Генерал-майор Акбара Каюмов из калининградского филиала Академии геополитических проблем высказался для читателей «НьюсБалт» о последствиях трагедии с российским военным самолётом в Сирии.
После случившейся трагедии с Ил-20 только очень ленивый человек не выкладывал в медиапространство своё «экспертное» мнение, будь то сантехник (что тоже уважаемая профессия) или кто-то ещё. При этом обвиняли в непрофессионализме расчёты сирийских ПВО, а где-то и наших специалистов, находящихся в Сирии. Успели обвинить и Министерство обороны РФ в антиизраильской истерии.
Президент Путин в своём заявлении сказал, что это была цепь трагических случайных обстоятельств, самолет был сбит сирийскими ПВО, но наше отношение было озвучено нашим МО, которое было согласовано с ним.
Были высказаны мнения, в том числе на федеральных телеканалах (Гозман, Надеждин) о том, что вина целиком лежит на сирийских и российских расчетах, что оценки МО РФ неверные, так как израильские лётчики здесь абсолютно не причём.
Моё мнение (как человека, строившего войска ПВО Таджикистана и первого командующего этими войсками на протяжении 10-ти лет) — оценка, озвученная МО РФ, самая объективная и основывается на данных средств объективного контроля (если раньше это были кинофотокамеры и это была плёнка, то с развитием технологий сегодня это средства, позволяющий фиксировать абсолютно всё и в любых объёмах).
О ТТХ ЗРК С-200 говорить не буду, так как любой интересующийся человек может их посмотреть самостоятельно. Ссылаться на то, что это древний комплекс, по крайней мере, некорректно, так как более старые комплексы (даже без модернизации) во многих уголках земли (например, в Перу или Индии) эффективно несут боевое дежурство.
Единственное пояснение хотел бы сделать относительно полуактивной ГСН (головка самонаведения) зенитной управляемой ракеты (ЗУР). У ЗРК есть станция наведения и подсветки цели, которая на основании данных РЛС (я стараюсь применять доступные для гражданских понятия) захватывает цель, сопровождает и одновременно подсвечивает её (то есть отраженный от цели сигнал поступает как на эту станцию, так и на ГСН). После старта ЗУР на пассивном участке полёта наводится лучом станции, а на активном участке уже наводится ГСН (при этом подсветка продолжается — вот почему ГСН называется полуактивной). Вот в принципе и все по характеристикам ЗРК для понимания принципов действия.
Необходимо понимание ситуации, что там не «вдруг» всё это произошло и спросонья сирийцы стали стрелять куда не попади и т.д. Известно, что на театре военных действий, где очень много акторов и активно применяются средства воздушного нападения, система ПВО находится в постоянной боевой готовности. Но самое важное то, что осуществляется непрерывный радиолокационный обзор воздушного пространства. Здесь работают РЛС радиотехнических подразделений сирийских ПВО, РЛС российских сил и средств ПВО в Сирии (в том числе РЛС на российских боевых кораблях), РЛС Турции, Ливана, Кипра и Израиля, корабельные РЛС на французском корабле, также радиолокационные и радиотехнические средства гражданские, не говоря о том, что у России имеются так называемые РЛС загоризонтного видения. В частности, вся информация от сил и средств ПВО поступает на ЦКП.
Таким образом при наличии такого количества радиолокационных и радиотехнических средств (причём РЛС разных типов по дальности и высоте), непрерывного радиолокационного обзора воздушного пространства исключается фактор случайности в том, что наш самолёт оказался в зоне поражения ЗРК. Случайность, о которой говорил президент, подразумевалась та, которая привела к перезахвату ЗУР более «яркой» цели. Воздушную обстановку на этом небольшом в географическом плане пятачке наблюдали не только ПВО Сирии, но и те, кто руководил полетами авиации (и наши, и израильские). Вот тут-то я не склонен обвинять израильских лётчиков, которые получили тактические задания от своего руководства, так как, владея воздушной обстановкой, руководители полётами (необходимо учесть, что наверняка лётчики докладывали о воздушной обстановке на основе данных бортовых РЛС) пренебрегли договоренностями с российской стороной и получается (как заявил Шойгу), что «прикрылись» нашим Ил-20.
Много мнений относительно того, что расчёты сирийских ЗРК непрофессиональны и пр. Мало кто понимает, что какая обстановка царит в кабинах ЗРК во время боевой работы, где фактор времени основной (для справки: первый самолёт, который сбили советские расчёты ПВО в Египте, когда оказывали помощь этой стране против Израиля — это гражданский самолёт, то ли Ан-24, не помню уже. Ну не вспомнить раздолбайство и пофигизм украинских расчётов, сбивших наш Ту-154 (опять-таки летел из Израиля) тоже нельзя. Это когда на учениях расчёты просто по своему раздолбайству профукали момент перезахвата ракетой цели и думали, что она идёт на мишень).
Наших обвинить не в чем (это относительно бездействия), так как израильские ВВС регулярно совершают учебно-тренировочные или «демонстрационные» (это когда демонстрируют своё присутствие в регионе) полёты. Учитывая договоренности с израильтянами, наши надеялись на их порядочность.
Много сетований на рост антисемитизма из-за того, что якобы МО РФ и Путин заявили, что будут сделаны выводы и приняты меры. Во-первых, евреи и Израиль не одно и тоже (в Израиле живут и в ЦАХАЛе служат не только евреи и не все евреи живут в Израиле), древнему и мудрому народу беспокоиться не о чем. Во-вторых, России действительно надо сделать выводы: если мы считаем себя там (в Сирии) легитимными и надолго, то пора твёрдо определиться со статусом. То есть получается — тут мы защищаем её, а тут разрешаем бомбить. Понятна мотивация Израиля, который старается решать проблему с иранской угрозой. Но в Сирии и Иран, и «Хезболла» также легитимны и являются сирийскими и нашими союзниками (неважно ситуационно это или как), а посему Россия должна принять меры для того, чтобы решить проблему с иранской угрозой для Израиля, используя свой политический вес и авторитет. Но в то же время не позволять кому-либо бомбить территории, которые мы пришли защищать. Надо, чтобы, кто бы ни был, уважал наше присутствие.
И самое главное, чтобы гибель наших парней не стало очередным «так бывает», и как бы не была трагической и горькой — стала не напрасной.