Под конец польского председательства в ЕС предметом особого внимания которого было восточное направление, можно испытать глубокое разочарование. В Белоруссии крепнет авторитаризм, а диктатор, благодаря российским кредитам, остается как ни в чем не бывало у власти, хотя должен был пасть из-за экономического кризиса, растущей силы оппозиции и решительной политики Брюсселя в отношении официального Минска. Письмо руководителей МИД Швеции, Великобритании, Польши и Германии с обещанием ужесточить против него санкции, усилить поддержку оппозиции и неправительственных организаций, а также показать простым белорусам европейскую альтернативу Лукашенко, радует, но не принесёт незамедлительных результатов.
На Украине, которая уже в этом году могла подписать историческое соглашение об ассоциации с ЕС, произошёл пароксизм возврата к советским порядкам. Несмотря на протесты оппозиции и Запада, власти арестовали бывшего премьер-министра Юлию Тимошенко, а на призывы подойти к её делу в соответствии со стандартами правового государства, выдвинули дополнительные обвинения и вновь посадили её за решетку: на этот раз в тюремную камеру, где она находится с августа. В ходе саммита ЕС — Украина парафировать соглашение об ассоциации Киева и Брюсселя не удалось.
Было, правда, заявлено, что переговоры по этому вопросу завершены, но шансы на подписание документа, его ратификацию всеми странами-членами ЕС и вступление в силу минимальны. Очень жаль, т.к. это соглашение не только соединило бы Украину более тесными экономическими связями с Евросоюзом, но и способствовало бы тому, что около 60 процентов украинских законов были бы приведены в соответствие с европейским законодательством. А есть ли лучший способ европеизировать Украину?
Грузия ушла из центра польского и европейского внимания. Впрочем, несмотря на положительные сигналы из Тбилиси (как эффективная борьба с коррупцией, превосходный климат для бизнеса, быстрое восстановление страны после войны), грузинская политическая жизнь вызывает обеспокоенность. Парламентские выборы 2012 года станут проверкой того, действительно ли Грузия пошла путём демократии или же воспроизводит постсоветскую модель, в которой Михаил Саакашвили любой ценой должен удержать власть. Соседствующие с Грузией Армения и Азербайджан уже давно избрали автократическую модель. Светлым пятном является проводящая реформы Молдавия, но она слишком мала, чтобы что-либо диктовать и стать примером для подражания остальным странам постсоветского пространства.
Так сейчас выглядит ситуация в странах «Восточного партнёрства» — флагманского проекта Польши в области восточной политики ЕС. Не лучше обстоят дела в России, еще одном европейском соседе на востоке. Выборы в Думу прошли с многочисленными нарушениями принципов демократии (ответом на что стали массовые выступления оппозиции), к этому добавляется обвинительная риторика российских руководителей в отношении Запада. Это не облегчает ведение сотрудничества, а, скорее, отвращает Европу от любой активности на Востоке, оставляя свободное поле деятельности тем, кто хочет лишь цинично заниматься с Россией выгодным делами.
Восток стал меньше нас волновать
С таким багажом Польша завершает своё председательство. В добавок Европа борется за выживание еврозоны, а общественное мнение в Польше всё слабее реагирует на лозунги солидарности с гражданами Белоруссии или Украины, не говоря уже о России. «Восточная политика отошла на самый дальний план общественного дискурса», — говорила недавно публицист Богумила Бердыховска (Bogumiła Berdychowska) во время бурной дискуссии на тему данного направления нашей внешней политики, проходившей в Фонде им. Батория.
Это была одна из самых острых и интересных дискуссий за последние месяцы. Она разделила несколько десятков политиков, экспертов и журналистов на сторонников тезиса о том, что польская восточная политика является продолжением стратегии 90-х годов и начала текущего десятилетия, и позиции, что эта линия была прервана. Главной выразительницей второго тезиса была как раз Бердыховска. «Вместо польской активности на Востоке образовалась пустота – есть только "Восточное партнёрство". Но без перспективы членства в ЕС для некоторых его участников "Партнёрство" непривлекательно. В приоритетах польской восточной политики произошёл разворот с сильным акцентом на Россию. Больше всего негативных последствий затронуло Украину», — говорила она.
Бердыховска подчеркивала, что она не обвиняет польское правительство или дипломатов в том, что над Днепром усиливаются авторитарные тенденции, но считает, что правительство «Гражданской платформы» (PO) и «Союза демократических левых сил» (PSL) не использует всех наших козырей в отношении Киева.
С Бердыховской не согласился Бартоломей Сенкевич (Bartłomiej Sienkiewicz) — бывший директор Центра восточных исследований, а ныне – член совета Польского института международных отношений: «Благодаря нормализации отношений с Россией мы получили шанс на реализацию программы "Восточное партнёрство". Западу важно лишь то, хорошие или напряжённые у нас отношения с Москвой, а не то, каковы наши контакты с Молдавией, Украиной или Грузией».
Сенкевич доказывал, что благодаря «Партнёрству» на постсоветское пространство за последние два года из ЕС пришло больше денег, чем за 20 лет потратила на этот регион Польша. И он прав. 600 млн евро при нынешней бюджетной перспективе ЕС – это, возможно, и не гигантская сумма, но Польша в этом году в целом выделила на цели развития 360 млн. долларов, в которые входил наш взнос в ЕС, кредиты другим государствам, преференционные кредиты на покупку наших товаров. На чистую помощь из этих денег пошло гораздо меньше – несколько десятков миллионов долларов.
Одновременно прав и депутат Европарламента Павел Коваль (Paweł Kowal), говоря о том, что европейские средства зачастую идут на очередные пустые тренинги или на не приносящие ничего нового конференции, или вместо проевропейских кругов их получают авторитарные власти. Одна из программ «Партнёрства» направлена, например, на усиление пограничного контроля, улучшение работы таможенных служб, компьютеризацию таможенных систем, а также интеграцию их с европейскими системами. В случае Белоруссии это, однако, означает, что Евросоюз финансирует ужесточение контроля режима за гражданами, в т.ч. за пересекающими границу активистами и сторонниками оппозиции.
Что кроме «Партнёрства»?
Основным предметом спора о нашей восточной политике стал вопрос, должна ли она опираться лишь на «Восточное партнёрство» или нужно укреплять что-то ещё, а если да, то как.
«Восточное партнёрство – неплохой проект, но его нельзя сводить к бюрократическо-техническому языку, который чаще всего звучит на эту тему из Брюсселя», — говорил Коваль. Он предлагает создать в Польше для поддержки нашей восточной политики сильный надпартийный политический фонд вне рамок «Партнёрства». У него должны быть свои отделы как минимум в Киеве и Тбилиси.
Такие фонды есть у Германии, они связаны с основными политическими партиями от левого до правого сектора. В Польше это могло бы не получиться — нам не хватило бы ни средств, ни экспертов на несколько организаций, так что лучше сосредоточить усилия на создании одной. Перед последними выборами все партии за исключением «Права и справедливости» (PiS) на встрече экспертов в Фонде им. Батория поддержали идею создания подобного фонда. Но пока на тему его появления ничего не слышно.
Другой спорный вопрос заключался в том, обязательно ли хорошие отношения между Польшей и Украиной автоматически означают ухудшение их с Россией, и обязательно ли потепление контактов с Москвой означает разрыв с Киевом.
Последний год показал, что нормализация отношений с Москвой не ведет к ослаблению диалога с Киевом. Благодаря президенту Брониславу Коморовски (Bronisław Komorowski) встречи с Виктором Януковичем стали столь же частыми, как встречи президентов Александра Квасьневски (Aleksander Kwaśniewski) и Леонида Кучмы. Единственное, они ни к чему не приводят. Украинский лидер вопреки своим заявлениям не хочет идти по пути европейской интеграции на условиях Брюсселя, а пытается навязать свои – сближение без каких-либо изменений, демократизации или более глубоких реформ в его стране. Такая стратегия приведет к провалу, но за это с
«Центральноевропейская модель демократизации в бывшем СССР может потерпеть поражение, т.к. на примере Китая и России мир осознал, что демократия – это не единственная альтернатива и гарант роста», — пессимистически убеждал Сенкевич.
Депутат Европарламента Конрад Шиманьски (Konrad Szymański) обратил внимание на еще одну слабость европейской восточной политики: антидемократические тенденции на Украине, не говоря уже о Белоруссии, подвергаются резкой критике, тогда как в отношении России Европа молчит или занимает очень сдержанную позицию, как, впрочем, и в отношении Азербайджана, обладающего большими запасами нефти. «Мы утрачиваем доверие в обществах и среди политических элит на Востоке. Нам нужно использовать единые стандарты», — говорил Шиманьски. Другое дело, что Россия или Азербайджан, в отличие от Украины , не стремятся к полной интеграции с ЕС.
Несколько иной путь сотрудничества с соседями предлагает бывший глава МИД профессор Адам Ротфельд (Adam Rotfeld) «Нужно настроиться на то, что наша восточная политика – это долгий путь», — говорил он. Ротфельд предлагает сосредоточиться на практических и локальных шагах: гуманитарной помощи (например, повышении уровня здравоохранения в украинской провинции), действиях, которые простые люди оценят как европейский вклад в улучшение качества их жизни.
Это как раз не противоречит принципам «Восточного партнёрства». Эти тезисы могут быть также внесены в программу польского содействия развитию. Самое главное, чтобы восточная политика стала частью польской (лучше всего надпартийной) стратегии на годы или даже десятилетия. Опыт председательства Польши в ЕС показал, что за полгода сотворить чудо невозможно, его нужно добиться: продуманными действиями, стабильным финансированием, координацией действий Евросоюза с нашей собственной политикой.
Времена чудес в Восточной Европе миновали, может быть, за исключением чудес у избирательных урн. Изменения к лучшему зависят в первую очередь от проевропейского настроя в обществах данного региона. От их активности и веры, что для них есть место и будущее в Европе, что стоит связывать с ней свою судьбу. На политическое сообщество постсоветских стран при нынешней конфигурации рассчитывать не стоит. За исключением Молдавии и, возможно, Грузии они больше заинтересованы в сохранении статус-кво, чем в реальном сближении с Европой.
Концентрация усилий на Украине, Молдавии и Грузии не означает, что другие страны «Восточного партнерства» — Армения, Азербайджан, Белоруссия – менее важны. Но для того чтобы «Партнёрство» могло в будущем способствовать интеграции всех этих шести государств с ЕС, ему как можно быстрее нужны конкретные успехи, которых пока нет. Такими успехами могли бы стать соглашения об ассоциации, включающие в себя договор о зоне свободной торговле, с Украиной и Молдавией. Без видимых результатов программе грозит судьба других европейских стратегий в отношении восточных или южных соседей, которые обещали принципиальное улучшение отношений, но заканчивались провалом. Возможности Евросоюза влиять на страны «Восточного партнёрства» ограничены, тем более что он не хочет предлагать им перспектив членства. Будущее восточных партнеров зависит в первую очередь от них самих, но было бы кардинальной ошибкой отказываться от теоретически осуществимых действий из-за внутренней ситуации на Украине и вызовов, которые принесла «арабская весна».
Источник — «Gazeta Wyborcza».
Перевод — ИноСМИ.
Справка «NewsBalt». Марцин Войчеховски (Marcin Wojciechowski), 36 лет. Польский журналист, кинодокументалист. Создатель картин «За Неман» (Za Niemen, 1999) и «Ожидая Миньян» (Czekając na Minjan, 2000), посвящённых судьбе белорусских поляков и польских евреев. С 1998 года работает журналистом в редакции «Газеты Выборчей». Был военным корреспондентом во время войны на Балканах, свидетелем интервенции НАТО в Югославии и падения режима Слободана Милошевича. Специалист по Восточной Европе, многие годы работал корреспондентом «Газеты Выборчей» в Киеве и Москве. В настоящее время живёт и работает в Москве. 21 августа 2010 года Войчеховски был награжден премией Польско-Украинского примирения.