Президент России Владимир Путин сегодня, 21 апреля, подписал Указ о реабилитации крымско-татарского, армянского, немецкого, греческого и других народов Крыма. Историк Сергей Балмасов высказал для читателей информационно-аналитического портала «NewsBalt» своё мнение о крымско-татарской проблеме на российском полуострове.
Представители крымско-татарской общины продолжают демонстрировать готовность сопротивляться закреплению Крыма за Россией. Однако это является, скорее, отражением попыток торга руководства крымских татар, пытающихся как можно выгоднее конвертировать свою лояльность России. Однако продолжение политики уступок на этом направлении со стороны Кремля неизбежно заведёт ситуацию в тупик.
Окончательное закрепление Москвы в Крыму находится под вопросом из-за пока ещё не вполне определённой ситуации с лояльностью влиятельной крымско-татарской общины. Так, её представители с момента вхождения полуострова в состав РФ регулярно выступают ньюсмейкерами негативных по отношению к России новостей.
Например, на фоне усиливающихся требований о расширении крымско-татарской автономии параллельно появлялись вбросы о возможных массовых акциях протеста в случае их невыполнения, а также попытках дестабилизации обстановки со стороны радикальных исламистов.
Поскольку некоторые представители местной молодёжи успели отметиться в Турции и некоторых арабских странах, пройдя там не только религиозно-идеологическую, но и «силовую» подготовку, возникшие в связи с этим опасения не были безосновательными. Тем более, что угрозы применения оружия с их стороны, которое ранее так или иначе уже фигурировало в ходе предыдущих конфликтов на полуострове во времена украинской власти, не были эфемерными.
При этом крымско-татарские «демонстрации» касались не только вопросов безопасности, но и духовного влияния Москвы в Крыму. Так, 28 марта архиепископ Киевского Патриархата Евстратий (Зоря) заявил о якобы сделанном предложении служителям Украинской православной Церкви Киевской патриархии представителями крымско-татарской общины осуществлять службы в местных мечетях, если это окажется невозможным в их собственных церквях.
А это уже, фактически, серьёзный идеологический вызов Москве, препятствующий закреплению за ней Крыма в религиозной сфере, поскольку, по сути, руководство РПЦ не признаёт «раскольническую» Киевскую патриархию, как и самого патриарха Филарета, выстраивая отношения на Украине в первую очередь с Украинской православной церковью Московского патриархата.
«Операция» №2: активизировать Запад и напугать Россию
Примечательно, что попытки информационных вбросов со стороны крымско-татарских представителей предпринимались и в отношении Запада. Не случайно, что тот же Мустафа Джемилев своими информационными вбросами 2-3 апреля по Украине, в том числе алармистскими заявлениями относительно будущего крымско-татарской общины и призывами к Киеву «восстановить украинский стратегический потенциал», пытался получить соответствующие преференции и со стороны Брюсселя и Вашингтона.
В этом ключе следует воспринимать его жалобы, обращённые к руководству США о том, что «мы в Украине чувствуем себя обманутыми, нас предали… Как только люди станут гражданами России, мы окажемся в ловушке».
Тем не менее, в отличие от Кремля, Запад пока действует на данном направлении более осторожно, в основном лишь распространяя через свои газетные «рупоры» очередные «утки» относительно якобы имевших место насилий в отношении крымских татар.
В этой связи следует вспомнить недавнюю публикацию в итальянской газете Panorama, которая даже публикует имя якобы «погибшего» от рук российских силовиков крымского татарина Решата Аметова, собиравшегося дать им отпор в составе украинской армии, после чего будто бы крымско-татарская молодёжь объявила «оккупантам» джихад.
При этом в ту же «информационную копилку» складываются даже бытовые конфликты и факты хулиганства и драки между представителями молодежи. Всё это с подачи некоторых членов крымско-татарской общины, западных и украинских СМИ выставляется в качестве примеров якобы нарастающего давления против крымских татар в целом.
Одновременно Джемилев и прочие представители крымских татар пытались дополнительно обратить на себя внимание Москвы, рассчитывая обратить это в свою пользу. В этом же русле необходимо рассматривать и другую яркую демонстрацию, а именно заявленную Меджлисом подготовку некоего «референдума» под патронажем самых влиятельных международных организаций, таких как ООН и ОБСЕ с целью признания его «во всем мире».
С целью придания серьёзности подобным намерениям даже сообщалось о создании для его проведении организационной группы. И хотя представители Меджлиса специально не указывали, какой именно «автономии» хотят добиться устроители плебисцита, однако уже одно то, что, согласно их замыслу, в нём должны участвовать лишь этнические крымские татары, у Кремля были основания опасаться с их стороны сепаратистских проявлений.
Крым и вопрос конституционной реформы в России
В итоге при помощи подобных демонстраций представители крымско-татарской общины, насчитывая всего 12 процентов от общего населения Крыма, фактически выторговали для себя явно не «пропорциональное» занимаемой ими доле представительство в местных органах власти, включая парламент и правительство.
Между тем, их достижения при более детальном рассмотрении выглядят ещё более значительными, учитывая то, что полученные ими должности представляют высшую иерархию на местном уровне.
Так, бизнесмен Ленур Ислямов получил должность 1-го заместителя председателя Совмина Крыма, а другой видный представитель крымско-татарской общины, Заур Смирнов – место председателя комитета республики по делам национальностей и депортированных граждан. А это, в свою очередь, открыло дорогу для дальнейшей борьбы крымских татар за «историческую справедливость».
Таким образом, будучи третьей по численности национальной группой полуострова, они обходят по уровню представительства украинцев в органах власти, вторую на полуострове после русских национальную группу. Так, украинская община превосходит по этим показателям крымских татар почти вдвое.
И подобная «трансформация» не осталась незамеченной за рубежом. Так, в связи с этим МИД Украины даже предложил России свой вариант государственного устройства, который бы позволил «по-настоящему» соблюдать права национальных меньшинств, подразумевающего в том числе объявление государственными несколько языков и обеспечение представительства национальных меньшинств в органах госвласти. Несмотря на курьёзность и издевательский тон подобного предложения, вопрос в данном случае действительно поднят очень серьёзный.
И дело даже не в том, что, по сути, представители крымских татар явно «не против» добиться для Крыма в том или ином виде статуса национальной республики. В результате «законодательного оформления» крымско-татарского вопроса и закрепления во власти республики крымских татар Крым становится по сравнению с другими субъектами России неравной единицей.
То есть, по сути, в состав РФ приняли «автономию с разными правами», а крымско-татарский Меджлис своими действиями, в том числе принимаемыми провокационными постановлениями, дополнительно подчёркивает эти различия. По сути, не входя формально во властную иерархию республики, он начал становиться параллельным органом власти, выдвигающим своих ставленников на самые высокие и важные посты в этом субъекте.
О серьёзности проблемы говорит и то, что представители крымских татар открыто заявляют о своих амбициях на выработку конституционного устройства Республики Крым. Так, лидер Меджлиса Рефат Чубаров охарактеризовал принятие 11 апреля проекта Конституции этого субъекта федерации как попытку «обмана», поскольку «в нём нет ни одной нормы, гарантирующей сохранение и развитие крымско-татарского народа как коренного народа».Для исправления ситуации, по его мнению, необходимо включить соответствующие «положения» Меджлиса, заявленные 10 апреля.
Таким образом, представители крымско-татарской общины пытаются воспользоваться предыдущими действиями крымских властей, пытавшихся в ходе мартовского обособления от Украины заручиться хотя бы временной их лояльностью.
Речь идёт о событиях 11 марта, когда, по информации крымско-татарских источников, Верховная рада Автономной Республики Крым приняла постановление «О гарантиях восстановления прав крымско-татарского народа и его интеграции в крымское сообщество».
Согласно их данным, крымские власти также гарантировали представителям крымско-татарской общины особое представительство в структурах власти и официальное признание их Курултая и Меджлиса органами национального самоуправления и прочие положения, в случае принятия которых представители крымских татар становятся по целому ряду пунктов «выше» большинства населения полуострова. Таким образом, по сути, речь шла о закреплении в республике норм, не соответствующих общероссийскому законодательству.
Более того: члены Меджлиса, по сути, требуют закрепления за собой прав, которые имеются даже далеко не у всех северокавказских республик. Так, вышеупомянутый Чубаров подчёркивает, что «практически все конституции республик, которые входят в состав Российской Федерации, перед принятием проходили народное обсуждение». А попытки апеллирования к «общедемократическим» нормам вообще в нынешних российских условиях можно квалифицировать как в определённой степени вызов федеральному центру. Между тем, подобный пример, учитывая наличие в России целого ряда проблемных регионов, может послужить основанием для выдвижения требований, схожих с крымско-татарскими.
Разумеется, что в общей эйфории победы, а также в обстановке продолжающейся украинской суматохи практически никто не заметил, что, закрепляя тем самым присутствие представителей крымских татар в органах власти по национальному признаку, нарушает российское законодательство, которое такие нормы пока не предусматривает.
И в результате принятие Крыма в состав России дополнительно ставит вопрос о необходимости проведения конституционной реформы, которая бы специально установила новые правила оформления устройства субъектов федерации, особо оговорив возможные исключения во избежание трений в национальных республиках.
Какая реабилитация нужна крымским татарам и на какую согласен Кремль?
Однако это далеко не единственные проблемы, возникшие в результате вступления Крыма в состав РФ. Следует заметить, что всякий раз после получения новых преференций представители крымских татар выдвигают всё новые требования.
Несмотря на то, что Москва и крымские власти всячески шли им навстречу, это не могло их удовлетворить. Не случайно, что Меджлис после закрепления своих представителей в высшем руководстве Республики объявил о намерении провести массовые акции 17-18 мая в центре Симферополя в 70-ю годовщину депортации крымских татар, недвусмысленно напоминая о необходимости их реабилитации.
В этом случае далеко не лучшим образом действовали и представители центральных властей, которые своими заявлениями дали им для этого лишние поводы. Так, одним из первых на тему возможной реабилитации крымских татар в марте заговорил председатель партии «Справедливая Россия» и руководитель её фракции в Государственной Думе Сергей Миронов.
И хотя тем самым Москва демонстрировала готовность найти с крымско-татарской общиной отправные точки для диалога, само «оглашение» данной темы предстало в глазах представителей крымско-татарской общины «реверансом», свидетельствующим о готовности Москвы к новым уступкам, что дало им дополнительный повод для «раскачивания» данной темы.
В итоге на переговорах с президентом Татарстана Рустамом Миннихановым о возможной реабилитации был вынужден заговорить и сам президент РФ Владимир Путин.
Торг или шантаж. Насколько страшна крымско-татарская угроза?
Между тем, в действительности резкая антироссийская активизация и особенно вариант «отделения» в сложившейся ситуации выглядят несколько фантастично. Несмотря на то, что у крымских татар имеются серьёзные внешние спонсоры, которые бы с радостью «взяли их на буксир», «уход» крымских татар мало реалистичен.
По сути, они занимают лишь два не самых привлекательных во всех отношениях района Крыма – Бахчисарайский и Белогорский. И в том случае, если они выходят из состава Крымской Республики, а значит, и России, они не только ставят себя в зависимость от внешних спонсоров, но и автоматически лишают себя гипотетической возможности получения компенсаций, на которые они претендуют по реабилитации.
Напротив, подобные демонстрации как раз и преследуют цель получить от Москвы как можно больше. И здесь возникают вопросы относительно оправданности российских уступок в таком объёме. Ведь несмотря на сплочённость крымских татар и наличие у них серьёзных связей с крупными внешними игроками вроде Турции, вероятность с их стороны дестабилизации сейчас крайне мала.
Действовать в духе 1997 г. с перекрытием автомобильных и железнодорожных трасс для них означало бы пойти на существенный риск, чреватый лишением достижений, уже полученных как от крымских, так и центральных властей, а также зарубежных спонсоров.
С другой стороны, даже такой влиятельный представитель крымско-татарской общины, «народный депутат» и бывший глава Меджлиса крымских татар Мустафа Джемилев, открыто признавал, что радикальные исламисты, включая «немногочисленных» представителей «клона» организации «Братья-мусульмане» — «Хизбут-Тахрир» и салафитов, не способны серьёзно дестабилизировать ситуацию в Крыму. Он же лично подтвердил то, что находящаяся на российской «газовой игле» Турция физически не способна в обозримой перспективе на серьёзные активные действия против Москвы.
Иными словами, в поведении крымско-татарских представителей очевидно стремление навязать российской стороне торг, чтобы в условиях обострения с Западом и Украиной как можно дороже продать свою лояльность и добиться для себя дополнительных преференций. И ради этого они даже пытаются идти на прямой шантаж Москвы, который в условиях нерешённого спора с Киевом имел определённый успех, если вспомнить, как в начале апреля 2014 г. Меджлис добился вхождения своих представителей в высшие исполнительные органы власти Крыма, что лишь послужило сигналом для выдвижения ими дополнительных требований.
Будет ли эффективен «чеченский» пример?
Между тем, попытка дальнейшего подкупа лояльности крымско-татарской верхушки с расширением её представительства в органах власти и предложением ей «синекур» будет малоэффективна, поскольку на неё ввиду тесных взаимосвязей в подобных национальных общинах будут «напирать» низы. И в любом случае Москве также придётся предлагать что-то существенное и им. С другой стороны, решение проблемы по «чеченскому» примеру за счёт «заливания» проблемных районов деньгами также мало перспективна. В том числе потому, что у этой общины уже имеются влиятельные и богатые спонсоры в лице Турции и некоторых арабских стран Персидского залива, за счёт средств которых крымские татары успешно решали многие свои насущные проблемы.
И для того, чтобы «перебить» это влияние и одновременно заручиться лояльностью крымских татар, от Кремля потребуется взять на себя их «бремя», включая образовательную систему, жилищный фонд и даже бизнес, включая банковский, которые, по сути, находились на содержании зарубежных спонсоров. А это, в свою очередь, вызовет резонные вопросы и соответствующие требования со стороны остальной части населения Крыма.
В свою очередь, наличие развитых зарубежных связей представителей крымско-татарской общины высвечивает другую проблему для России, связанную с присутствием на полуострове иностранных агентов, до последнего времени работавших с ней напрямую. В результате последние после вхождения Крыма в состав России могут получить доступ и для ведения подрывной работы на территории РФ.
Разумеется, их деятельность так или иначе придётся ограничивать, балансируя на грани провоцирования недовольства крымских татар и следования путём бесконечных уступок. В противном случае при её наличии будет сохраняться опасность более явно выраженного манипулирования этой общиной извне.
Однако ни денежные вливания, ни даже силовое давление не способны уничтожить ту органическую связь, которая была создана за сотни лет между крымскими татарами и Турцией. И для серьёзного закрепления за собой полуострова Кремлю необходимо руководствоваться долгосрочной стратегией, предполагающей сохранение для России в регионе серьёзных внешних вызовов. Поэтому действовать на этом направлении следует оперативно и эффективно.
Не случайно, что накануне президент Турции Абдуллах Гюль заявил, что турецкие власти не намерены даже в перспективе признавать Крым российской территорией, тем самым давая соответствующий сигнал крымским татарам, что их «не бросили».
Несмотря на то, что Турция пока действительно находится на российской «газовой игле», уже через три года положение в данной сфере может кардинально измениться, учитывая то, что к тому времени она должна будет начать получать газ из Иракского Курдистана, а в перспективе и из Ирана. И тогда, соответственно, характер российско-турецких отношений может заметно поменяться в худшую сторону.
Перспективы диалога: бесконечные уступки, ведущие в тупик
Учитывая всё вышеизложенное, перспективы гарантированного решения крымско-татарского вопроса, не говоря уже об установлении с ними доверительных отношений, выглядят практически недостижимыми.
Таким образом, присоединение Крыма лишь добавило для Кремля ряд новых и трудноразрешимых в ближайшей перспективе проблем. В этой связи нельзя исключать, что отношения с представителями крымско-татарской общины периодически будут обостряться по примеру проведения массовых акций второй половины 1990-х гг.
Одним важных и болезненных вопросов является проблема наличия оружия, в том числе и автоматического, на территории населённых пунктов крымских татар, которое, согласно местным индикаторам, фигурировало не только в событиях 1990-х гг., но и в ходе февральско-мартовского развития ситуации в Крыму. Тогда, по сообщениям ряда информагентств, вооружённые представители крымско-татарской общины блокировали доступ в целый ряд своих селений. Без их разоружения угроза дестабилизации будет особенно актуальна.
С другой стороны, более продуманной должна быть и работа на этом направлении российских органов власти, пытающихся парировать выпады оппонентов, которые иногда лишь дают им дополнительные козыри для ведения антироссийской пропаганды. Так, например, МИД РФ обвинил украинские власти в прежнем несоблюдении прав крымских татар, в том числе и в плане сохранения и развития национального языка, тогда как представители последних, напротив, указывают на то, что во времена власти Киева они испытывали гораздо меньше тревог за своё будущее.
В результате вместо ожидаемого положительного эффекта Кремль рискует получить обратную реакцию. Используя подобные моменты в открытом споре, Москве придётся постоянно доказывать не только самим представителям крымских татар, но и всему мировому сообществу, включая Украину, что их положение в России стало гораздо лучше прежнего. Но в случае массовых протестов с их стороны вся эта пропаганда может, напротив, обернуться против Кремля и нанести ему заметный имиджевый удар и дополнительно поспособствует его заведению в тупик.
При этом ключевым и наиболее болезненным остается вопрос о реабилитации. При этом продемонстрированная представителями центральных российских властей готовность рассмотреть этот вопрос также не способствует успокоению активных членов крымско-татарской общины, которым, судя по выдвигаемым ими требованиям, не нужна «простая» политическая реабилитация без экономического содержания.
А это подразумевает, как минимум, возвращение им утраченной в годы Советской власти собственности. Речь может идти о лучших частях территории Крыма со знаменитыми виноградниками и туристическими объектами. А там находится собственность крупных политиков, имеющих не только «крымское», но и «московское» значение, если вспомнить того же Александра Бабакова.
А это уже представляет тупиковый вариант развития ситуации, поскольку власти не обладают реальным ресурсом для радикального изменения их позиции. Так, вброс о подготовке к проведению своего референдума произошёл после назначения видных представителей крымско-татарской общины на важные должности в руководстве республики. Тем самым они ответили на недавние ограничительные меры властей относительно «земельных переделов», которые тем самым попытались перестраховаться на случай непосредственного выдвижения с их стороны на этот счёт.
Таким образом, Кремль понимает реабилитацию как сугубо политическое явление, тогда как представители крымских татар настраиваются на соответствующее экономическое содержание, в первую очередь, на возвращение «исторических земель».
В результате Москве предстоит продолжение крайне непростого и фактически безвыигрышного диалога. В данной ситуации Кремлю необходимо осознавать, что бесконечные уступки крымско-татарскому меньшинству могут не лучшим образом сказаться на его отношениях с местными властями и населением в целом.
Важно, что уже сейчас среди представителей властей Республики Крым существует определённое недовольство в связи с «чрезмерными» уступками представителям крымско-татарской общины.
Так, одной из причин, почему к подготовке Конституции Республики Крым не были подключены представители крымских татар, является отражением попытки ослабления их чрезмерного, по мнению местных властей, влияния на принятие конечных решений.
Таким образом, несмотря на все попытки вступить в настоящий диалог, уже сейчас между сторонами наблюдается заметная напряжённость, которая в перспективе должна лишь дополнительно усилиться.
О бесперспективности политики бесконечных уступок говорит и опыт пребывания Крыма в составе Украины, когда Киев также всячески пытался задобрить крымских татар. Кончилось это в 1997 г. в итоге их массовыми выступлениями и столкновениями с представителями остальной части населения полуострова.
При этом Кремлю следует понимать, что даже в случае удовлетворения имущественных требований простор для дальнейшего шантажа здесь остаётся большой. Нельзя исключить, что представители крымско-татарской общины могут пойти ещё дальше, заявив о необходимости дополнительных компенсаций за «репрессии красной Москвы».