Историк, публицист Игорь Гуров из Калининграда в интервью информационно-аналитическому порталу «НьюсБалт» прокомментировал последние негативные тенденции вокруг российского эксклава.
— Если сравнить информационную накачку в СМИ «проблемы Калининграда» в 2015 году с неполным 2016 годом, то налицо мы видим перебор и перекос. Для европейского читателя Калининград стал сосредоточением ракет, для российского читателя – центром сепаратизма, а сами калининградцы боятся блокады … Что происходит, Игорь Дмитриевич?
— Очевидно, что Запад начал большую информационную кампанию по Калининграду. Очевидно также, что тему Калининграда, т.е. изолированного региона, на который можно повлиять именно в силу его изолированности, начали вытаскивать после крымских событий. На мой взгляд, этими действиями Запад старается расщепить наше общероссийское единство. Цель – противопоставить калининградцев с остальными россиянами. Мол, мы здесь цивилизованные, а вы там нет. Также, кстати, Запад работает – через Норвегию – по Мурманской и Архангельской областям, внушая россиянам, там проживающим, что они особенная этнокультурная нация – «поморы».
— Но Мурманск с Архангельском, несмотря на «поморизацию», находятся в едином геопространстве России. Калининград же отрезан, и калининградцы всерьёз опасаются, что та же Литва спровоцирует блокаду региона. Как минимум, энергетическую…
— Предполагать можно всё, что угодно, но я думаю, что здоровые головы есть у людей и с той стороны. Вариант блокады Калининграда я рассматриваю только как фантастический сценарий. Зачем Литве настолько портить отношения с регионом, где проживает достаточное количество людей с литовской кровью? И на рядовом уровне литовцы с россиянами из Калининграда общаются, сотрудничают.
— Другое дело литовские элиты…
— Конечно, это наказание Литве.
— Вернёмся к сепаратистским и реваншистским тенденциям, сработавшим подозрительно синхронно в этом году. С одной стороны редактор американского «Блумберга» спрашивает у Путина, когда он отдаст Калининград Германии, с другой стороны – в самом Калининграде инициируют грызню в соцсетях о переименованию Калининграда в Кёнигсберг. По вашему мнению, это взаимосвязанные вещи?
— То, что сепаратистские тенденции присутствуют в обществе, это факт. Но надо рассматривать это как некое заболевание, которое необходимо лечить, а не как явное и распространённое мнение. Иными словами, не стоит выдавать болезненные проявления за абсолютные тенденции. Другое дело и замалчивать их не надо. Знаете, я родился в Калининградской области, и анализируя сепаратистские настроения, выявил для себе три источника этих настроений.
— Какие?
— Первый, на мой взгляд, завязан на людей, прибывших в Калининград их тех регионов, где понятие Родина было скомкано. Прежде всего, это жители бывших республик периода развала СССР – Казахстана, Узбекистана, Прибалтика. Эти внутренние мигранты, обиженные на власть, которая предала их, вытерла о них ноги. Живя в Калининграде, они не ощущают его своей Родиной, считают это временным пристанищем, не желая создавать здесь свою историю.
Вторая часть – это калининградская молодёжь, которая была забыта обществом в 90-е годы. Это поколение «Пепси» шарахалось из стороны в сторону, не имея твёрдой идеологической почвы под ногами. И заразилось тем, что лежало на поверхности – романтикой руин. Гвоздь ржавый, немецкая каска пробитая, кусок посудины… Для молодёжи – это был некий идеал из прошлого. Потому что никто не формировал настоящего. И в эти юные умы стала активно извне насаждаться теория, что в 40-е годы сюда пришли русские варвары и разрушили великую немецкую культуру. С этим бредом мне приходилось неоднократно сталкиваться.
Третья часть – участие нашей интеллигенции западнического типа. В прямом смысле – низкопоклонство перед Западом. Мы видим некую богемную спесь, которая выливается в презрение к собственной истории и народу. И причисление себя к европейской элите. У этой части завуалированные, замаскированные сепаратистские нотки проскакивают.
Подводя итог, скажу, что истоки сепаратистских настроений в том, что в Калининградской области после разрушения единой идеологической системы возник вакуум, который был заполнен не народнической идеологией, а квазиидеями глобализации.
— Вернёмся к изоляции эксклава. Насколько я знаю, вы, как историк, прогнозировали геополитические риски Калининградской области ещё в начале 90-х годов, когда Литва только начала говорить о независимости. Почему, по вашему мнению, руководство постсоветской России полностью проигнорировало калининградский вопрос?
— Действительно, ситуация с Калининградской области было настолько прогнозируема, настолько «читаема», что поразительно, почему нашим высшим руководством не предпринимались контршаги. Хотя ответ напрашивается – в те лихие 90-е к власти пришли люди, не совсем адекватные к политическим реалиям. Политики заявляли, что мы отказываемся от имперских замашек, хотя речь шла о спасении российского региона. Всюду царило либеральное блаженство. Так вот, за ту игру в поддавки с Западом нам приходится расплачиваться сегодня. А ведь рецепт спасения Калининграда от сегодняшней геополитической удавки был.
— Какой?
— Речь идёт об использовании ситуации с Клайпедским краем.
— Поясните.
— Дело в том, что в соответствии с решением Потсдамской конференцией 1945 года Советскому Союзу передавалась территория Восточной Пруссии с городами Кёнигсберг и Мемель. То есть сегодняшняя Клайпеда. А в 1939 году тогдашняя супердемократичная Литва с однопартийной диктатурой (усмехается) добровольно отказалась от Мемельского края, заключив с Гитлером соответствующее соглашение. После войны Клайпеда по доброй воли Сталина была передана Литовской ССР, а не РСФСР. Однако в начале 90-х годов тогдашний руководитель литовской Компартии Бразаускас в своих митингах признавался, что ситуация с Клайпедой спорная. Что нет документов, которые бы чётко гарантировали принадлежности края к Литве. И это публиковалось, если не ошибаюсь, в газете «Эхо Литвы», где-то у меня этот номер сохранился.
— А что это означает с точки зрения сегодняшней геополитической ситуации?
— Я могу точно сказать, что это значило тогда, в 90-е годы. Спорный статус Клайпеды мог бы стать козырем при обсуждении, например, вопроса о предоставлении Литвой сухопутного коридора из Калининграда на остальную часть России. Кроме Клайпеды у Литвы не были до конца урегулированы вопросы с белорусскими районами, которые им из чувства товарищества в 1940 году также подарил Сталин. В начале 1990-х годов о Клайпеде и её неопределённом статусе говорила даже какая-то часть политического руководства Советского Союза. Но в итоге тему заболтали, а проблему оставили нерешённой.
Справка «НьюсБалт». Игорь Гуров, 54 года. Родился в городе Светлогорске Калининградской области. В 1984 году окончил экономико-правовой (юридический) факультет Калининградского государственного университета. Преподавал в ряде учебных заведений Калининградской области право, философию и историю. С 1990-х годов публикует статьи, посвящённые истории и геополитическим вопросам (печатался в таких газетах как «Политика», «Русский вестник», «Засечный рубеж», а также на порталах «Западная Русь», «Русский музей» и ряде др).