалом расселения титульной нации – это очень рискованная вещь. Можно оказаться в состоянии конфронтации сразу со всеми.
— Если уж мы заговорили о разделённом русском народе и об интеграции. Вы недавно были в Риге, по вашим личным наблюдениям, как там живут русские?
— Я не вправе судить, потому что не занимаюсь этими наблюдениями профессионально. В Риге бываю довольно часто, но вижу всё достаточно поверхностно.
На мой взгляд, там ситуация такая: конечно, русские в Латвии не чувствуют себя полноценными гражданами этой страны, даже те, которые имеют гражданство, я уж не говорю о тех, у кого этого гражданства нет, о так называемых «негражданах». Существует довольно заметное разделение на сферы: есть латышская сфера, есть русская сфера. Они нормально сосуществуют, но они, в общем, существуют отдельно друг от друга. Это два мира.
При этом, насколько я мог сравнить с русскими общинами в Литве или в Эстонии, русские в Латвии очень боевые, очень активные. И я бы не сказал, что они угнетены, дискриминированы и поэтому находятся в какой-то депрессии. Очень бросается в глаза по сравнению с русской общиной в Таллине, которую я тоже наблюдал. Мне кажется, что в Латвии гораздо лучше налажено гражданское общество, что ли, которое позволяет русским отстаивать свои права.
Кроме того, партия, которая в значительной степени представляет интересы русскоязычных — «Центр согласия» — это крупнейшая оппозиционная партия. И, если бы не ухищрения латвийской политической системы, она бы была правящей. Так что, я не сказал бы, что там есть очевидные проблемы, но, безусловно, это общество весьма сложное и, по-моему, хрупкое.
Я когда там бываю, всегда говорю, что проблемы современного мира, в основном, не межгосударственные, а внутригосударственные. И Украина в очередной раз доказывает, что когда государство внутри себя не цельно, не устойчиво, когда оно не имеет фундамента для развития, тогда и получается всё то, что мы наблюдаем. Поэтому гармонизация отношений внутри общества, будь оно моноэтническое или полиэтническое – ключ к устойчивости и гарантия от таких потрясений.
Справка «NewsBalt». Фёдор Лукьянов окончил филологический факультет Московского государственного университета (1991) по специальности филолог-германист, переводчик, преподаватель немецкого языка. Владеет немецким, шведским, английским языками. С 2002 года — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Увлечение — советская политическая карикатура.