Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» перевёл на русский язык откровенные размышления профессора Варшавского университета Станислава Беленя о польских национальных интересах.
В современной системе международных отношений — всё более глобализирющейся и взаимозависимой — национальные интересы отдельных государств сплетаются с коллективными интересами: союзническими и интеграционными. Хотя эгоистические и партикулярные тенденции порой берут вверх над тенденциями альтруистическими и универсальными, однако можно заметить всё большее понимание для стратегии сотрудничества и аккомодации. Однако государства редко введут себя «как святые», даже когда провозглашают возвышенные лозунги и благородные намерения; часто реализуют собственные, эгоистически понимаемые интересы. Об этом следует помнить и при анализе национальных интересов современной Польши.
Геополитическая идентичность Польши как основа формулирования национальных интересов
История и геополитическое положение определяют цивилизационную идентичность таких государств как Польша, которые рассматривают свои национальные интересы сквозь призму понесённых в прошлом обид и потери свободы, что влияет на выбор друзей и соперников, разницу в психологии восприятия в политике соседских взаимоотношений, готовность или нежелание к нормализации контактов. Поляки имеют сильную привязанность к геополитике, пытаясь с её помощью объяснить все исторические несчастья и текущие угрозы. Однако, степень современных конфликтов уменьшается в связи с повышением уровня интеграции геополитических субъектов.
В Евросоюзе мало кто всерьёз рассматривает влияние геополитики. Прежде всего в расчёт принимаются взаимные экономические интересы, динамика развития и получившая широкое развитие консолидация целей и действий. Это означает, что в геополитической сфере Польша перестаёт соперничать с Германией или Францией. Имея сходные цели и находя подобные решения политических или геополитических проблем, она стремится к комплиментарности и координации интересов с этими странами. Только отношения с Россией Польша продолжает базировать на геополитических принципах, что носит идеологический характер. Геополитика используется в СМИ и в качестве аргументации частью элит как идеологический оборонный инструмент.
Согласно этой философии, вполне очевидно, что Россия хочет снова подчинить себе Польшу, а та в свою очередь вынуждена защищаться. Драматические события, имеющие место по соседству, ещё более усиливают эти опасения и угрозы. Восприятие России исключительно как враждебное и агрессивное государство — да ещё сквозь призму украинского конфликта — приводит к серьёзным когнитивным нарушениям. Абсурд этой ситуации заметен не только в психологическом, но и в практическом смысле: ничто, что делает Россия, не заслуживает понимания, ничто, что делает Украина, нельзя подвергать критике. Поддержание атмосферы высокого напряжения вызывает срочную необходимость усиления оборонного потенциала. При этом забывается, что со стороны России мы имеем дело с мощным ядерным потенциалом, тактическое вооружение ближнего радиуса действия которого значительно превосходит любой арсенал конвенционального оружия. В случае массированного нападения на неё с использованием конвенциональных средств, она, согласно своей военной доктрине, не колеблясь прибегнет к применению ядерного потенциала. Тогда совершится глобальное самоубийство. Жаль, что польские политики не видят этой угрозы.
Польша включена в крайне чувствительную систему геополитических сил. Тем не менее господствует убеждение, что благодаря значительным изменениям в непосредственном окружении, а также институциональным альянсам с Западом геополитическое положение перестало быть чем-то исключительным и судьбоносным. Отсутствие конфликтных ситуаций с соседями и открытость для процессов интеграции сделали Польшу важным центром стабилизации в Центральной Европе. Особым моментом, усиливающим эту позицию, стало убеждённость польского общества, что оно всегда составляло часть западноевропейского культурного наследия.
Геополитическое положение Польши делает её естественным местом встречи и диалога трёх частей старой Центральной Европы, охватывающей германоязычный и дунайско-балканский регионы, а также прежние земли многонациональной Речи Посполитой. Использование этого шанса является вызовом как для политических элит, так и для влиятельных интеллектуальных кругов. Одним из возможных решений является консолидация государств, связанных общими геополитическими интересами и территориальной близостью. Речь идёт центрально-европейской общности, необязательно совпадающей с концепцией Междуморья, в которой Польша и Румыния могли бы играть роль инициаторов, но не обязательно лидеров, поскольку это было бы негативно воспринято меньшими государствами региона.
Сущностью стратегии стран Центральной Европы является не столько противодействие потенциалу двух крупнейших держав — Германии и России, сколько контролирование их геополитических инициатив, направленных на подчинение более слабых государств. Польша, войдя в тесный союз с ними, могла бы сыграть самостоятельную роль также и в отношении с Соединёнными Штатами, ведь союз с Америкой не мешает Польше иметь отношения с другими странами, в том числе с Россией и Китаем. Как учит опыт Турции и Венгрии, небольшое государство может так вести свои интересы по отношению к гегемону, что он не может ими пренебречь и вынужден с ними считаться.
Названное выше ограничение – восприятие России сквозь призму геополитики — относится к ошибочному убеждению, что «особые» отношения Польши с великой державой — США —гарантируют полное понимание её интересов со стороны последней и равноправие в отношениях. Это так называемая «ловушка более сильного союзника». Нет гарантии, что другая сторона не использует своё превосходство для навязывания собственных интересов. Более слабый союзник может напомнить о своих интересах, если у него хватит отваги и решимости, но он рискует потерять доверие и быть обвинённым в нелояльности. Этот страх парализует политических лидеров, которые потерю милости покровителя трактуют как самую большую опасность — прежде всего, для самих себя.
Этот пример можно отнести к польско-американским отношениям после 1989 г. Ни одно польское правительство не было в состоянии определить цену за безусловную поддержку Америки. Польские политики, независимо от их политических убеждений, стали заложниками убеждения, что любая оппозиция по отношению к США означает возврат к пророссийскому альянсу. Сформировался такой ментальный климат, при котором у Польши не осталось никакого поля для манёвра в переговорах с американцами. Правящие круги в Польше не избавились от комплекса неполноценности и не понимают необходимости использования прагматических аргументов вместо идейных. Нерешённый вопрос об отмене американских виз для граждан Польши символизирует глубокую асимметрию в польско-американских отношениях.
Объективно Польша всегда будет лежать на границе атлантической и континентальной Европы. Такое положение приводит к постоянному противоречию между восприятием Польши либо как самого восточного государства Запада, либо как самого западного государства Востока. Не желая быть буферной зоной, она становится прифронтовым государством.
Польская внешняя политика действует согласно своеобразным критериям: борется с «антидемократическими режимами» в России и Белоруссии и поддерживает олигархические режимы в Грузии, Азербайджане и на Украине. Особое участие в украинских делах требует серьёзного подхода, а не только эмоциональной реакции. Никто не оспаривает важности помощи для Украины в трансформации её устройства и обретения суверенного статуса. Однако эта поддержка не может быть безусловной и должна требовать определённой внутренней обусловленности, которая определяет будущее этой страны. К этому относятся хроническое отсутствие консолидации государственного устройства, сепаратистские тенденции на востоке страны, сочетающиеся с террористической активностью на всей территории, ограниченный характер центральной власти в территориальном и административном смысле, укрепление влияния олигархии (новые власти пользуются поддержкой старых коррупционных и преступных структур), перманентное состояние экономического упадка, которое не в силах изменить ни ЕС, ни международные финансовые институции, политический раскол в правящем лагере, отсутствие критической оценки исторических польско-украинских отношений и т. д.
Постоянная враждебность в российско-украинских отношениях не должна усиливать бесконечную конфронтацию между Польшей и Россией. Польская внешняя политика должна сосредоточиться на непосредственных потребностях и выгодах польских граждан, а не на чужих проблемах. Измеримые экономические потери из-за вовлечения в конфликт с Россией несёт, прежде всего, польское общество, которое в долгосрочной перспективе напомнит о своих правах и проведёт пересмотр политической сцены. Бескритичная проукраинская ориентация небезопасна по двум причинам: во-первых, она не предусматривает учёта собственных интересов, являясь однозначной поддержкой действий США; во-вторых, нет никаких гарантий, что Украина по причине своей идеологии не будет вести в будущем антипольскую политику. Об этом говорят многие внимательные наблюдатели, но их мнение не находит понимания у политических и интеллектуальных элит. Следует, в конце концов, озвучить мнение, разделяемое многими членами ЕС — Венгрией, Чехией, Словакией, Болгарией, Финляндией, Испанией, Италией — о том, что Украина не должна предпринимать и наращивать такие действия, которые могут угрожать интересам других стран.
Трудно понять критерии эффективности польской международной активности. Создаётся впечатление, что единственным критерием являются лесть и похвалы со стороны западных политиков и СМИ. Польское правительство ведёт политику безусловного доверия американским гарантиям безопасности, требуя строительства противоракетного щита, который в случае конфликта сделает Польшу полем боя, каковым она была во время обеих мировых войн. Причина этого в том, что люди, определяющие польскую политику и польские интересы, не могут представить себе сохранение независимости без американской протекции. Это ведёт к зависимости и низкопоклонству, но — о чудо! — не вызывает критических рефлексий ни в среде политической оппозиции, ни в общественном мнении. Типичный наблюдатель подозревает, что польско-американские отношения не могут быть ни партнёрскими, ни равноправными, поскольку в их основе лежит глубокая асимметрия потенциалов и интересов, чего не могут заслонить никакие лозунги и декларации. Даже глава МИДа — что показал скандал с прослушкой — в припадке искренности признал, что такой союз немногого стоит.
Польша никогда не была стратегическим партнёром США. Поэтому, несмотря на энтузиазм политических элит, стоит провести реалистическую диагностику и объективную оценку этих обязательств, указать на их идеологический и декларативный характер, проявляющийся в категориях веры и энтузиазма, но не расчётов и фактов. США являются мировой державой, ведущей глобальную политику, в которой Польше отводится немного места. Регион Центральной Европы считается безопасным и стабильным, а антироссийская одержимость не производит большого впечатления. Они ведут с Россией свою «большую геополитическую игру», в которой Польша может быть использована не как равноправный союзник, а как инструмент и «пешка на шахматной доске».
Дефицит стратегического мышления
Условием правильной формулировки правящими элитами понятия национальных интересов — согласно предпосылкам конструктивизма — является хорошая ориентация в международной обстановке и идентификация собственных и коллективных интересов. Выполнение этой задачи зависит от способностей политического руководства, умений и знаний сотрудников внешнеполитического ведомства.
Легитимизация нынешней власти в Польше основана на заслугах по свержению прежнего режима 25 лет назад. Необходимые компетенции отходят на второй план. Никто не проверяет их квалификации в области управления государством и экономикой. Партийный стаж и политическая карьера важнее образования в сфере права, экономики или управления. В предвыборных кампаниях наибольшие шансы имеют «публичные персоны» и эксцентрики, а не серьёзные профессионалы. Пока это будет продолжаться, уровень правящего класса будет только падать. Об этом свидетельствует состояние политической культуры, что особенно проявилось во время скандала с прослушкой летом 2014 г. Коррупция в высших эшелонах власти, скандалы, нарушение спецслужбами журналистских свобод – вот примеры, уподобляющие Польшу восточноевропейским режимам, а не Западу. Кроме некомпетентности правящих элит, в глаза бросается их ментальная провинциальность. Хотя текущие контакты с Брюсселем и европейскими структурами способствуют «окультуриванию» отечественных политиков, это не означает, что их мыслительные горизонты превосходят уровень обычных польских склок.
Наши элиты несут ответственность за формирование стратегии развития государства. От их личных качеств зависит её эффективность. Польские элиты после 1989 года оказались не готовыми взять на себя полную ответственность за государство. Ссылаясь на догматы свободного рынка, они допустили демонтаж многих государственных функций. Ссылаясь на необходимость приватизации и интеграции и полагая, что заграничный капитал сделает Польшу богатой и счастливой, они привели к развалу промышленности. Тем временем уровень пауперизации, социального неравенства и безработицы превосходит любое воображение. К этому привела неподготовленность правящей администрации, которая стала угрозой не только для членов правящих элит (с точки зрения потери должностей), но и для всего государства. Кто знает, не служит ли чрезмерное внимание к конфликту с Россией для отвода глаз от внутренних поражений и привлечения общественной поддержки?
Политические элиты, а по крайней мере их «светлая» часть, должны осознавать, что условием сохранения легитимности власти является наличие собственных целей, доктринального единства и эффективной результативности, выражающихся как в экономической мощи, так и в решимости правящих классов встать на защиту национальных интересов. Психологический настрой политического руководства часто является одним из важнейших источников идентификационных факторов. Складывается впечатление, что проникновение в Польшу западного капитала и влиятельных групп интересов ведёт к ослаблению национального элемента, космополитизации элит, неспособных к защите польских интересов. Польский евроэнтузиазм имеет, к сожалению, шаткое основание. Он опирается на убеждении о безусловной выгоде, которую несёт интеграция. Но когда Польша перестанет быть выгодополучателем помощи и начнёт проигрывать в соперничестве с другими за распределение средств, тогда может возникнуть неприятие не только культурных образцов, идущих с Запада, но растущий евроскептицизм может вознести к власти маргинальные и непредсказуемые силы.
Важнейшей слабостью польского внешнеполитического дискурса следует признать отсутствие вариативного мышления и непримиримость как к инакомыслящим в стране, так и к соседям, имеющим свои собственные интересы. Это касается не только великой и враждебной России, но и малой и приязненной Литвы, отношения с которой характеризуются глубокой холодностью. Наблюдаются попытки исключить оппонентов, навязать единообразное восприятие, дезавуировать суждения, противоречащие единственно верной официальной линии. Мы имеем дело с диктатом «патриотической политкорректности», несмотря на неоднозначность происходящих событий. В официальном польском дискурсе царит убеждение, что в современном плюралистическом мире существует чёрно-белое разделение на «своих» и «чужих», «друзей» и «врагов», а когда кто-то пытается опровергнуть это примитивное упрощение, он становится жертвой подозрений в подлых и даже предательских намерениях.
Диагноз положения Польши на международной арене должен основываться на широких общественных дебатах, а не навязываемых догмах. Мы видим, что ни политики, ни журналисты, ни аналитики не умеют вести нормальную дискуссию. Вместо этого господствует агрессивная риторика и бессмысленное одобрение официальных деклараций. Это опасение перед инакомыслящими является результатом отсутствия выкристаллизованной идентичности, отсутствия уверенности, что декларируемые ценности можно будет защитить путем логической аргументации. СМИ претендуют на звание «четвёртой власти», но многое указывает на то, они являются орудием в руках политиков и спонсоров, реализуют идеологические миссии вопреки принципам объективизма и уважения плюрализма в современном мире.
Польская внешняя политика в доктринальном смысле чрезвычайно убога. Это результат не только интеллектуальной нищеты аналитических кругов, но определённого системного механизма, который не приемлет независимой активности и альтернативного мышления. Внешнеполитические концепции нынешних польских властей свидетельствуют об оторванности от современных реалий, отсутствии глубокой интеллектуальной рефлексии, эмоциональности в оценке событий, происходящих на востоке, что показывает антироссийская истерия в связи с крымским кризисом и конфликтом на Украине.
По причине отсутствия стратегического мышления, отвечающего возможностям и целям государства среднего ранга, польское правительство проводит непостоянную политику, уступая важные решения евросоюзовским структурам или отдавая инициативу государствам с сильной позицией в Европе — Германии и Франции. Но те заботятся, прежде всего, о своих интересах, что необязательно выгодно для Польши.
В контексте дискурса вокруг внешней политики никто в Польше не стремится сбалансировать интеллектуальный потенциал, который можно использовать для формулирования национальных интересов. Система распределения должностей во многих общественных институциях блокирует доступ к формированию политики креативным и отважным людям, имеющим хорошее образование и умеющим мыслить самостоятельно. Нет системы привлечения людей, возвращающихся в Польшу после учёбы за границей или из эмиграции. К ним относятся как к конкурентам и угрозе для существующего положения вещей.
В этом дискурсе не слышно самостоятельных и оригинальных голосов. Существующие аналитические центры, финансируемые правительством либо из-за границы, вместо того, чтобы показывать что выгодно, а что небезопасно для народа и государства с точки зрения принимаемых решений, проводят исследования, призванные обосновывать существующую политику. Все решения правительства считаются верными и неоспоримыми. А ведь военный психоз раскручивание конъюнктуры по наращиванию вооружений заслуживает самого пристального внимания. Складывается впечатление, что польская политическая мысль попала в полную зависимость от заграничных патронов. Существует угроза, что польские политики выполняют чьи-то директивы или только посредничают при передаче решений, принятых где-то ещё. Именно такое убеждение складывается и укрепляется в массовом сознании.
Почти ничего не делается для раскрытия механизмов формирования внешней политики государства и его международной активности. Нет практически никаких данных об имидже Польши в западных государствах, которые считаются союзниками. Полагают, например, что американские неоконсерваторы благоволят польским интересам, но более глубокий анализ опровергает это утверждение польской пропаганды. Как в американском видении международных отношений, так и в стратегиях западноевропейских стран Польша вообще не занимает важного места.
В публичном дискурсе редко поднимается вопрос копирования западных образцов, то есть ограничения интеллектуального суверенитета. Чтобы избежать сопоставлений с эпохой доминирования СССР в недалёком прошлом, польские политики как огня боятся исследований об экономической и политической зависимости страны от новых центров империализма, в том числе и США. Профессиональные американисты в Польше играют роль пропагандистской трубы. Наблюдается явление идеализации Запада, что свидетельствует о сильном комплексе неполноценности.
Является неоспоримым фактом, что ЕС навязывает своим периферийным территориям не соответствующие их реалиям диагнозы и указания по дальнейшему развитию, которые основываются на опыте, почерпнутом в тех странах, которые доминируют в мировой политике и экономике. Евросоюзовские институции часто исходят из предположения об универсальности социальных и экономических проблем в мировом масштабе, предлагая при этом универсальные рецепты для их решения. Это приводит к множеству негативных результатов по причине несамостоятельности более слабых государств. Поэтому безоговорочное копирование всего, что идёт к нам с Запада, свидетельствует о сохранении глубокой провинциальности, доставшейся в наследство от прошедших эпох.
Но в Польше всё это не находит большого отклика, а СМИ представляют западноцентристскую точку зрения, подчиняясь «символическому насилию» западных информационных систем.
«Провинциальные» атрибуты «западных» устремлений
В начале 90-х годов прошлого века Польше не удалось определить своей международной роли. Не было недостатка в идеях на роль посредника или «моста» в отношениях между Востоком и Западом. Однако, возможности реализации таких идей были ограничены по мотивационным и материальным причинам. Польша оказалась слабым актёром, стремящимся постоянно получать помощь со стороны ЕС и стран НАТО. Отсутствие инициативности и инновационности в поисках собственной международной роли, а также навязчивый страх перед Россией делает польское государство субъектом в расчётах иных государств. Не удалось создать ни одного сектора экономики, который мог бы стать конкурентом для западных стран. Важнейшим свидетельством этого является уровень трудовой миграции, особенно среди молодых и образованных людей.
Принятие Польши в европейские структуры избавило элиты от необходимости самостоятельного формирования политики. Они выбрали стратегию bandwagoning (прикрытие под зонтом более сильного государства), рассчитывая на получение абсолютных гарантий безопасности и вступление в эксклюзивный западный клуб. Однако действительность оказалась более сложной. США реализуют прежде всего собственные интересы, а ЕС не может обеспечить безопасность своим членам. Только НАТО может встать на пути определённых вызовов и угроз, но пока нет однозначных доказательств оперативной ценности её союзнических обязательств.
Ошибочные суждения о международной ситуации влияют на неверное определение собственных интересов. Невежество и наивность элит привели к фальшивому убеждению, что после распада восточного блока завершилась эпоха гегемонии. В новом раскладе геополитических сил они не хотят видеть новых угроз, вытекающих из подчинения одних государств другими. По неизвестной причине принято идеалистическое убеждение, что мир состоит из альтруистических западных государств, которым можно во всём доверять и добровольно подчиняться, как будто опыт прошедших эпох ничему нас не научил.
Удивляет безграничная вера наших элит в бескорыстную протекцию американского гегемона, тем более, что в самих США появился ряд аналитических работ, показывающих сущность империалистической политики в новых условиях. Американцы не скрывают своих действий, направленных на подчинение их влиянию всё новые и новые территории. Современная империалистическая зависимость приняла более изощрённые формы по сравнению с прошлым. Прежде всего, место прямой эксплуатации, как в колониальный период, заняли успешное дипломатическое давление, пропаганда собственного государственного устройства, подчинение элит через систему грантов и стипендий, манипулирование общественным мнением. Дошло до поразительного явления, когда американская массовая культура, политическая и экономическая модели стали критерием для всех остальных.
На этом фоне следует задуматься над местом Польши в современном мире. Польша, участвуя в интеграционных процессах, стала составной частью глобальных изменений. Но она не определила своё место с учётом реальных возможностей, интуитивно считая себя равноправным партнёром западных держав. Таким образом, мы в очередной раз попали в ловушку обманчивого убеждения, что Польша стала частью мирового «центра», а не «периферии». Идентификация с западной цивилизацией стала настолько притягательной целью, что нет никакой возможности для реалистического диагноза положения дел. Мир политики открыто избегает дебатов на тему зависимости польского государства от Запада. Все голоса, не отвечающие навязанной политиками и СМИ политкорректности, принимаются за необъективные и вредные для интересов государства. Но опыт других государств учит, что верный диагноз возможностей и интересов ведёт к выработке подходящей стратегии, которая не только даёт возможность занять сильную позицию, но и позволяет справляться с внешними вызовами.
В отличие от многих других стран мы в Польше имеем дело со стремлением подражать Западу без детального анализа расходов следования по такому пути развития. Вместо них есть только политические декларации, а это значит, что польская политика базируется на импровизации и попытках «заговорить» действительность, а не на рациональном планировании и усилении собственного потенциала.
Свой периферийный статус, экономическую слабость и небольшое политическое значение Польша компенсирует определёнными козырями иного характера. Таковыми считаются историческое величие времён первой Речи Посполитой, страдания во времена разделов, Второй мировой войны и зависимости от СССР, несомненные культурные достижения, а также свершения религиозного плана во главе с понтификатом Иоанна Павла II.
Представленные суждения о польских национальных интересах имеют в большей степени пессимистический характер. Несомненно, многие утверждения и оценки можно назвать противоречивыми. Но их следует учитывать в дискуссии, которая должна иметь место в стране на всех уровнях, ведь в формулировании национальных интересов принимаю участие не только правящие круги, но также граждане и различные общественные организации. Только такой подход позволит разработать наиболее рациональные основы международной стратегии страны.
Наивысшим достижением была бы переоценка собственных интересов с точки зрения кооперации, а не конфронтации с крупнейшим соседом — Россией. Рано или поздно на Западе пробудятся силы, которые прекратят и повернут вспять накручивание спирали конфликта, от которого страдают все. Хорошо было бы, если бы польские политики оказались в рамках этого процесса, спасая позиции государства, способного к верной оценке ситуации, интеллигентного и отважного партнера Запада, но также открытого для позитивных отношений с Россией, способного отбросить фальшивые убеждения, иллюзии и амбиции.