Во французском регионе Шампань-Арденны несколько дней назад прошла церемония возложения цветов к мемориалу в Сент-Илер-ле-Гран, где покоятся 915 воинов Русского экспедиционного корпуса, погибших на территории Франции. Память соотечественников почтила делегация из Калининградской области, прибывшая во Францию в рамках проекта «Гумбинен-на-Марне» при поддержке Российского военно-исторического общества.
После церемонии корреспондент информационно-аналитического портала «NewsBalt» пообщался с послом России во Франции Александром Орловым, принявшим участие в международном событии.
— Александр Константинович, скажите, пожалуйста, для чего нужно проводить такие мероприятия?
— Это очень значимые мероприятия, потому что без памяти у людей нет будущего. Их можно повернуть в любую сторону. Вся человеческая цивилизация держится на том, что у них есть историческая память. Если ты знаешь откуда ты — ты знаешь куда идти. Сегодняшняя церемония важна ещё и тем, что, как вы знаете, в этом году исполняется 100 лет с начала Первой мировой. Тем более Россия и Франция связаны союзническими связями. Когда в августе 1914 года немецкая армия развила наступление на Париж — это происходило очень быстро, французы были в панике, они буквально бомбили Санкт-Петербург, который в то время нашей столицей, посланиями с просьбой о срочном открытии второго фронта. В отличие от американцев, которые ждали, когда станет всё ясно и только потом высадились в Нормандии.
Мы наоборот, сами ещё не были готовыми, отмобилизованными, начали наступление в Восточной Пруссии. Состоялось битва под Гумбиненом, которая была успешной для нас. Немцы были в панике. Писали срочно депеши в Берлин с просьбой отозвать западный фронт и два корпуса, которые были переброшены на восточный фронт. И это, собственно, решило судьбу Парижа, потому что я уверен, если бы не было нашего наступления в Восточной Пруссии Париж бы, безусловно, был взят.
И вся Первая мировая война развивалась бы по сценарию Второй мировой, когда немцы за несколько недель взяли Париж, Франция капитулировала, а дальше вы знаете. У немцев был такой же план и в Первой мировой: за несколько недель взять Париж и потом повернуть все свои силы против России. Поэтому, когда наши войска начинают наступление в Восточной Пруссии, они сражались не только за Францию, но и за Россию. Это в корне изменило характер Первой мировой войны, она превратилась в затяжную, позиционную войну.
Что касается этих мест, то оно одно из священных на территории Франции. Здесь в 20-х гг. были захоронены 915 наших солдат и офицеров, которые сражались в рядах русского экспедиционного корпуса. Они оставили о себе самую добрую память, своим бесстрашием, своей доблестью. Я преклоняю голову перед этим этими людьми. И возвращаюсь к вопросу о памяти, именно на таких примерах мы должны воспитывать наши будущие поколения. У нас есть все основания гордиться своей страной, своей историей, чувствовать себя уверенно гордо и нести эту добрую память.
— Помнят ли во Франции о той роли, которая сыграла Россия в Первой мировой войне?
— Помнят, но, конечно, время стирает эту память. К сожалению, в школьных учебниках об этом ничего не говорится. Но тем не менее те факты, к примеру, маршал Фош, который командовал французскими войсками в Первую мировую войну, сказал так: «Если Франция не была стёрта с лица земли, то этим мы в первую очередь обязаны России». Эту фразу не выкинешь — она есть. Поэтому все эти памятные церемонии и проводятся, чтобы люди об этом не забывали. Если мы этого не будем делать, то, к сожалению, это всё очень быстро забудется. А это будет преступлением перед памятью тех людей, которые отдавали свои жизни за то, чтобы во Франции и России был мир, была свобода.
— Давно ли проводятся такие мероприятия во Франции?
— Мероприятия проводятся давно. Это мы в них стали участвовать недавно. В Советском союзе смотрели на это косо. Потомки солдат и офицеров с 20-х гг. проводят все эти церемонии. Конечно, у них было мало средств, всё это было гораздо скромнее, люди жертвовали последнее, чтобы отдать на содержание этой прекрасной часовни, которая, кстати, сделана по эскизам знаменитого русского художника Александра Бенуа. А когда у нас поменялось отношение к Первой мировой войне на протяжении, наверное, лет двадцати мы участвуем в этой церемонии, мы присоединились. Наша Родина отдаёт дань уважения своим сыновьям, которые погибли во Франции.
Российско-французские отношения всегда были страстными
— В СМИ Франции сложился устойчивый негативный образ по отношению к России. Действительно ли французы так плохо относятся к нашей стране?
— К сожалению, негативный образ России намерено насаждается СМИ. Здесь сегодня наблюдается единомыслие то, что было когда-то в СССР. Как «Правда» написала, так все и должны думать. Так и здесь есть ряд СМИ: газеты «Le Monde», «Le Figaro», где даётся официальная точка зрения и все благонадёжные французы должны её придерживаться.
На самом деле сейчас другой век, другая эпоха и есть другие средства массовой информации, есть интернет. Если вы посмотрите блогеров очень многих, они пишут совершенно другое, там абсолютно другая точка зрения, которая разделяет позицию Россию, масса слов поддержки и нашей политики, и лично президента Путина. Мы в посольстве получаем десятки писем со словами симпатии, поддержки, ну и со словами критики собственного правительства, которую я, конечно, не могу воспроизводить, просто там со всей откровенностью все точки расставлены над и.
Ну, а я поскольку общаюсь с совершенно разными французами, должен сказать, что отношение к России нормальное, потому что Россия и Франция настолько близкие страны, настолько они близки своей культурой, языком, историей и это невозможно разорвать. И более того, кажется, эта ожесточённость в некоторых официальных СМИ в отношении России продиктована этими страстными отношениями, которые у нас есть. Если бы мы были равнодушны друг к дугу ничего бы и не было. А здесь Россия часть собственной души, собственной культуры. Они выросли на книгах, которые написали наши писатели: Толстой, Достоевский, Чехов, Пушкин, они растут, так же как и мы растём на книгах французских авторов. У нас общие корни. Мы говорим на разных языках, но мы исключительно близки друг другу.
Поэтому наши отношения никогда не были равнодушными, они всегда были страстными. Когда есть страсть — это так же как в семье, то иногда встречаются сильные, шумные ссоры, но это не значит, что семья становится менее крепкой. Поэтому я думаю, что это просто период не такой лёгкий в наших отношениях, но внутри французов эта любовь, уважение к России остаётся.
«Мистрали» — это вопрос принципа
— Как в непростой политической обстановке складываются экономические отношения между Россией и Францией? И какая судьба, на ваш взгляд, ждёт российские «Мистрали».
— Экономические отношения продолжаются в полном объёме. Во-первых, нет никаких санкций, которые портили бы настроения между странами, а во-вторых, настроение всех деловых кругов Франции резко отрицательное. Они вложили туда огромные деньги, они рассчитывают на двадцать, тридцать, сорок лет вперёд. Бизнес — это дело серьёзное, это не просто купи-продай, это инвестиции, поэтому они заинтересованы в долгосрочных отношениях. Даже когда предпринимались попытки со стороны американцев, они звонили президентам крупных французских компаний и говорили: «Вы не должны ехать на Санкт-Петербургский экономический форум». Эти президенты звонили мне и говорили: «Я еду!» Поэтому я в целом с оптимизмом отношусь к нашим отношениям.
Санкций нет, объявленные ЕС и США они носят персональный характер против отдельных лиц, касательно их счетов, их виз и прочее, но экономических санкций пока нет и, я думаю, до этого дело не дойдёт. Потому что это всё равно, что рубить сук, на котором ты сидишь. Они заинтересованы в отношениях с нами не меньше, чем мы. И потом, я считаю, что сейчас, после тех встреч, которые провёл Владимир Путин в Нормандии, дело всё-таки пойдёт к деэскалации конфликта. Только если американцы не будут продолжать вмешиваться, то всё там успокоится и мы найдём общий язык, и все эти ссоры прекратятся. Понятно, что нужно либо политическое урегулирование, либо дальше идти к войне. Но этого никто не хочет, и прежде всего сами американцы.
А что касается «Мистралей», если французы их уступят, значит, они вассалы США. Нам-то они не очень нужны, но если контракт подписали, его надо выполнять. «Мистрали» — это вопрос принципа. Олланд держится. Передача первого корабля запланирована на середину октября, он уже готов. Сейчас прибывают туда наши моряки, чтобы осваиваться, учиться. Я думаю, французы устоят, для всех для нас это будет важный сигнал того, что всё-таки Франция остаётся независимой Францией, какой её создал генерал де Голь. Или это так, «большая Бельгия» какая-нибудь.
Вопрос переименования площади Stalingrad никто не поднимает
— Сейчас в Польше переносят памятники советским солдатам, освободившим Польшу от коричневой чумы. А как во Франции? В Париже ведь есть площадь Stalingrad. Есть ли во французском обществе обсуждение о «переименовании».
— Понимаете, есть более цивилизованные люди и менее цивилизованные. Вот менее цивилизованные могут каждую неделю менять названия, а страны с богатой, длинной историей уважительно к себе относятся. Во Франции, я знаете, очень интересуюсь историей Франции, Парижа, например, читал материалы о визите сюда Петра I в 1717 году. Так вот, прошло уже почти 300 лет, а название улиц и площадей осталось почти тоже самое. Сегодня мы ходим по тем же самым улицам и ничего за эти годы не было переименовано.
Поэтому это полная глупость, когда мы меняем название улиц, площадей. Что касается площади Сталинград, то во Франции существует не только площадь, но и станция метро. Французский министр мне рассказывал, что был период, когда французские власти хотели поменять название. Говорили, что в Советском союзе нет Сталинграда, а у нас есть. Но общественность выступила против и название было сохранено, и теперь такой вопрос никто не поднимает. И, кстати, в феврале прошлого года, когда было семидесятилетие Сталинградской битвы мы собирались, там был большой митинг с красными флагами, приходили французы. Память об этом живёт и площадь Сталинград — это символ, символ победы, потому что победа во Второй мировой войне началась именно со Сталинграда и все об этом знают.
— И французы?
— Конечно, слово Сталинград знают все. Олланд говорит, если бы не было Сталинграда, не было бы ни второго фронта, ни победы. Сталинград — это символ мужества, героизма советского народа, это символ победы, именно Сталинград. Я сейчас был на встречи ветеранов наших с президентом, которые приезжали в Нормандию и один из ветеранов задал вопрос: «Владимир Владимирович, не надо ли вернуть название Сталинград городу Волгоград?». Он сказал, что сегодня — это в компетенции местных властей и если на референдуме все жители города выскажутся за переименование, значит, так тому и быть. Т.е. идея эта города Сталинград живёт сегодня и среди наших ветеранов. Когда произошла Сталинградская битва, все воспряли, движение сопротивления началось именно с этого. До этого никто не верил, что немцев можно победить. Это было первое крупное поражение немцев и отсюда начался путь к победе.
Французы завидуют, что у нас есть такой президент
— Как относятся к нашему президенту во Франции?
— С большим уважением, если бы здесь были выборы и он выставил свою кандидатуру, я думаю, он мог бы стать президентом. Действительно, вы знаете, те письма, которые мы получаем, так же как и опросы закрытого характера показывают, что он авторитетен. Многие считают, что он сегодня единственный настоящий государственный муж, лидер политический, у которого есть мужество отстаивать свою позицию. Мы получаем трогательные письма, например, писали: «Мы вам завидуем, что у вас есть такой президент». И они пишут, что так на самом деле думают очень много французов, не все просто осмеливаются об этом сказать, но думают очень многие. Потому что он — патриот, человек, который любит свою страну, человек, который знает, чего он хочет и ведёт страну к достижению тех целей, которые перед собой поставил и которые отвечают интересам всей страны.
Он действительно президент всей России, у него сегодня рейтинг более восьмидесяти процентов. Покажите мне ещё хотя бы одного западного лидера, у которого хотя бы пятьдесят процентов. Рядом поставить некого. К нему огромное уважение. С уважением к нему относятся и Франсуа Олланд, который недавно принимал президента.
— Какие настроения преобладают во Франции по поводу воссоединения Крыма с Россией?
— К воссоединению отнеслись спокойно. Мы всё-таки здесь, и разъясняли им, да они и сами знают, что Крым всегда был русской территорией. Это также как и Лотарингия или Эльзас для Франции, которая после войны 1870 года отошла Германии, после Первой мировой вернулась Франции. Так и здесь войны, правда, не было, но был распад СССР, когда чисто исконно русская земля оказалась у другой страны. Она братская, дружественная страна, но люди там живут русские, они хотели жить в своей стране. Поэтому здесь отнеслись с пониманием.
Что же касается наших соотечественников, в частности, потомков эмигрантов, которые в 20-х гг. бежали из Крыма, то там просто на ура приняли эту новость. Они говорили: «Слава Богу, мы вас поздравляем!». Я встречался с великим князем Дмитрием Ивановичем Романовым, потомком Романовых, так он начал свою беседу с того, что поздравил с воссоединением Крыма с Россией. Для них — это большая победа.
Что касается остальной части Украины, у французов нет особых там экономических интересов. Они в рамках западной солидарности свою позицию выстраивают, но в целом, я считаю, что если не было бы вмешательства Соединённых Штатов, то мы бы гораздо быстрее всё смогли урегулировать. Просто у американцев свои интересы, у них простой подход: разделяй и властвуй. Они не заинтересованы, чтобы Европа сблизилась с Россией, крупнейшим экономическим полюсом. Вот они нашли возможность вбить клин между нами на Украине.
Но я смотрю с оптимизмом на наши отношения. Я думаю, мы в ближайшее время сможем найти и политическое урегулирование, прекратить насилие, прекратить борьбу против собственного народа, которую ведут не украинские войска, а неонацисты, «Правый сектор». Это последыши тех людей, с которыми мы воевали во Второй мировой войне, это наёмники американцев, но думаю, мы один народ и сможем разобраться между собой и найдём решение.