Накануне Дня немецкого единства генеральный консул Германии в Калининграде Рольф Краузе ответил на вопросы информационно-аналитического портала «НьюсБалт».
— Господин Краузе, 2014 год, как мне кажется, стал удачным для генконсульства Германии в Калининграде. Во-первых, вы отметили первый серьёзный юбилей – 10-летие пребывания дипмиссии в самом западном российском регионе. Во-вторых, в этом же году произошло долгожданное новоселье диппредставительства. Наконец, сборная Германии выиграла чемпионат мира по футболу. Оцените это десятилетие?
— Когда мои коллеги десять лет назад начинали здесь работать, чему ещё предшествовали долгие и утомительные переговоры, то здесь царила неуверенность в отношении того, что всё-таки нужно немцам в Калининграде. Эту неуверенность, эти сомнения за десять прошедших лет, как мне кажется,полностью убраны с дороги. Сегодня я выражаю свою личную уверенность, что мы – немецкое представительство в Калининграде – являемся желанными гостями. Или, как сегодня говорят на «современном немецком» — никто не вменяет нам «hidden agenda».
Безусловно, мы понимаем, что находимся здесь не совсем в обычной ситуации. Это особенная ситуация уже заключается в том, что консульский округ очень маленький и население, с которым мы работаем – менее миллиона человек. Это, конечно же, символическая позиция. Если сравнить с моим коллегой в Новосибирске, то у него консульский округ больше, чем вся Европа. В виду этих обстоятельств, нам очень важно, что то недоверие, которое когда-то, возможно, имело место быть, сегодня исчезло.
— Вы считаете, что это недоверие уже не сможет «прорасти»?
— Считаю, что нет. Те люди, которые станут после меня работать, думаю, обнаружат здесь хорошую почву для совместного сотрудничества. Знаете, я завидую своему коллеги, который будет работать в 2018 году в Калининграде и посмотрит здесь финал чемпионата мира по футболу между сборными России и Германии.
— И кто выиграет?
— Ничья!
— В финале?!
— Впервые будут две золотые медали – и у вас, и у нас…
— Завтра, 3 октября, ваша страна отмечает государственный праздник — День немецкого единства. Скажите, о чём сегодня – в новых политических реалиях – вы размышляете, вспоминая эту дату?
— Прежде всего, хочу сказать о своих личных переживаниях во время процесса объединения Германии, свершившегося 24 года назад. В то время мне было 34 года, я был далеко от Германии, работая в дипмиссии в Саудовской Аравии. Непосредственное падение Берлинской стены я наблюдал по телевизору с супругой, и мы не верили своим глазам! Роль Советского Союза в этом историческом событии была чрезвычайна важна. Без согласия Москвы объединения не произошло бы.
Конечно, сегодня существуют разногласия между Россией и Германией. Но я убеждён, что речь идёт о временном проявлении разногласий. Думаю, что, будучи спокойными и рассудительными, мы придём к понятному будущему. И наша задача, как дипломатов, в решении вопросов не допустить преобладания эмоциональности, которая может привести к урону, трудно восполняемому в дальнейшем.
— А как вы относитесь к такому мнению, что как тогда – во второй половине прошлого века – Германия находилась под воздействием иностранного государства, в данном случае СССР, так и сегодня немцы находятся «под пятой» другого иностранного государства – теперь уже США?
— Я часто слышу это мнение от русских. И каждый раз испытываю недоумение. Считаю, что в России очень сильно переоценивают роль Вашингтона в немецкой и в целом европейской политике. Да, есть много вопросов, в которых и немцы, и американцы придерживаются одного мнения. Например, это вопросы понимания демократии, прав человека. Такие глобальные философские вопросы. Но если мы в чём-то придерживаемся одной позиции с США, то это не означает, что мы зависим от них.
— Скажите, а вы не планируете «политизировать» торжественный вечер в честь Дня Германского единства, как это сделал недавно ваш коллега Даниэль Лисснер, выступив в Немецко-русском доме с речью, которая была воспринята как антироссийская?
— Ничего подобного нет и не будет. На нашем национальном празднике (он состоится сегодня, 2 октября, в Немецко-русском доме. – «НьюсБалт») мы хотим показать, прежде всего, насколько крепка наша дружба с россиянами.
— Всё-таки, как вы оцениваете выступление вашего подчинённого?
— Все необходимые разговоры с соответствующими лицами были проведены, и, считаю, что это не та тема, которую следует обсуждать с общественностью.
— Интересно ваше личное мнение о «стиле работы» нового министра иностранных дел Германии Франка-Вальтера Штайнмайера. Чувствуете ли вы разницу после команды Гидо Вестервелле?
— Я с удовольствием направлю этот вопрос в центральный аппарат МИДа Германии. Но если говорить серьёзно, то мы являемся профессиональными дипломатами и я не говорю о той лояльности, которой должен обладать профессиональный дипломат. Мне трудно сравнить стиль работы обоих министров, поскольку в эру Вестервелле я работал, по сути, за пределами МИД, но сегодня бросилось в глаза персональная позиция, нацеленная на интенсивную работу с Россией. В последнюю неделю августа в Берлине прошла встреча всех руководителей диппредставительств за рубежом, и на этом мероприятии стало видно, насколько внешняя политика Германии серьёзно связана с Россией.
— По логике вещей, стоит ожидать визита Штайнмайера в Калининград. Ведь у нас в своё время были и Йошка Фишер и Гвидо Вестервелле…
— Идея хорошая. Мы постараемся убедить господина Штайнмайера приехать сюда, но должен быть соответствующий климат.
— Естественно, непогодный.
— Ja, nepogodny.
— Моя 10-летняя дочка недавно спросила, почему после развала Советского Союза сразу появился Европейский союз? И если Евросоюз вдруг развалится, то, по детской логике, должен сразу появиться другой союз. Например, Евразийский (это уже я, папа, дополняю). Прошу ответить ребёнку?
— Действительно, хороший вопрос. Я в десять лет до такого не додумался бы. Передайте вашей дочери, что у Евросоюза очень большая история, и он не возник сразу после распада СССР. Предтеча ЕС, тематическое объединение, родом из 1952 года, когда лично я ещё не родился. Таким образом, параллельно Советскому Союзу жил и развивался Союз европейских государств, только под другим названием. Это не какая-то исключительность – что в мире может существовать только один союз. Может быть, вскоре будет найдена тематическая основа для ещё одного союза, и он будет развиваться параллельно.
— А скажите, насколько могут потрепать конструкцию ЕС начавшиеся «референдумы о независимости»?
— Эти референдумы, конечно же, не повлекут изменения самой структуры Евросоюза.
— Господин Краузе, я вижу у вас на шкафу вереницу матрёшек и сразу вспоминаю случай, как прибывшие в Калининград мои польские друзья не смогли их тут купить. Они очень удивлялись, как это – в России – не достать матрёшек.
— Если вы ищите матрёшок, то я могу вам дать хороший адрес в Берлине (смеётся). Но ваши слова подтверждают моё мнение, сложившееся за два года, что я здесь работаю, что Калининграду присуща своя собственная идентичность. Для нас эти матрёшки – символ, скорее, «большой России», нежели Калининграда. Хотя мне их подарила председатель Калининградской облдумы Марина Оргеева.
Действительно, европейские гости ищут в Калининграде российскую идентичность, а российские туристы – европейскую. Но и те, и другие находят лишь элементы«нужной» им идентичности. Но в этом и шарм города.
— А не кажется ли вам, что понятие «калининградская идентичность» попахивает сепаратизмом?
— Я бы так, дорогой друг, далеко не ходил. В том же Татарстане вы обнаружите свою идентичность, которая, однако, не теряет связи с русской идентичностью.
— Хорошо, а в Германии какие земли имеют свою «идентичность»?
— Да та же самая Бавария горда своей идентичностью.
— Но во всех этих случаях мы имеем подоплёку идентичности в народностях –татары, племя баваров – нежели геополитический фактор, как это преподносится с Калининградом.
— Одно от другого, на мой взгляд, трудно отделить. Важнее всего, на мой взгляд, то, что ни баварская идентичность, ни калининградская не ставит под сомнение принадлежность к своей стране.
