На этой неделе, перед 26-й годовщиной так и не раскрытого массового убийства у литовского деревни Мядининкай, состоится передача документов в Страсбургский суд по правам человека по Мядининкскому делу в отношении Константина Никулина — гражданина Российской Федерации, приговорённого к высшей мере наказания в Литовской Республике — пожизненному заключению.
Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» перевёл на русский язык интервью адвоката Арунаса Марцинкявичюса, защищавшего во всех судебных инстанциях Никулина. Материал был опубликован накануне в литовской газете Karštas Komentaras («Горячий комментарий»).
Адвокат Арунас Марцинкявичюс. Фото: Komentaras.lt
Верховный суд 28 февраля т.г., подтверждая официальную версию, поставил последнюю точку в деле о массовом убийстве в Мядининкай, согласно которой наших служащих 31 июля 1991 г. на таможенном посту в Мядининкай расстрелял бывший рижский омоновец К.Никулин. (Официально никаких таможенных постов по границе Литовской ССР с другими союзными республиками СССР не было и не могло быть в принципе, это только литовские национал-сепаратисты обозвали организованные ими здесь в начале 1991 г. свои наблюдательные посты «таможнями». — «НьюсБалт»).
Поставленная Верховным судом такая точка – искусственна. Она искусственна, потому что Верховный суд так и не развеял сомнения, что «посаженный» является на самом деле тем, кто участвовал в убийстве в Мядининкай, и что на самом деле раскрыто — кто и почему убивал в Мядининкай. C 2011 года, когда мы начали отслеживать процесс над К.Никулиным по делу в Мядининкай, так и не увидели собственными глазами ни одного доказательства, ни одного свидетельства, которые подтвердили бы – да, это дело К.Никулина.
К сожалению, вся официальная версия убийства в Мядининкай по существу помещается в одно предложение: К.Никулин убил наших служащих в Мядининкай, поскольку хотел вернуть Литву в состав СССР, и это доказывают:
1). Показания двух оперативников МВД, которые до подписания этих показаний, находились уже в тюрьме (во время допроса отправили на тот свет подследственного), и эти показания непонятно каким-то образом попали в данное дело, а также непроверенная оперативная справка о том, будто бы в Мядининкай могла убивать группа рижских омоновцев, в составе которой был и К.Никулин.
2). Показания двух свидетелей омоновцев, из которых один говорит, что той ночью он не видел К.Никулина на базе ОМОН в Вильнюсе, а второй — что от знакомых слышал, что между С.Рыжовым и К.Никулиным произошёл разговор, во время которого С.Рыжов жаловался, что потерял в Мядининкай часы.
Всё. Это — все «доказательства» в Мядининкском деле, в котором упоминается фамилия К.Никулина. Однако, когда уже пристально рассмотрев «доказательства» в данном деле в своей первой книге о убийстве в Мядининкай «Преступление именем государства», становится понятным, что если и доказывают что-то данные «доказательства», то лишь то, что прежде всего фальсификацию вины «козла отпущения» в этом резонансном деле – поскольку оперативный материал никогда не был проверен, а анонимного свидетеля, думаю, надо привлечь к уголовной ответственности за дачу ложных показаний – поскольку, оперативники, работавшие на месте сразу после убийства в Мядининкай не нашли никаких часов, а часы эти, при загадочных обстоятельствах оказались в прокуратуре на четвёртый день после убийства.
Эти часы были «привязаны» к К.Никулину с помощью «анонимного свидетеля» только 16 сентября 2008 г. – когда надо было продлить срок задержания К.Никулина, а осязаемых доказательств, с которыми можно было связать задержание, не было.
Поскольку 31 июля 2017 года будет отмечаться 26-годовщину убийства в Мядининкай, мы говорим с адвокатом Арунасом Марцинкявичюсом, защищавшим во всех судебных инстанциях К.Никулина — развеял ли Верховный суд все сомнения в Мядининкском деле и ответил ли на вопросы, которые не получили ответа ни в Вильнюсском окружном суде, ни в Апелляционном суде?
— Как оцениваете решение Верховного суда в Мядининкском деле.
— Говоря об этом, необходимо иметь в виду несколько абсолютно важных обстоятельств, поскольку мелочей, которые были бы решающими для принятия правильного вердикта, на которые не обращал внимание ни один суд каждой инстанции, или, если говорить точно, не решился рассматривать, огромное множество. Общая практика говорит: каждый имеет право на справедливый суд. Определение понятия «справедливый суд» очень широкое. Однако существенно – принимая решение, необходимо опираться на доказательства собранные в деле, т.е. фактический материал, и соответствующую оценку его судом; кроме этого, обязательно решать не односторонне, без каких-либо предварительных установок.
Так вот, было ли в данном суде сохранено право К.Никулина на справедливый суд и справедливый приговор (и обоснованный, и законный)? Из определения «справедливый приговор» очень трудно отобрать слова: «законный» и «обоснованны», — поскольку если незаконный и не обоснованный, то, как он может быть справедливым? Для того, чтобы приговор был справедливым, необходимо придерживаться материального права, т.е. требований норм Уголовного кодекса, а судебный процесс должен не нарушая исполнять процессуальные требования. Однако, когда всё это нарушается…
Здесь даже нечего спорить! Поэтому говорю, что К.Никулин осужден несправедливо, незаконно, не обосновано. Не обоснованы и не законны решения судов, как и последнее решение Верховного суда. Оно никак, и вообще, не отвечает на вопросы, которые должны получить ответ для конкретного установления преступления совершённого данной личностью, поэтому не могут быть признаны справедливыми, и тем более законными.
— Что вы имеете ввиду?
— Жалобу Верховный суд рассматривал именно в данном аспекте: является ли решение обоснованным, законными и справедливым? Слово «законным» вбирает в себя не только аспекты соблюдения процессуальных норм. Верховный суд должен был расследовать, не были ли нарушены нормы материального права, т.е. установки Уголовного кодекса, и придерживались ли суды низших инстанций в своих процедурах требований уголовного процесса: если наказание не доказано, дело должно было быть прекращено, а если в отношении решений остались хотя бы минимальные сомнения, их необходимо было удалить. Ну, а если в решениях есть противоречия, они должны были быть отменены. Кажется элементарно? Должны были, однако, как бы это не показалось странным и досадным, все они исключительно плохого качества и все недостатки, сформировавшиеся в связи с несвоевременным расследованием, стали, и остались очевидными, режущими глаза фактами.
Так вот, решения суда в отношении К.Никулина были приняты, придерживаясь норм уголовного суда? Посмотрите, что зафиксировано в Уголовном кодексе, и какие нормы применялись, тогда станет ясно, на что необходимо обратить внимание. В отношении К.Никулина сначала была применена ст. 129 УК ЛР, в которой говориться: «тот, кто целенаправленно убил другое лицо…» и называются квалификации преступления, отягчающие обстоятельства: двое, или более человек, при исполнении служебных обязанностей…«Тот, кто убил…» — надеюсь простому человеку понятно, если речь об убийстве, обязательно должны быть, согласно закону, представлены все доказательства, а не только один сам голый факт, пусть даже очевидного убийства. В судебном деле обязательно должны находиться доказательства того, что убивал именно этот – конкретный человек, какими средствами и какими конкретными действиями, как и с какой целью он это сделал, и кого, конкретно какое лицо он убил.
В тоже время, и сегодня в деле остались без ответа не только эти вопросы, но и множество других вопросов, важных для объективного расследования и особенно важных для правосудия.До сих пор не знаю, кого убил, или вообще кого-либо убивал? Как он, хотя бы теоретически мог это сделать, находясь не на месте преступления, а на базе ОМОН в Вильнюсе? Ведь этот факт алиби К.Никулина был установлен ещё 28 мая 2003 г. на основании вступившего в силу решения суда, по просьбу самой прокуратуры. Этот факт алиби не опровергнут до сих пор.
В течение более чем 25 лет продолжавшегося расследования преступления не установлено, кто, т.е. какое конкретное лицо, при каких обстоятельствах, с какой целью, в какое время, и в каком месте поста в Мядининкай, убил полицейских дорожно-патрульной службы А.Казлаускаса, Ю.Янониса, бойца отряда полиции «Арас» М.Балавакаса, сотрудников таможни А.Мустейкиса, Р.Рабавичюса, Ст.Орлавичюса. Не установлено когда, при каких обстоятельствах и почему именно внутри поста – вагончика был застрелен только боец отряда «Арас» А.Юозакас, а также тяжело ранен инспектор таможни Т.Шарнас.
Совершенно не расследовано, имело ли значение на обстоятельства случившейся трагедии факт употребления алкоголя, констатированный уже в первые дни расследования, хотя, подчеркну, до сих пор еще не раскрыта цель этого преступления, ни мотив, ни причины.
Как известно, существуют две половины состава преступления – объективная и субъективная. Каждая из них имеет свои характерные признаки. Объективные признаки преступления требуют, чтобы были доказаны: место убийства, дата и время убийства, место убийства каждой жертвы, способ, механизм, обстоятельства его осуществления и динамика, орудия, лица осуществлявшие преступление и количество их сообщников, распределение задач осуществлённых каждым из них в индивидуальной действии, а также причинная связь с индивидуальными последствиями конкретного преступления каждого, и только потом – в общем со всеми другими.
Если общее место преступления определено согласно месту нахождения тел в абстрактно определяемом помещении вагончика поста в Мядининкай очевидно и не подлежит сомнению, то все другие объективные признаки преступления остались не расследованными, не установленными и даже не названными. Поэтому судам, расследовавшим дело, осталось только полагаться на догадки и предположения.
Субъективные признаки преступления требуют установить понимание сути поступков своих действий индивидуально каждым виновным и их внутреннюю связь с преступным действием, и последствиями: как он понял свои действия, по какой причине и какую цель преследовал, как понимал действия сообщников и что хотел с ними постичь общими усилиями. Однако, необходимо помнить, что установить субъективную часть, т.е. субъективные признаки преступления можно лишь в том случае, когда доказано участие конкретной личности в преступлении, другими словами, когда найден конкретный исполнитель или его сообщник. Т.е. путём доказательства неоспоримого факта установления конкретного субъекта преступления. Не имея субъекта преступления, т.е. обвиняемого или не имея доказательств участия в преступлении в отношении конкретного лица, нет возможности установить субъективных признаков преступления, т.е. невозможно раскрыть ни причин преступления, не мотивов, ни цели, и тем более никакой внутренней связи лица с преступлением. Тогда остаются только предположения и домыслы. Кажется, каждому человеку должно быть ясно и не может быть не ясно, что вина любого человека, совершившего любое преступление, должна быть обоснована фактическими данными – доказательствами, но ни в коем случае не предположениями или догадками, и тем более не политическими или институциональными инсинуациями (лат. insinuatio – расположить к себе).
В то же время, в Мядининкском деле эти фундаментальные принципы справедливости не соблюдались — вроде, как и не существовали для этого дела.Так вот, прежде всего надо было доказать, что именно Константин Никулин является убийцей или другой его сообщник, и тогда с помощью доказательств установить мотивы его преступного поведения и цели. Всё это, подчёркиваю, должно было быть доказано – обосновано конкретными, не вызывающими сомнений фактическими данными.
Имея всё это в виду, теперь взглянем на то, что у нас есть в Мядининкском деле по этому поводу. Ни у кого не вызывают сомнения последствия факта убийства: семь человек мертвы, один слава Богу, жив, но с очень тяжело подорванным здоровьем. Таким образом один из объективных признаков убийства доказан, не вызывает сомнений ни у кого.
Далее – установлена дата убийства и время? Нет. Единственный живой свидетель трагедии Томас Шарнас последовательно утверждает, что нападение началось 31 июля 1991 г. в четыре часа утра. Целый ряд опрошенных в суде в качестве свидетелей, в числе которых депутат Верховного Совета Н.Медведев, директор Департамента охраны края А. Буткявичюс, начальник смены таможенного поста В.Петрушкявичюс подтвердили, что ещё задолго перед пятью часами, самое крайнее, в пять часов утра, ответственные государственные служащие были оповещены о случившимся. Такое сообщение о времени получения сообщения указал и бывший Генеральный прокурор А.Паулаускас на внеочередном заседании Сейма. Это зафиксировано в стенограммах пленарных заседаний Сейма.
Однако в решении указывается, неизвестно на каких сведениях основывающееся, значительно более позднее время нападения на пост Мядининкай. Так вот, этот обязательный объективный признак, востребованный нормой материального уголовного права, остался не установленным. Не потому ли, что только в 6:03 час. диспетчерская скорой медицинской помощи получила сообщение В.Смилги о том, что на Мядининкском посту люди лежат в крови?
Другой, не менее важный объективный признак преступления – место убийства. Поскольку убитых было не один человек, а семь, кроме этого один тяжело раненный. Было и остаётся обязательным точное, установленное доказательствами, место убийств и ранения каждого из восьми служащих. От этого зависели и зависят до сих пор все дальнейшие действия по расследованию преступления, с целью раскрыть преступление, а также законность решения суда и его справедливость: это дело одного, или трёх, а может даже пятерых убийц?
Оставленный пулями следы показывают: в вагончике убит только один человек – это сотрудник «Араса» А.Юозакас. И этим же человеком, тем, который убил А.Юозакаса, был ранен и Томас Шарнас. (На схеме расположения тел в вагончике «таможни», сделанной следователем литовской прокуратуры в тот же день утром 31 июля 1991 г. все убитые лежат в вагончике, кроме двух раненных таможенников Т.Шарнаса и Р.Рабавичюса. – «НьюсБалт»). Только эти двое были в вагончике застрелены и ранены. А что остальные, если иметь в виду сквозные стрелянные раны и тотальное отсутствие следов на стенах вагончика от пуль: куда эти пули пропали? Растворились или испарились, или кто-то взял в качестве сувенира? Но и взять даже не мог бы, поскольку они должны были напрямую вылететь сквозь стены, если принять во внимание пробивную силу этих огнестрельных оружий.
Остальные убиты вне стен таможенного вагончика. Значит, их место убийства не установлено.Таким образом до сих пор общественность Литвы не имеет никакого скрупулезно расследованного прокурорами и обоснованного доказательствами ответа на вопросы, которые обязательны, необходимых для объективной констатации признаков преступления, а именно:
— где и при каких обстоятельствах был убит сотрудник «Араса» М.Балавакас и сколько людей его убивало?
— где и при каких обстоятельствах был убит таможенник А.Мустейкис, и сколько людей отняло у него жизнь?
— где и при каких обстоятельствах был убит сотрудник дорожной полиции Ю.Янонис, и сколько людей отняло у него жизнь?
— где и при каких обстоятельствах был убит таможенник Р.Рабавичюс, и сколько людей отняло у него жизнь?
— Вы назвали только фамилии четырёх убитых. Место убийства этих лиц, или обстоятельства их убийства чем-то важны, или отличаются от других?
— Почему я назвал эти фамилии? Поскольку дислокация ран и количество поражений, стреляли из различного оружия, в них стреляло, как минимум пять человек. Кроме этого, отличается механизм их убийства, количество стреляных ран, локализация. Существенно различается траектория прохождения пуль в телах. Всё это позволяет сделать более чем обоснованное утверждение об активном сопротивлении этих служащих в отношении нападавших.
Для сравнения, обратите внимание на сотрудников, застреленных в вагончике — А.Юозакас убит одним выстрелом, одним выстрелом ранен Т.Шарнас. В то время как в С.Орлавичюса сделаны два выстрела (в голову), у А.Казлаускаса – две стреляные раны (в голову), у Р.Рабавичюса – две стреляные раны (одна в правое предплечье, другая в голову; в предплечье правой руки стреляют лишь в том случае, если лицо пробует что-то делать, т.е. если своими движениями создаёт опасность нападающему). В А.Мустейкиса стреляло по меньшей мере трое человек, в М.Балавакаса – по крайней мере четверо. В Ю.Янониса стреляли из трёх различных автоматов, и ещё — пистолета системы Неугодова, с огне- и звукоглушителем. Говоря о том, что нападающие применяли глушители, имею в виду стрельбу из автоматов с глушителями. Было бы также абсурдом утверждать при этом, что стреляли из пистолетов без глушителей. А если пистолеты без глушителей, тогда вряд ли имеется фактическое основание для компетентного утверждения, что убийцы — профессионалы?
Также не установлены места убийства двух других служащих: уходящего на пенсию полицейского А.Казлаускаса и сотрудника таможни С.Орлавичюса. Не установлен механизм и другие, необходимые при расследовании фактические обстоятельства: как, при каких обстоятельствах и в каком месте каждый из них был индивидуально застрелен, объективные признаки. Однако судя по сквозным стреляным ранам и по направлению выстрелов, а также траекторий полёта пуль, совершенно ясно, что эти двое служащих, также как и первые четверо мною названные, были убиты не в вагончике, не могли быть убитыми на месте нахождения их тел.
Таким образом, как в досудебном расследовании, так и почти в течение десятилетия, держа в заключении неизвестно на каких основаниях обвинённого человека, в затянувшемся уголовном процессе в судах Литвы не были, и до сих пор не установлены все другие обязательные объективные признаки преступления.
Нельзя говорить о том, что расследованы обстоятельства убийства или преступления против человечности, мотивы и цели этих преступлений, поскольку не установлены и нет доказательств, которые обязательны для установления признаков преступления – убийство (ст. 129 УК ЛР), и преступление против человечности (ст. 100 УК ЛР). Также не установлены объективные признаки субъекта, совершившего преступление. Всё это является только фантастическими интерпретациями.
Надеюсь получить поддержку общественности, понимая, что ни один человек не может быть обвинён, тем более осуждён на основе фантастических предположений, догадок, мнений, политических и пропагандистских версий? По моему убеждению, суды Литвы различных инстанций не только имели все возможности, но и должны были профессионально и скрупулёзно, педантично проверить и обоснованно, ответственно убедиться в представленных им в делах материалах. Определить все, обязательные необходимые признаки, необходимые для установления преднамеренного убийства с отягчающими обстоятельствами, а также преступления против человечности. Констатировать субъективные признаки — признаки субъекта, чтобы только затем решить, есть ли основания признать данного человека виновным, и приговорить его к высшей мере наказания. Когда не существуют обязательные признаки для констатации состава преступления убийства и преступления против человечности, говорить о справедливом и обоснованном применении материальных норм уголовного права в Мядининкском деле, — не было, нет, и не может быть никакого основания. А поэтому обвинительные решения, и обоснованность окончательного вердикта, позволяют утверждать об их незаконности и несправедливости.
Высший суд должен был проверить обоснованность применения материальных правовых норм, их правомерность. Оправдалась основная установка относительно отсутствия доказательств в кассационном судебном процессе, хотя мы даже не просили расследовать доказательства. Однако проверить, обоснован ли каждый признак преступления доказательствами было необходимым, поскольку только тогда суд мог бы получит основания решить правильно, законно, и обоснованно были применены нормы как ст. 129, так и ст. 100 УК ЛР. Обязаны были, но не сделали.
Поэтому не одному мне, а всей команде защитников не ясно, зачем тогда необходима была коллегия из семи судей? Что хотели этим показать?
— Так что, получается парадокс: даже место убийства шести служащих из Мядининкай не установлено, а также обстоятельства, однако человек по этому делу осуждён.
— Здесь надо не забыть и точность стрельбы. Вы же делали журналистское расследование, которое абсолютно подтвердило однозначный вывод: у тех, кто стрелял в литовских служащих, подготовка в практической тактической стрельбе была особенно профессиональна. Поэтому, при поиске ответов, надо было не полениться и поискать людей, имеющих особенно хорошую стрелковую подготовку и специальную выучку. Тогда не возник бы вопрос: почему виновниками убийства литовских служащих выбраны именно служащие рижского ОМОНа? На основании каких фактических данных была выбрана именно эта, а не какая-то другая социальная – институциональная группа? Какие признаки дают основание, хотя бы теоретически думать, что вообще убийцами могли быть милицейские? Никакие.
— Очень извиняюсь, но что находящиеся в деле документы имеют общего с убийством в Мядининкай и как они доказывают вину К.Никулина?
— Я не знаю. Много раз все защитники спрашивали себя об этом, однако доказательств не нашли. Поэтому могу сказать, что в деле спонтанно оказались, между собой не совпадающие сведения, собранные во время первичного и начального следствия, которые никак не подтверждают участие Константина Никулина в убийстве литовских служащих в Мядининкай на «пункте пограничного и таможенного контроля» (закавычено «НьюсБалт»). Они даже не дают основания для такого или иного аналогичного предположения. Мы не видим фактических документов, даже согласно теории относительности в плоскости возможности обоснования вины нашего подзащитного, ни в 2011 году, ни сегодня.
Суды не должны, не могут быть и не являются политической ареной, ни студией для представления дебатов — шоу, для возбуждения общественного напряжения. Решение суда должно быть ясным, понятно обоснованным, и легко понимаемым, поскольку не обоснованные доказательствами утверждения не могут и не станут правдой, а останутся только измышлениями. С их помощью невозможно обрести правду. Наоборот, говорят: ложь употребляется для скрытия правды. Никак и ничем не доказано, что этот человек совершил это преступление, какими были его мотивы, цели и причины.
Зачем какому-то рядовому рижскому милиционеру надо было ехать в Мядининкай убивать литовских служащих?Такое решение суда не является ни справедливым, ни обоснованным, ни законным.
— Так прокуроры сказали, а суды всех трёх инстанций подтвердили: К.Никулин поехал в Мядининкай убивать, поскольку хотел вернуть Литву в Советский Союз. И это уже припечатано именем Литовской Республики.
— Как знаем, в ту ночь в Мядининкай не заседал Восстановительный Сейм Литовской Республики с председателем Верховного Совета профессором В.Ландсбергисом, личный вклад которого в восстановлении независимости, без всякого сомнения, был, есть и будет не переоценённым. Даже трагедия январских событий около телебашни в Вильнюсе не вернула Литву в объятия Советского Союза, наоборот – референдум, состоявшийся после этого, очень ясно показал: «Нет, нет, нет! Мы все голосуем за самостоятельную, независимую Литовскую Республику, организованную на демократических основах». Я сам голосовал — и члены моей семьи. Не припоминаю, чтобы нас мучили какие-то сомнения, что после Январских событий «надо бы лучше остаться в СССР». А как палач поста в Мядининкай мог бы это сделать? Был ли случаи привода в суд хотя бы одного свидетеля, который сказал бы, что «после этого убийства, я начал думать, что надо остаться в Советском Союзе»?
— В деле были опрошены два анонимных свидетеля, которые также ничего не сказали об участии К.Никулина в убийстве в Мядининкай?
— Говоря об опросе двух анонимных свидетелей, могу сказать: на сегодняшний день ни один из объективных наблюдателей не имеет никакого основания и поэтому возможность подтвердить, что такие люди на самом деле были реально опрошены в суде. И можно ли отрицать, что анонимные свидетели вообще не являются выдуманными?
— Если бы аноним сказал: я был, участвовал, сам лично говорил с К.Никулиным, признаемся, был бы совсем другой вид. Но один аноним говорит о том, что в ту ночь на базе ОМОН в Вильнюсе не видел К.Никулина, а другой – о часах, которые на месте преступления даже не были найдены?
— Даже не ясно, где тот первый аноним в ту ночь сам был. Он всю базу ОМОН в Вильнюсе обошёл? Суд не позволил это выяснить. А относительно часов, мы прекрасно знаем – есть фотоснимки большого траурного митинга в Мядининкай 1 сентября. В деле в качестве вещественного доказательства находятся неизвестно кому принадлежащие часы, которые были найдены ещё спустя три дня!
— Вы утверждаете, что в деле об убийстве в Мядининкай нет ни одного доказательства, которое указывало на вину К.Никулина. Признаюсь – я не воображала себе возможность поверить в это, что происходит в этом деле, с 2011 г. до 2017 г. пристально наблюдая заседания судов. Желала своими глазами увидеть и «потрогать» доказательства – всё надеялась, что может, возможно, на каком-то заседании суда прокуроры неожиданно приведут свидетеля, который и в самом деле что-то видел или говорил с осужденным. Поскольку никого абсолютно в этом отношении в деле нет. Однако, так и осталась ничего не понимающей до самого провозглашения вердикта Верховного суда. Так на что опирается пожизненное заключение К.Никулина? Однако у наших читателей может возникнуть вопрос: коллегия из трёх судей в Окружном суде, коллегия из трёх судей в Апелляционном суде, коллегия из семи судей в Высшем суде, — всего 13 судей! Неужели все они всего этого не видели?
— В этом отношении имеем ситуацию, когда одни видят то, что хотят видеть, другие соглашаются с этим, что они видят то же, что хочет кто-то видеть. А другие просто не видят смысла, или по другим побуждениям не видят смысла оспаривать: «Вы желаете так видеть? Хорошо…»
Мядининкское дело, как вы когда-то правильно писали о «лакмусовой бумажке», было и остаётся очень серьёзным экзаменом для всей судебной системы и системы справедливости в Литве. Однако судебная система Литвы и её решения, о которой хотел бы говорить в высших категориях, после Мядининкского дела оставила у меня на сердце выгоревшую чёрную пустоту. Это очень гадкая вещь.
— Повторюсь: на самом деле я думала, что Верховный суд упразднит все сомнения в Мядининкском деле, но они так и остались не упразднёнными.
— Может такая наша доля, имею в виду всю общественность Литвы, — страдать по поводу двух вопросов: мы согрешили перед Богом, осудив невиновного человека? И всё же, кто совершил это преступление, по какой причине, и с какой целью?
— Как знаете, я следила за процессом по Мядининкскому делу с 2011 года. Всё это время, до Верховного суда в нынешнем году, который, очень жаль, поставил в этом деле только искусственную точку, — у меня создалось такое впечатление, что вы во время процесса совершенно не договорились, поскольку говорили совершенно на разных языках – вы говорили языком права, фактов и доказательств, а прокуратура и суды – политическим языком.
— Как вы утверждаете, так, увы, оно и было. Поэтому наш подзащитный уже на суде первой инстанции не раз выражал отвод в отношении конкретных судей, и судейской коллегии, и т.п. Ещё перед началом рассмотрения дела в суде в апреле 2009 г. на одном из порталов Вильнюсского окружного суда была объявлена фраза председателя судейской коллегии, что презумпция по законному сроку задержания не будет применяться. В 2010 г. появилось фантастическое сообщение Апелляционного суда Литвы – задержанный по Мядининкскому делу К.Михайлов остаётся задержанным в связи с общественным интересом.
Не потому, что имеются доказательства. В связи с общественным интересом! Вот почему мы в этом деле не договорились, поскольку одни говорили юридическими категориями, другие – политическими категориями. Даже по окончании срока задержания, сроки задержания не продлевались: а зачем продлевать? Кто этот К.Никулин, он, что и в самом деле человек? Может камешек, который любой прохожий может пнуть, и совершенно неважно, куда он покатится, больно ли этому камешку, который стучит, побиваясь по асфальту?
Теперь увидим, что скажет Европейский суд по правам человека.