Информационно-аналитический портал «NewsBalt» продолжает обсуждение необходимости выработки государственной идеологии в связи с новыми политическими реалиями. Накануне свой взгляд на эту тему представил историк Сергей Балмасов, считающий, что после Крыма Россия готова бросить Западу исторический идеологический вызов. Сегодня мнением, но уже об украинской государственной идеи, поделился политолог Владислав Гулевич.
Каждое государство обосновывает своё существование определённой целью. Государство не может существовать бесцельно, просто так, без конкретики. Природа не терпит пустоты и бесцельности, в т.ч. природа политическая.
Практические цели каждого государства определяется его политической элитой. Соответственно, чем уже кругозор власть предержащих, тем глупее политика, которую они проводят. Короткая история постсоветских республик полна примерами такого рода, а Украина бьёт в этом смысле все рекорды.
Единственная из трёх восточнославянских республик, вставшая прочно на путь национализма неонацистского толка.
Единственная из трёх восточнославянских республик, упрямо не желающая развивать экономические отношения с остальными двумя, и, как следствие, живущая хуже них.
Единственная из трёх восточнославянских республик, периодически заявляющая о вступлении в НАТО, и, как следствие, превращающаяся в угрозу для остальных двух.
Единственная из трёх восточнославянских республик, соглашающаяся действовать в угоду Западу против своих ближайших соседей (Белоруссия, Россия, Приднестровье) и себе же в ущерб.
Перечень можно продолжить, но хватит и упомянутых фактов. Все двадцать три года украинское государство жило в состоянии перманентного кризиса государственности. Сейчас мы видим, как прорвало назревающую десятилетиями проблему.
Мнение, что у русских мышление стратегическое, а у украинцев – тактическое, доказывает свою актуальность. Стратегически мыслящая Россия прирастает Крымом, тактически мыслящая Украина его теряет. Россия думала на перспективу, Украина думала «на сегодня».
Сторонники украинской государственности боятся признаться сами себе, что бремя собственной государственности непосильно для украинского населения. И в политическом, и в экономическом смысле слова. Украина так и не стала социально и политически привлекательным государством не потому, что все её президенты были плохими, а потому что она не может им стать по определению.
Свою государственность Украина может строить только на противостоянии с Россией, а это приносит много дивидендов Западу и очень мало дивидендов самой Украине. Без российского рынка украинская экономика начинает разрушаться, углубляются социальные противоречия, растёт степень радикализации общества, чтобы в угаре примитивно-животного национализма обвинить в собственной плохой жизни соседей, а не себя. Власть, если она заинтересована в противостоянии с Россией, подзуживает народ ещё больше, и в итоге Украина скатывается в пучину необандеровщины.
Никогда и ни за что Запад не будет обустраивать Украину, не будет поднимать её заводы и строить ей дороги. Потому что для Запада главным конкурентом является проект евразийской интеграции, локомотивом которого является Россия, и чтобы не допустить экономического усиления России, Западу важно окружить её экономически и политически нестабильными режимами. Никогда Запад не будет у границ России создавать «экономическое чудо», иначе это «чудо» начнёт сотрудничать с Россией, и может поделиться своей экономической «чудесностью». Окружи своего противника процветающими оазисами, и противник превратит свою территорию в такой же оазис.
А Западу выгодно, чтобы у России не было выбора. Чтобы все её соседи были бедствующими попрошайками кредитных займов, без экономических перспектив в будущем. В условиях экономической пустыни о строительстве экономического оазиса придётся забыть. Вот почему Запад даёт Украине ровно столько денег, чтобы жизнь в ней теплилась, но не угасала полностью.
Украине недостаёт глубины геополитического мышления, и это имеет историческое объяснение. Долгий период в своей истории украинцы жили в условиях быстро меняющегося культурно-политического устройства своих территорий. То под Польшей, то под Австро-Венгрией. То вместе с Россией, то отдельно от неё, и т.д. Это длилось столетиями, и в украинский этнический характер прочно вошло отношение к существующим государственным формам, как к чему-то текучему и меняющемуся, недолговечному и прерывающемуся. Т.е. тактический взгляд на политические реалии, когда нет смысла думать на много лет вперёд, достаточно думать вперёд на несколько лет, а там всё уже будет по-другому: новая власть, новые порядки.
Ностальгическое обращение к истории Запорожской Сечи, как образцу независимой украинской государственности, выдаёт всё с головой. Сечь-то жила тактическим мышлением: напали, забрали, когда всё съели, пошли, снова напали. Никакого тебе стратегического планирования, никаких мыслей «на века». Всё просто и непритязательно.
К сожалению, украинцы до сих пор живут своей «геополитикой»: напали, забрали, когда всё съели, пошли, снова напали.
Да и с приданием русофобского облика запорожцам украинскими историками не всё гладко. Почему-то современное Запорожье тяготеет не к идее украинской обособленности, а к идее федерализации Украины. Запорожье – русскоязычный город, а поведение запорожских казаков былых эпох было продиктовано не столько заботами об украинской государственности, сколько житьём-бытьём в категориях тактики, а не стратегии. Стратегический шаг сделал Богдан Хмельницкий, и то из личных, а не идейных соображений.
Для сравнения: в России своих казаков, таких же сорви-голов, как и запорожцы, поставили под государёву руку, и в массе своей русский народ чтит как раз государей-геополитиков, а не казацкую бессмысленную вольницу.
На Украине – наоборот. И даже сейчас Украина не дала ни одного видного учёного-геополитика, который бы рассуждал в категориях, не выходящих за границы идеи украинской государственности. Потому что геополитика – наука стратегическая, и геополитик не может мыслить только тактически, а идея украинской государственности именно тактическая, а не стратегическая.
Ещё одним народным любимцем на Украине считается батько Махно. Махновщина, как политическое явление, быстро нашло отклик в украинской народной душе. Всё та же тактика: напал, забрал, всё съел, опять пошёл и напал. Мышление на неделю-другую вперёд, не более. В России тоже хватало своих анархистов и «внесистемных» атаманов, но народная память хранит о них смутные воспоминания. Почитание «геополитических великанов» типа Петра I, Екатерины II, Сталина затмило сотню таких исторических карликов, как Махно.
Все уроженцы Украины, сделавшие в былые годы себе имя в геополитической науке, мыслили стратегически (Иван Дусинский и др.). И, следовательно, мыслили Украину (Малороссию) частью единой Руси, потому что стратегический подход предполагает только такое видение этого региона. Вспомните слова польского геополитика Влодзимежа Бончковского, что украинец, лишённый своей украинскости — это политический русский.
Всё верно. Потому что вместе с украинскостью такой украинец лишается и склонности к тактическому мышлению, переходя на стратегический его формат, и мыслит «большими геополитическими пространствами», а не в пределах «независимого хутора». Этот ментальный водораздел заметен и сегодня. Кто из жителей Украины считает для себя недопустимым замыкаться в политических границах «украинского» формата мышления, и говорит о глобальных интеграционных проектах, тот не видит ничего зазорного в том, что русские и украинцы – это один народ. Т.е. становится «политическим русским».
Тот же, кто ментально замкнут в границах Украины, тот не хочет о таком единстве и слышать. И пусть никого не смущает факт разговоров Киева о таком глобальном проекте, как ЕС. Это тоже – тактика. Не Киев запустил процесс евроинтеграции, не он определяет его формат, и хочет лишь тактически к нему присоединиться на правах «заднего». В протестантско-католической Европе православной Украине никто не даст право качать свои права.
Другое дело евразийский проект: в нём Киев смог бы занять место, никак не меньшее, чем занимает Минск или Астана. Тут Киев мог бы быть соучредителем проекта, его активнейшим участником. Но для понимания таких нюансов надо мыслить стратегически, а не тактически.
О Мировом океане, покорении космоса и масштабных геополитических категориях скорее можно поговорить с россиянином, чем с жителем Украины. «Русская душа ушиблена ширью», — говорил Николай Бердяев, и был трижды прав. Поговаривают, что Сталин больше доверял украинцам Сибири, чем украинцам с Украины. У первых было более всеохватное геополитическое мышление, чем у вторых. Вторым была присуща большая степень индивидуализма, что тоже иногда может рассматриваться, как достоинство, но только не в глобальной политике.