Для поляков Россия это обычно медведь – большой, малоподвижный, глупый, но и грозный, а Польша для русских? Кактус, скорпион, пёсик, кот, лиса. Поляки зловредны и коварны. Говорят одно, а делают другое.
— Русская земля покрыта польскими костями, нас вывозили, люди умирали в вагонах, – Иоланта Мокшицка, врач на пенсии, думая о русских всегда накручивает себя.
Первый раз увидела их в 1945 г., солдаты шли на Берлин. Семья старалась её спрятать, чтобы уберечь девочку от насилия.
А потом она помнит насилие над семьёй. Им удалось скрыть своё участие в Варшавском восстании, таким образом они выжили, но у отца отобрали имущество, семья её бывшего мужа потеряла ещё больше.
– Они применили методику скошенной травы: всех укоротить. Им было важно, чтобы через эти несчастья мы все были укороченными. Ведь у них есть какой-то комплекс, они всегда должны показывать, какие они важные, – так она оценивает русских.
Ходят и унижают
Почему мы с русскими так не любим друг друга? Громкие разговоры об этой неприязни пахнут смоленским синдромом крайне правых. Но это сидит в нас, поляках.
Создатель фан-страницы «Ненавижу русских» в «Фейсбуке» набрал только 46 лайков – многие мои знакомые в разговорах говорят это открыто. Но в сети из 270 знакомых «лайкнула» только одна неполиткорректная особа, – говорит создатель страницы.
12 июня 2012 года поляки атакуют российских болельщиков на чемпионате Европы по футболу. В комментариях под любительским фильмом на YouTube можно было прочесть: «Русские куры могут ходить и оскорблять нас? Ну уж нет, вы не у себя дома, мы покажем, кто тут правит», или «за годы неволи их нужно убивать, а не бить по морде».
Центр по исследованию общественного мнения ежегодно собирает данные о наших симпатиях и неприязни к другим народам. В прошлогоднем исследовании русские оказались на третьем месте нелюбви – после цыган и румын – так считали 39% поляков. За русскими шли по очереди турки, евреи и украинцы.
Однако такая ситуация постепенно меняется. Неприязнь к русским уменьшается – с 56% в 1993 г. до 39% сегодня. Одновременно растёт симпатия – с 17% до 31%.
Развлекаемся одинаково
Павел Делонг, самый популярный польский актёр в России, полагает, что эта антипатия – результат двусторонней пропаганды:
— СМИ акцентируют все российские недостатки. С каким диким удовольствием мы выхватывали все промахи перед олимпиадой в Сочи. А она прошла прекрасно.
Эта неприязнь к русским анонимна. Она пропадает, когда мы встречаем конкретного русского. Збигнев Внук, управляющий пансионатом «Под Гевонтом» в Закопане, неоднократно пил с русскими гостями.
– После водки из людей выходит всё. А из них не выходило ничего плохого, – говорит он. – У нас похожий подход к жизни, мы так же развлекаемся. Любим посидеть, выпить и потанцевать. Не так, как, например, голландцы, которые даже не присядут, а любят постоять с пивом.
Леонид Свердлов, журналист агентства РИА-новости, за 11 лет работы в Польше ни разу не встретился с враждебностью. Может только один раз, когда девушка, продающая мороженое, была к нему не слишком любезна.
Дмитрий Волгин после учебы два года служил лейтенантом в Калининградской области. Там Польшу любят, прежде всего, за магазины. Раз в месяц там ездят в Гданьск за большими покупками: колбаса, сыр, всё дешевле и более лучшего качества. Он не мог остаться в армии, и они с женой подумали о переезде в Польшу. Дмитрий нашёл работу в банке.
– И ничего плохого со мной не случилось – признаётся он.
Есть две России
Одно дело русские, и другое дело Россия. Прошлогоднее исследование «Общественный диагноз», проведённое по поручению Центра польско-российского диалога и согласия, показало, что мы не так уж плохо относимся к русским: «Они, правда, культурно и ментально далеки он нас, однако у них есть черты, вызывающие уважение и симпатию – они открыты, сердечны и гостеприимны, с ними можно искренне поговорить». Зато российское государство является для нас «враждебным, не вызывающим доверия, с авторитарным правлением, вместе с тем плохо организованным, полным контрастов и патологий».
Алёша Авдеев, русский певец и учёный, много лет живущий в Польше, не удивляется этому.
– Я не удивлён, что в XIX веке поляки ненавидели русских как оккупантов, а в XX веке как душителей. На протяжении последних 15 лет Путин сделал всё, чтобы Россия вернулась на позиции постфеодального государства, только капиталистического, в котором, вместо правящей партии, есть правящая корпорация.
Только почему теперь российское общество так массово поддерживает политику Кремля?
– Юрий Афанасьев (бывший ректор Российского государственного гуманитарного университета, один из создателей в 90-е годы движения «Демократическая Россия». — «NewsBalt») говорил, что Россия это страна, оккупированная правительством, – отвечает Авдеев. – Более 60% населения находятся на государственных должностях. В России нет свободных СМИ, русские не ищут сведений о мире в интернете, им достаточно того, что покажут по телевизору. Так что легко удерживать людей в тоталитарном убеждении, что весь мир против них.
Анонимный польский дипломат поясняет, что есть две России. Одна полностью помещается в двух городах – Москве и Санкт-Петербурге, в которых в сумме проживает свыше двадцати миллионов человек. Это Россия современная, знающая языки, путешествующая по миру. А другая, 120-миллионная, живёт до сих пор в эпохе холодной войны. Никуда не ездит – только 16% россиян имеют загранпаспорта, в основном, жители Москвы, Петербурга и Калининградской области. Это большинство считает, что мир не меняется.
– Знакомый показал мне конверт, адресованный в некий польский институт в ПНР (Польская Народная Республика: официальное название Польши в 1944—1989 гг. — «NewsBalt»). Дама на почте так смотрит на мир, поскольку вокруг неё мир не меняется, и она не заметила, что Польша уже давно не «народная», но успела войти в Евросоюз, – говорит дипломат.
Братья или паны
Для русских мы братья-славяне, подтверждают мои собеседники. Но уже зародившийся в XIX веке панславизм имел проблемы с западными славянами.
– Мы, католики, пишущие каким-то латинским алфавитом вместо кириллицы, никогда не подходили для этой империи, – говорит Виктор Северски, автор шпионских романов, а в прошлом офицер разведки, работавший также и в России.
– Нас называют панами и иронизируют, говоря, что слово «пан» происходит от глагола „panować” (пановать — править, господствовать), – говорит Павел Делонг.
– Если кто-то хотел меня легко задеть, то обращался ко мне «пан», — добавляет Северски.
Обычные россияне мало о нас знают. Дмитрий Волгин знал только, что Польша — это религиозная страна и что Красная Армия освободила её от немецкой оккупации. О Катыни, о 17 сентября (17 сентября 1939 года Красная Армия вошла на территорию Польши и вернула отторгнутые ранее поляками западно-украинские и западно-белорусские земли. — «NewsBalt»), об обидах поляков он узнал только от польских друзей, когда устроился в Варшаве.
Элитам в России Польша импонирует. Мой собеседник из дипломатов говорит, что они начинают завидовать нашим успехам:
– Они знают, что 25 лет назад Польша была в том же тёмном углу, что и Россия, которая с тех пор не слишком далеко ушла вперёд, а мы стали значительно ближе к Парижу или Лондону, которые для России являются недостижимым образцом с начала с XVII века.
Павел Делонг много раз ощущал уважение русских к польскому вкладу в мировую культуру.
– В России высоко ценят театрального режиссёра Гротовского, но не только его, – говорит он. – Смотрят фильмы Вайды, Кеслёвского, Хаса, а также сериал «Четыре танкиста и собака». Обожают Барбару Брыльску, Марылю Родович, «Червоне гитары». Ну и это именно русские открыли для нас заново Анну Герман.
Песик или скорпион
Для поляков Россия это обычно медведь – большой, малоподвижный, глупый, но и грозный, а Польша для русских? Кактус, скорпион, пёсик, кот, лиса. Такие слова используют россияне из Москвы, Екатеринбурга и Всеволожска в опросе, проведённом исследователями из «Общественного диагноза»:
– Для меня кактус. Ну, в отношении к России. Как-то так слишком шипы показывает.
– А для меня скорее скорпион. Кусачий и злопамятный.
– В голову сразу приходит басня Крылова «Слон и моська». Такой маленький пёсик с непонятными амбициями.
– А для меня это кот. Если кто погладит, то он лапки вытягивает.
– Для меня лиса. Хитрая такая. На неё нельзя положиться.
– Есть такое растение, вьюнок. Ко всему прицепится, и к Евросоюзу тоже.
– Для меня они как заблудшие овцы. В хорошем смысле слова. Их просто нужно вернуть в стадо.
Это последнее высказывание звучит устрашающе. К счастью исследователи услышали и рассудительные мнения:
– У поляков может быть есть какие-то сильные обиды, не могут нам простить советско-польской войны 1920 г. и советских солдат, которые остались в Польше после Второй мировой. У них сложился стереотип, поэтому мы для них как чёрт, как враг, который хочет раздавить Польшу, как это было в прошлом. И это есть доказательство, в составе которого несколько факторов. То, что в своё время мы поделили Польшу с немцами, то, что в своё время расстреляли там сколько-то тысяч польских офицеров, эта катастрофа с самолётом, и не важно, как там было, есть ли там наверняка наша вина или нет.
Памятники Ленину
Российская неприязнь так же анонимна. Она пропадает при контакте с конкретным поляком. Бывший вратарь польской сборной Войцех Ковалевски четыре года играл в российских клубах – «Спартак» (Москва) и «Сибирь» (Новосибирск).
– В день смоленской трагедии люди в Новосибирске были тронуты. На второй день, когда мы играли матч в лиге, тренеры и спортсмены подходили и спрашивали, точно ли я смогу играть, не нужно ли мне чего, – рассказывает Ковалевски. – Один раз группа болельщиков во время матча в Петербурге хотела вывести меня, кстати, безуспешно, из равновесия. Они скандировали какие-то неприятные эпитеты по-польски. Но российская футбольная федерация быстро оштрафовала клуб на сумму, примерно равную 90 тыс злотых. А болельщики «Спартака» в свою очередь дважды выбирали меня лучшим игроком клуба. Когда я кому-нибудь говорил, что я поляк, то сразу же слышал в ответ, что тот человек тоже имеет польские корни, или был у нас в отпуске, или служил у нас в армии.
– Это значит в армии, оккупировавшей Польшу при коммунистах! – обращаю я внимание.
– От коммунистов пострадали и поляки, и украинцы, и русские. Не надо втягивать в это простых людей, – отвечает Ковалевский.
– Но они сами от этого всё ещё не отказались. У них до сих пор стоят памятники Ленину.
– Это часть их истории. Не следует навязывать другим народам, что им следует писать в учебниках, ведь мы бы не хотели, чтобы нам кто-то навязывал подобные вещи, – говорит Ковалевски.
– Согласен, но если бы немцы почитали Гитлера, мы бы тоже были не в восторге.
– Верно, но памятников Сталину я в России не видел, – отвечает Ковалевски.
Ноль отношений
– В нашей памяти осталась Катынь, а у них есть много таких мест, – говорит Северски. – Когда в 1995 г. я посмотрел по российскому телевидению фильм о том, как ЧК уничтожала собственных граждан, то потом полночи не мог уснуть.
В нашей неприязни к русским мы воображаем, что у них подобное же отношение к Польше. А между тем русские не особенно интересуются Польшей.
«Общественный диагноз» показывает образ России в глазах поляков: это недемократичная страна, довольно богатая, наверняка, современная и стоящая того, чтобы туда поехать. Образ Польши в глазах россиян: страна, скорее, недемократичная, отсталая, трудно сказать, богатая или бедная, и, скорее всего, туда не стоит ехать.
Если в ответах поляков преобладают ясные ответы: «да» или «нет», то русские обычно отвечают: «трудно сказать».
Леонид Свердлов говорит без обиняков:
– Как русские относятся к полякам? Никак! Почему польский народ должен иметь право на особое отношение? Чем поляки отличаются от французов или немцев, чтобы по отношению к ним формировалось какое-то особое мнение?
Полглобуса
Павел Делонг как раз вернулся из Киева. Он заметил там важную вещь, имеющую отношение к России.
– Я видел в Киеве, как люди обрели чувство достоинства, – говорит Делонг. – А русские не имеют чувства персонального достоинства, оно у них общее, национальное. Они гордятся тем, что они самые большие, занимают полглобуса. Но они осознают, что в стране царит коррупция, бардак и нужен кто-то такой как Путин, чтобы справился с этим. Нужен перелом, чтобы они поняли, что они сами могут взять дело в собственные руки.
Источник — «Polska Newsweek».
Справка «NewsBalt». Войцех Сташевски (Wojciech Staszewski) — польский журналист, трижды лауреат премии «Grand Press» — самой престижной награды для польских СМИ. Сташевски — марафонец (более 50 забегов), действующий тренер по лёгкой атлетике.