Исследование, проведённое учёными Таллинского университета, показывает, что русскоязычные учащиеся гимназий и профтехучилищ в Эстонии крайне скептично оценивают как опыт перевода русскоязычных гимназий на эстонский язык обучения, так и перспективы аналогичной реформы профессионально-технического образования. Молодёжь отличается пессимизмом в отношении своего будущего и перспектив участия в общественной жизни страны, что в итоге усугубляет недоверие к государству.
По словам соавтора исследования, социолога, старшего научного сотрудника Института международных и социальных исследований Таллинского университета Елены Хелемяэ, наибольшее беспокойство вызывает то, что реформа внушает молодёжи неуверенность в будущем.
— Школа воспринимается не как место, где помогут разобраться в окружающем мире, найти в нем своё место, а как лаборатория политических экспериментов. Сама ситуация эксперимента расцениваются русскоязычными молодыми людьми как сигнал о том, что они чужие, не свои.
Система образования из среды, воспитывающей активных граждан, превращается в среду практического обучения уходу от активности во всём многообразии возможных форм: стремлению обособиться и замкнуться в кругу «этнических своих», разочарованию в действенности участия в общественной жизни, стремлению к реализации своих устремлений в иной стране, – цитирует социолога Err.ee.
По её словам, радует, что в проведённых в рамках исследования обсуждениях доминировали попытки молодёжи осмыслить ситуацию так, чтобы была возможность чувствовать себя в Эстонии своими и полноправными. Беспокоит, что молодые люди по большей части ощущают себя подопытными кроликами, а не «будущим нации».
Переход гимназического обучения на эстонский язык часть молодых людей рассматривает как рычаг снижения своей конкурентоспособности по сравнению с эстонской молодёжью.
— Может, я предметы знаю меньше теперь, но знаю эстонский больше. Может /…/ это для того, чтобы русские ученики знали не предметы, а эстонский язык, чтобы были менее конкурентоспособны по сравнению с эстонцами? – отмечает одна из участниц исследования, ученица гимназии из Таллина.
— Перевод образования на эстонский язык часто увязывается молодыми с перспективой жить и работать в другой стране. С одной стороны, сам план отъезда из Эстонии зачастую является реакцией на ход реформы. С другой стороны, перспективы осуществления этого плана благоприятны как раз у тех, кто преуспел в освоении и эстонского, и английского языков, – говорит Хелемяэ.
В ходе исследования выяснилось, что отъезд из Эстонии русскоязычная молодёжь планирует не только на стадии получения образования. Среди тех, кто успешно учится в гимназии на эстонском языке, есть и такие, кто планирует получить высшее образование в Эстонии на эстонском языке и уехать из Эстонии образованным человеком.
— Таким образом, как следует из рассказов участников исследования, при нынешнем уровне обучения языкам в русскоязычной основной школе, осуществление плана жить и работать в другой стране во многом зависит от материальных, социальных и культурных ресурсов родителей, а также от того, какой выбор сделали они 10 лет назад между эстоноязычной или русскоязычной школой, – объясняет социолог. – В случае тех молодых людей, родители которых не имели возможности компенсировать трудности с обучением языкам в русскоязычной школе, перевод образования на эстонский язык ставит под вопрос осуществление плана жить и работать в другой стране»
Ещё одна участница опроса, учащаяся ПТУ из Таллина считает, что русским впоследствии будет гораздо труднее выехать за пределы страны.
— Из других языков они будут знать только эстонский. Всех нас просто будут держать здесь, кому там нужны люди только со знанием эстонского? – спрашивает девушка.
Судя по результатам исследования, система образования, а значит государство, не справляется с задачей объяснить русскоязычной молодёжи, что значит быть в этой стране «своим». Хотя русскоязычныe, как правило, считают Эстонию своей родиной, они испытывают трудности с тем, чтобы чувствовать себя в Эстонии своими, отмечает социолог.
— Чувство принадлежности к народу Эстонии оказалось для многих несформированным понятием, отсутствие или наличие ощущения принадлежности обосновывалoсь этническими аргументами, – отмечает Хелемяэ. В то же время тема «своих» и «чужих» пронизывала весь ход обсуждений.
— Против нас настроено государство, с одной стороны оно говорит — вы с нами, но с другой стороны прессует… Они как будто боги, а мы — рабочая сила (гимназист из Нарвы).
Конечно, не только система образования, но и личный опыт учит тому, кто свой, а кто чужой.
— У эстонцев больше возможностей, в своей стране они свои люди, а мы русские. Сколько раз у меня было, что я подавал своё CV, и там смотрели на фамилию. Фамилия русская — не подходишь, извини, хоть у тебя эстонский, хоть английский — не подходишь и всё (учащийся ПТУ из Таллинна).
Подобные пессимистичные высказывания не были единичными мнениями, подобное настроение шло общим фоном при опросе молодых людей.
— Во-первых, подобные высказывания отражают общее настроение обсуждения. Во-вторых, я выбирала ещё не самые шокирующие, ибо шок – не лучший стимул для размышлений, а, скорее, повод для активизации эмоций и желания укрыться в надёжной гавани стереотипов, – подчеркнула Хелемяэ.
По мнению социолога, если подобная ситуация сохранится и впредь, то социально-экономическое расслоение сомкнётся с образовательным и помножится на этническое, что приведёт к усугублению поляризации общества.
Ранее «NewsBalt» неоднократно писал о борьбе русских гимназий за право преподавать на родном языке. Самое интересное, что один из инициаторов принудительного перевода русских школ на эстонский, министр образования Яак Аавиксоо, признаёт важность знания русского языка, как и преимущество тех, кто хорошо им владеет.