В середине интервью мы ведём беседу о нём. Он звонит. Короткий разговор между дедом и внучкой. Он хочет знать, когда она его навестит и что она должна есть на обед. «Дедушка, я не ем мясо!»
Её дедушка, Михаил Горбачёв, – один из самых важных политиков XX века. Он живёт за пределами Москвы. С недавних пор его внучка является шеф-редактором журнала моды «L’Officiel Russia». Она курсирует между Москвой и Берлином.
Мы встречаемся тёплым летним московским днем недалеко от редакции журнала. В том месте Москва выглядит как какой-нибудь европейский город: современные здания, многочисленные кафе, молодые люди. В тон погоде 33-летняя Ксения Горбачёва заказывает лимонад с мятой.
— В последнее время в российских СМИ было много информации о здоровье вашего деда. Как у него дела?
— У любого человека его возраста всё меняется день ото дня. Но ничего существенного. В целом он чувствует себя хорошо. Сообщения о том, что ему плохо, неправда.
– Вы часто с ним встречаетесь?
– Скорее, нет. Я живу в Берлине. В Москве я бываю по работе. То на одну неделю, то на две — три.
– Вы с ним разговариваете о политике?
– Нет. Мы разговариваем лишь на семейные темы.
– Он как-то повлиял на выбор вашей профессии? Или он хотел, чтобы и вы пошли в политику?
– Никогда я не хотела связывать свою жизнь с политикой. Много должно произойти, чтобы я начала вообще заниматься политикой. Я не могу себя представить в качестве политика. Никогда меня не привлекали ни партии, ни все, что с политикой связано. Политику я хочу держать от себя как можно дальше.
– Но, разумеется, у Вас есть по этому поводу своё мнение. Например, как вы находите развитие России с 2000-го года?
– Я не могу справедливо об этом судить. На самом деле я мало занимаюсь новостями. Моя мама всегда меня критикует, потому что я не интересуюсь новостями. Она говорит: «У тебя нет настоящего представления о том, что происходит. Ты живёшь в своём собственном мире». Да, я пытаюсь идти в ногу с последними событиями. Но часто я не хочу знать, что происходит в мире. У меня маленький ребёнок. Я не хочу беспокоиться о её будущем. Возможно, это неправильно, но я отталкиваю это от себя.
– Но ведь всё не позволяет себя оттолкнуть, не так ли? Например, мода традиционно тесно связана с нетрадиционной ориентацией. Из-за дискриминации гомосексуалистов, чья ситуация очень тяжёлая, Россия подвергается жёсткой критике. Люди боятся…
– Они не только испытывают страх. Некоторых даже убивают. На самом деле государство должно заботиться о том, чтобы людей не убивали из-за цвета их волос, их расовой принадлежности или своих сексуальных предпочтений. У нас же наоборот.
– Соответствует ли действительности картина о России, представленная в СМИ?
– У многих немцев и многих европейцев абсолютно неправильное представление о России. Слишком многое они смотрят через розовые очки.
– Через розовые очки?
– Вы правильно меня поняли. Лучше, чем есть на самом деле.
– То есть всё гораздо хуже, чем то, что публикуется в немецких СМИ?
– Многие иностранцы рассказывают мне, что в Москве так прекрасно. Так много отличных ночных клубов и ресторанов. Можно приобрести отличные вещи, даже в том случае, когда они стоят в десять раз дороже. Они не видят проблем.
– Например.
– Представьте, что вы потеряли паспорт и идёте в полицию. И вам там в действительности не помогли. Это было бы лишь самой малостью.
– Существует много стереотипов о России. И том, что россиянки особенно большое внимание уделяют моде, особенно маркам.
– Часто российских женщин воспринимаются как «чересчур модные», что частично соответствует правде. Россия является самым крупным потребителем товаров класса люкс. Многое, правда, изменилось. 15 лет назад всё выглядело как в цирке, только с логотипами. Никто особо не интересовался модой. Скорее, это была охота за модой.
– А сейчас?
– В то время все были помешаны на марках, так как их десятилетия не было. Потом вдруг появились Chanel или Dolce & Gabbana. И каждый захотел показать, что у него есть. Сегодня россиянки всё ещё уделяют большое внимание маркам, но уже мало кто наденет шляпу с большой этикеткой.
– А вы?
– Мне нравится, когда люди комбинируют Chanel и H&M. В этом есть что-то повседневное.
– Собственно говоря, очень типично для Берлина, где вы как раз живёте.
– Около года назад я переехала в Берлин. В течение пяти месяцев я регулярно посещаю Москву по работе.
– Почему вы переехали?
– Потому что я люблю этот город. У меня там много друзей. В целом я очень свободно чувствую себя в Германии.
– Где вы с семьёй проводите выходные?
– По-разному. Иногда ходим на прогулки. С тех пор как в Берлине появился Дом Барби, мы с дочерью каждые выходные там бываем. Ей сейчас пять лет. Сразу после подъёма она кричала: «Мама, в Дом Барби!». В нём мы проводили почти целый день.
– Есть одна очень известная фотография из вашего детства: после неудавшегося путча 1991г. Горбачев выходит из самолёта. За ним — его жена и девочка, закутанная в клетчатый плед. Это Вы. Вы как раз провели свои каникулы на даче вашего деда.
– Мне было 11 лет. Моей сестре – 6. Нас пытались защитить. Но я точно не помню, что нам говорили. Мы вообще не понимали, что происходит. Было лишь чувство, что должно произойти что-то ужасное. Но у меня отличная память — она автоматически выбирает то, что я должна забыть. Я недолго помню плохие вещи. Это время к ним и относится. Что я хотела забыть — то забыла.
– Каково это – расти в России в 90-е годы?
– Катастрофа. Думаю, сегодня тинэйджеры другие. Они выглядят взрослыми. Но они дети. Мы хотели изучить все «подземелья». Я сейчас не говорю о наркотиках, но говорю о курении и алкоголе, о «зависании» у друзей. Это были времена первых дискотек. Боже! Сегодня я думаю: «Как хорошо, что со мной ничего не произошло!»
– Но ведь это было время свободы.
– Было слишком много свободы.
– В Германии фамилия «Горбачёв» имеет особое значение. Вас часто об этом спрашивают?
– Часто я не представляюсь формально. Иногда кто-нибудь посмотрит в магазине на мою кредитную карту и спросит, не являюсь ли я родственницей Горбачёва. Потом я говорю: «Ничего общего».
– Много раз вы меняли свою фамилию. Изначально ваша фамилия была Вирганская, как у вашей матери. Потом Вы взяли фамилию мужа, после развода, наконец, Горбачёва. Почему?
– Это было глупо с моей стороны. В конце концов я стала Горбачёвой. Дед говорит: «Все выходят замуж. Кто же будет дальше нести мою фамилию?» Он никогда не настаивал на этом. Это была лишь маленький намёк с его стороны.
– А так Вам помогает такая фамилия?
– Да. И я пытаюсь его опорочить.
– В России Горбачёва критикуют. Как в стране реагируют на вашу фамилию?
– Лично я никогда не испытывала ничего негативного. Конечно, я знаю сообщения. Но свою фамилию я ношу в равной степени как в России, так и в Германии. Без поз, с гордостью.
– Вас обижает то, как российские СМИ воспринимают вашего деда?
– Очень сложно меня этим обидеть.
– А вашего деда? Как он на это смотрит?
– Да, для каждого человека всё это неприятно. Но он политик. Он знал, с чем связывается.
– Как бы выглядела Ваша жизнь, если бы не было бы Перестройки?
– Например, я не могла бы жить в Берлине и работать в Москве. Другие люди не могли бы жить в Москве и в Париже или работать Лондоне. Вот так просто. Мы свободны.
Источник — «Die Welt».
Перевод — ИноСМИ.