«Уважаемый Евросоюз хочет деморализовать моего мужа?»

В интервью «NewsBalt» супруга полковника запаса Юрия Мель, задержанного в Литве, сообщила последние известия о муже.

Несколько дней назад наш портал обнародовал список бывших советских офицеров, которых тайно разыскивают спецслужбы Литвы. Среди 85-ти фамилий есть и калининградец, гвардии полковник запаса Юрий Мель, арестованный в начале марта в Литве. Его супруга Надежда в интервью «NewsBalt» сообщила последние известия о муже.

— Надежда, расскажите, прежде всего, об адвокате вашего мужа. Литовская пресса пестрит высказываниями всё время разных защитников.

— Перипетии с адвокатами – отдельная тема. Там было столько странного. Например, первый адвокат – государственный – по фамилии Савчукас путался с российскими городами, где он якобы заканчивал школы милиции. Затем же он вообще заявил, что был танкистом, как и мой муж. И принёс даже ему свою фотографию в танке, чтобы, наверно, таким образом втереться в доверие.

— В общем, как поётся в песне: «Броня крепка и танки наши быстры»…

— Но окончательно я разуверилась в нём, когда он на мою просьбу назвать фамилию сокамерника Юрия отказался это сделать, зато сказал, что все, кто в этом СИЗО сидит – преступники. И я поняла, что в эти самые «преступники» он уже записал и моего мужа. Забегая вперёд, скажу, что уже после того, как мы нашли другого адвоката, я прочитала в «Комсомольской правде», что, оказывается, должна этому самому Савчукасу деньги. А ведь, по закону любой цивилизованной страны, государство предоставляет бесплатного адвоката. Неужели, на Литву эти законы не распространяются? 

Российское посольство в Вильнюсе помогло мне подобрать двух защитников. Первый – грамотный, ответственный, но он сказал мне, что это дело свалилось как снег на голову, а у него все дни расписаны и в итоге может получиться некачественная работа. Второй адвокат – Галина Александровна Кардановская – внушила доверие не только мужу и мне, но и представителям посольства.

— Постойте, фамилия уж больно знакомая. Год назад мы писали о ветеране Великой Отечественной войны из Литвы Александре Яковлевиче Кардановском, которого литовский суд обвинял в «советской оккупации».

— Это его дочь! Её отца, которому уже 97 лет, пытались в прошлом году посадить на десяток лет. И дочь его защищала и добилась оправдательного приговора «в связи с недоказанностью участия в преступной деятельности». 

— В литовской прессе я прочитал слова тамошнего прокурора о «знакомстве» вашего мужа с Борисом Пуго? Юрий, действительно, «гонял чаи» с главой МВД СССР?

— Для меня это нонсенс. Думаю, за более чем за 15 лет совместной жизни он бы «хвастанул» таким знатным знакомством. Например, я знаю, что Юрий в своё время был достаточно хорошо знаком с Николаем Караченцевым. В гости ездил даже к нему. Однозначно, если бы он был знаком с Пуго, то я бы знала об этом. Для меня ясно одно – литовская сторона пытается представить моего мужа не простым лейтенантом тех лет, а человеком, вхожим в верхние эшелоны власти. Пытается представить его не простым исполнителем, а военным, принимающим решения. Но в самом «вопросе о Пуго», на самом деле, скрыт немаловажный контекст. 

— Какой?

— Дело в том, что такие подробности так просто всплыть в литовской прессе не могли. Это было закрытое судебное заседание и разглашение информации на нём является нарушением. Возникает естественный вопрос – откуда у журналистов информация такого рода? 

— Ещё из литовских СМИ: странно, что супруга Мель не спешит ехать в Литву к своему муженьку….

— Очень хочу увидеть Юру, но я служу в бригаде постоянной боевой готовности, и мне ограничен выезд за границу. И даже, когда я закончу служить, какое-то время мне будет запрещён выезд. Да, я иногда выезжаю в Польшу, но это разово и только как руководитель ансамбля художественной самодеятельности воинской части. На это мне даёт разрешение командующий Балтийским флотом. Но в этом году, я предполагаю, поездки «туда» закончились. Именно в связи с делом моего мужа.

iDsVmP19LgI.jpg

Надежда Мель в Польше на фестивале патриотической песни с исполнителем песни «Огонёк».

— Я продолжаю штудировать литовскую прессу по «делу Мель». Мне показалось странным, что гвардии полковник запаса, судя по сообщениям литовских СМИ, «дал признательные показания». Мол, да – стрелял холостыми у Вильнюсской телебашни…

— Это всё ложь. Я вам скажу ещё по Таджикистану, где мы служили с Юрием. Знаете, там были душманы, а не литовцы. И всегда был приказ – если попадёшь в плен, ты можешь сообщить только свой личный номер, фамилию, имя, отчество, звание и больше ничего. Хоть пытай тебя, хоть что. Когда второй раз консул посетил моего супруга, Юра сделал официальное заявление: «Я не давал никаких признательных показаний и вообще отказался разговаривать на суде, попросив это внести в протокол». Когда я общалась по телефону с Мамаевым (руководитель консульского отдела Посольства России в Литве Александр Мамаев. «NewsBalt»), то спросила – каким образом агентство Delfi «узнало», что Мель дал признательные показания? Наш консул горько усмехнулся, ответив, что тоже у них спросил об этом, а они сказали, что мы, мол, плохо знаем русский язык и его фразы на суде перевели так, будто он во всём признался.

— На минувшей неделе наш портал обнародовал список бывших советских офицеров, которых разыскивает Литва. Среди 85-ти фамилий там есть и ваш Мель. Литовская прокуратура заявляет, что этот список был предоставлен коллегам из России ещё прошлым летом. Отсюда логично вытекает вопрос – к вам обращались российские органы прокуратуры с уведомлением о розыске Юрия в сопредельном государстве?

— Мой муж не был оповещён ни нашей генпрокуратурой, ни нашим МИДом о том, что он находится в розыске литовскими властями. В последний раз – перед арестом в марте – Юра ездил в Литву в январе 14-го года. А до этого практически каждый месяц посещал Литву. Депутат Госдумы Андрей Колесник, с которым я сейчас тесно сотрудничаю по этому делу, уже направил в Генпрокуратуру России запрос – правду ли говорит Генпрокуратура Литвы о направлении им списка «приговорённых». Если это подтвердится, то, на взгляд депутата, это прямая недоработка нашей прокуратуры. А насчёт списка на «NewsBalt» — у депутата Колесника я видела ещё более расширенный список…

— Больше 85-ти имён?

— Там документ на 38-ми листах. Это судебное определение, датированное июлем 2013 года, когда литовский суд всех советских военнослужащих, кто был 13 января 1991 года у Вильнюсской телебашни, определил преступниками. И там по каждому танку расписано – механик-оператор такой-то, механик-водитель такой-то, командир танка такой-то. Я видела только шесть строчек, которые касаются моего супруга. Про Юру сказано: «Танк под командованием Юрия Мель выломал забор, ограждающий территорию телебашни с западной стороны, опасно маневрируя, въехал на территорию, выстрелил из орудия холостыми зарядами, пускал дымовые завесы, световыми приборами светил в гражданских лиц, в занимаемый объект и расположенные вокруг здания, таким образом запугивая и терроризируя гражданских лиц». Для меня загадка, откуда литовская сторона взяла такие «точные» данные.

— Считаете, что кто-то, как говорится, слил? Официально же вроде заявлялось, что мы все архивы из Литвы забрали?

— Получается, что это либо предательство Родины 1991 года либо предательство позднее. Я так понимаю, что за «бесплатно» такая информация не предоставляется. С другой стороны, мне ещё давно говорил Юрий, что в те годы целый майор перебежал на ту стороны, прихватив все списки офицеров. Причём, в этом списке были и те, кто находился на службе, и те, кто был в отпуске, командировке или санчасти. 

А теперь самое главное – скрупулёзное описание в судебном определении, кто сидел в танках, на мой взгляд, пахнет дезинформацией. Ведь все эти должности – неофицерские. В танках сидят солдаты, и соответственно, существовали «солдатские» списки танкистов. Но не «офицерские», поскольку офицеры не имеют право находиться в танках по определению. И если был такой приказ – сесть в танки офицерам – был, то он был издан только устно. Подобный письменный приказ – это самодеятельность, на которую никто бы не пошёл в Вооружённых Силах СССР. Но если это так, то получается, что сегодняшнее описание литовскими органами, что «танк под командованием Юрия Мель выломал забор…» — ничто иное как художественное произведение.

oYCj0T13mRE.jpg

Депутат Госдумы Андрей Колесник (в центре) с Надеждой Мель.

— Скажите, а зачем ваш муж так часто ездил в Литву?

— За лекарством от диабета. Оно там дешевле… И ещё, как бы это не звучало странно, он обожает литовские цеппелины, а я их так и не научилась делать. Во всяком случае, он так считает. Я же украинка узбекского разлива, прекрасно готовлю манты, самсу, но литовские блюда, честно скажу, не моё. И когда я сегодня читаю комментарии наших «неокалининградусов», то не могу понять – насколько беспринципными могут быть люди. Одни пишут, что мой муж наркотику возил в Литву, другие – что он был челноком. А третьи – что он в Калининграде бесплатно получал лекарства от диабета, а затем в Литве продавал. Это же надо какой бред…

— Сегодня тюремный врач помогает поддерживать здоровье мужа?

— Консул и адвокат уверяют меня, что помогает. Но почему на сегодняшний день он находится? По просьбе адвоката я собрала посылку, но она так и не дошла.

— Где застряла?

— Вначале её наполовину выпотрошили, изъяв все средства гигиены и чуть ли не швы прощупав у одежды. А потом посылку, вернее, что от неё осталось, вообще отказались передать адресату, поскольку по законам Литвы посылку заключённым может передать либо близкий родственник (по литовским законам, это мать, отец, жена и, как ни странно, сожитель или сожительница) либо адвокат по доверенности. Но подобную доверенность невозможно выписать в России. Такие доверенности легитимны только на территории нашей страны. То есть получается, что хвалёный Евросоюз хочет моего мужа сломать и деморализовать. И я вижу уже косвенные признаки этого.

— Что вы имеет в виду?

— Юрий у меня — человек с идеальной памятью. Он наизусть знает все армейские уставы. Он постоянно цитирует стихи русских поэтов. Он мне – филологу – голы забивает такие. Например, спрашивал – со стороны какой деревни в Старгород пришёл Остап Бендер или как звали крысу в «Приключениях Буратино»? А тут мне консул говорит, мол, Юрий «к сожалению, не помнит» мой номер телефона… И факт – я до сих пор не могу с ним переговорить по телефону.

— Какой алгоритм действий выбран на сегодня, чтобы вытащить Юрия?

— Наш адвокат считает целесообразным обратиться к генеральному прокурору Литвы с ходатайством изменить меру пресечения на домашний арест под залог.

— Какова сумма залога?

— По словам адвоката, по политическим преступлениям залог варьируется от 5 тысяч до 100 тысяч литов. 100 тысяч литов – это около полутора миллиона рублей.

— Прилично.

— Во всяком случае, для нашего семейного бюджета. Поэтому после этого я позвонила Мамаеву и сказала: «Я, конечно, любящая жена и уже пересмотрела отношения с мужем – может быть, я больше была военной, чем женой и мне сейчас безумно стыдно за то, что я недолюбила, недолелеяла, недокормила… Но мне кажется, что юридическое сопровождение – услуги адвоката и сам залог – должно оплачивать государство, потому что дело моего мужа – государственное, а не его личное. Он в то время выполнял приказ своего руководства, защищая территорию своей страны – Советского Союза, в составе которого по состоянию на 13 января 1991 года находилась Литва. Ведь таких, как Мель, не один десяток. 

— А что вам ответил российский дипломат?

— «Надежда Борисовна, успокойтесь. Давайте решать вопросы по мере их поступления».

P.S. Как сообщил депутат Госдумы Андрей Колесник, после его обращения в МИД России Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом рассматривает возможность оказания семье Мель финансовой помощи.

В свою очередь информационно-аналитический портал «NewsBalt» публикует реквизиты счета Надежды Мель. 

Банк получателя СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ БАНК ОАО «СБЕРБАНК РОССИИ»  
К/СЧ 30101810500000000653
БИК 044030653
ИНН 7707083893
ОКПО 09171401
ОКОНХ 96130
КПП 783502001
Счет получателя 40817810355761014029
Получатель МЕЛЬ НАДЕЖДА БОРИСОВНА
Как вариант, перевод на пластиковую карту Сбербанка: 5469 2000 11151 650
Карта открыта на имя Мель Надежды Борисовны.

— Мне искренне хочется надеяться, что собранные калининградцами деньги нам не пригодятся. И если нам поможет государство, то все собранные средства мы сразу передадим в один из калининградских детских домов, — сказала Надежда.