Исповедь бывшего вильнюсского омоновца

Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» публикует исповедь бывшего вильнюсского омоновца Александра Бобылёва, которая несколько дней назад вышла в литовской газете «Горячий комментарий». Обратный перевод с литовского на русский выполнен историком из Вильнюса Валерием Ивановым, который также внёс небольшие, но существенные комментарии к материалу.

25 мая в двери редакции постучались. «Хотел бы увидеть Гедре Горене (главный редактор газеты «Горячий комментарий». — «НьюсБалт»)», — по-литовски сказал мужчина. «Я — Александр Бобылёв. Вы упоминаете обо мне в своей книге. Приехал из России. Хотел бы вам рассказать, как там на самом деле было с оружием убитых в Мядининкай служащих», — представился. Пригласила зайти в редакцию.

Так кто же это прибыл? Бывший «красный» дружинник, вильнюсский омоновец, когда-то яро защищавший рушащийся Советский Союз, один из бывших организаторов в Вильнюсском районе референдума «О сохранении Литовской ССР в Составе СССР» 17 марта 1991 г. Из Литвы выехал приблизительно 20 лет назад. Проживает близ Санкт-Петербурга.

«Вы обо мне пишите в своей книге на 193-q странице», — поднял А.Бобылёв руку с листком, полным записанных рукой примечаний.

Взяла и открываю книгу, а там написано вот что: «Стало ясным, что из Генеральной прокуратуры, которая расследовала дело, пропала не только отснятая начальником таможенного постав в Лаворишках Витаутасом Пятрушкявичюсом кинолента с изображением места убийства в Мядининкай, зафиксировавшая первые показания после операции в больнице Св. Якуба Томаса Шярнаса (единственный выживший таможенник. – Прим. переводчика), но и видео, и звукозаписи — свидетелей А.Бобылёва и А.Смотикина на месте проверки. Все эти материалы Апелляционный суд Литвы обязал Генеральную прокуратуру представить ему до 25 апреля 2013 г.

Чем важны эти видеозаписи?

А.Бобылёв и А.Смоткин были задержаны 6 ноября 1991 г. на пограничном посту в Шумске, когда с оружием в руках хотели оказать противодействие нашим пограничникам. Во время задержания у них было найдено оружие убитых на посту в Мядининкай полицейских: пистолет служащего дорожной полиции А Казлаускаса и автомат АКС-74У полицейского спецподразделения «Арас» А.Юозакаса.

Задержанные с оружием убитых они оправдывались, что это оружие им выдал на базе Вильнюсского ОМОНа начальник штаба В.Разводов, предупредив, что на этом оружии – «кровь». Такой их рассказ вызывал сомнения, поэтому было решено проверить показания каждого на месте. Именно эти их показания снимались на плёнку сначала и до конца, были сделаны также видеозаписи.

Однако позднее об этом даже не припомнили, когда в Верховном суде Литвы рассматривалось дело о противодействии дружинников пограничникам Литвы на посту в Шумске из боевой пятёрки «Единства», которой руководил Павел Василенко. Верховный суд Литвы даже не углублялся, чьё там было оружие, откуда и как оно было получено. А лица, у которых было найдено оружие убитых в Мядининкай, были осуждены только за незаконное приобретение и ношение оружия – вроде, как они это оружие случайно нашли, но не представили в полицию.

Даже в Вильнюсском окружном суде, рассматривая дело о Мядининкай и верша суд над Константином Михайловым (Никулиным), ни прокурорам, ни судьям  вовсе не важны были показания личного водителя В.Розводова — Тадеуша Гуданец о том, что в ту ночь (убийства в Мядининкай. – Прим. переводчика) весте с ним и ещё какими-то неизвестными лицами «ехал и сидел на переднем месте именно Павел (Василенко. – Прим. переводчика)».

Судебная коллегия Вильнюсского окружного суда, под председательством Сигиты Беляускене, даже не нашла нужным потребовать от прокуратуры видеозаписи первых допросов этих дружинников. Однако прокуроры Генеральной прокуратуры не предоставили особенно важные видеозаписи при рассмотрении данного дела – поскольку записи куда-то исчезли».

И вот – теперь этот Александр Бобылёв сидит здесь, напротив меня, в редакции. Спросила, могу ли включить диктофон. «Несомненно», — ответил А.Бобылёв. Ведь он для этого и приехал – чтобы, по его словам, была бы выслушана и другая сторона. Правда, попросил разрешить говорить по-русски – ему так будет легче выражать мысли.

Спросила, сколько у него времени, когда выезжает из Литвы? «Через два дня». Поэтому, используя возможность, что А.Бобылёв здесь, в Литве, и здесь, в редакции газеты «Горячий комментарий», старалась задать все интересующие меня вопросы. Всего, наш разговор продолжался около шести часов.

Мою книгу он приобрёл по интернету, после того, как отсканированные страницы книги, где упоминается А.Бобылёв, его знакомый переслал ему по электронной почте.

«Я своё уже отбоялся, теперь хочу рассказать, как всё было по-настоящему», — говорит А.Бобылёв. И добавляет, что всё, что сейчас скажет мне об этом оружии, он в пятницу рассказал Вильнюсскому окружному суду – туда его вызывали по делу об убийстве в Мядининкай, по которому заочно судят бывших рижских омоновцев: Ч.Млынника, А.Рыжова, А.Лактионова.

Кстати, можно подумать, что наше правосудие вовсе не хотело, чтобы А.Бобылёв оказался в Литве и дал свидетельские показания в деле о Мядининкай: повестку в суд ему выслали по адресу в Литве, где он не проживал уже более 20-ти лет. И только совершенно случайно – его сыну по первому браку, проживающему в Литве, позвонил «кто-то из полиции» и спросил, где можно было бы найти отца, поскольку его желают опросить по делу о Мядининкай. Александр Бобылёв сам взял отпуск с работы в России и приехал в Вильнюсский окружной суд (а также и в редакцию): чтобы рассказать об оружии тех убитых в Мядининкай служащих.

— Ну, так, Александр, слушаю.

— Вы пишите, что это преступление окутано тайной, легендами, много что не выяснено, много неправды. Поэтому я хотел бы вам кое-что рассказать. Я понимаю, как трудно было вам писать эту книгу. Вы в эту книгу включили ту информацию, которую вам удалось добыть. Удивляетесь, почему лица, которые были задержаны вроде с оружием убитых в Мядининкай служащих, так легко отделались – осуждены только за хранение нелегального оружия. Я вам расскажу. Начнём с того, что я вовсе не был в Шумске. Меня там не задержали.

— Как так? Ведь тот случай именно так трактовался?

— Я прекрасно понимаю, с какими трудностями вы столкнулись, поскольку часть информации пропала, а часть – спрятана. Её попросту — и прячут, и искажают. Все эти неточности из различных источников создают в определённые моменты неправильную картину произошедшего и может быть, эти неточности влияют на мнение ваших судей. Прежде всего, дружинники не имели ничего общего с «Единством». Если вспомните те минувшие годы — каждое предприятие имело дружинников.  Некоторые ходили по городу и дежурили вместе с милицией. Я сам ходил. А когда начались эти события (после провозглашения независимости Литвы 11 марта 1990 г. – «ГК»), шефство над дружинниками перенял Вильнюсский горком Компартии Литвы, который начал звать дружинников на митинги – чтобы охраняли. Поскольку на митингах часто происходили всякие неприятные события.

Извиняюсь, но в то время всех, которые были не согласны с политикой В.Ландсбергиса, называли «единственниками». Я в Литве прожил 35 лет, из них три года в тюрьме, если это можно назвать жизнью. А судили меня вместе с Валерием Ивановым (руководителем организации советских интернационалистов-патриотов Литвы «Венибе-Единство-Едность», автором настоящего перевода. – Прим. переводчика) и ещё группой других. В 1994 г. нас осудили. Мне назначили 3 года, В.Иванову – больше, А.Смоткину – восемь.

— Так за что вас осудили, если, как говорите, вас не задержали на посту в Шумске с оружием убитых в Мядининкай?

— Скажу прямо, мне отомстили за референдум. Был такой референдум 17 марта 1991 г. о сохранении СССР. Я был председателем комиссии Вильнюсского региона. Думаю, что за это и отмстили. После этого референдума меня поставили на учёт в МВД.  Через МВД работал зарождающийся ДГБ. Я, понятно, знал это.  И мои более умные друзья посоветовали прикрыться – оформиться в ОМОН. Я начал оформляться. Пришёл приказ относительно меня. И тогда как раз начались эти августовские события… Но тогда уже было не это в голове. Если по существу, то, считая от приказа, я в ОМОНе был полтора месяца.

— Офиицально?

— Да, согласно приказа.

— В Вильнюсском ОМОНе?

— Да, в Вильнюсском ОМОНе. Затем пробовал переоформиться на военную службу в Северном городке (район Вильнюса, где до августа 1993 г. стояла военная дивизия Советской армии. – Прим. переводчика). Не успел. 7 ноября (1991 г.) меня арестовали. Так вот, об эпизоде в Шумске…

Рассказ А.Бобылёва

(О Шумском инциденте и попытке литовских спецслужб расстрелять на месте советских интернационалистов, чтобы затем обвинить их в убийстве литовских служащих в Мядининкай, подробно написано, на основании следственных материалов и материалов суда над интернационалистами, в книге Валерия Иванова «Литовская тюрьма», изд. «Палея», Москва, 1996 г. Электронная версия этой книги см. «Капище» http://www.proza.ru/2010/01/06/1076).

— Эпизод в Шумске произошёл ночью с 6-го на 7-е ноября (1991 г.) На таможенном посту в Шумске был остановлен автомобиль «Жигули», в нём сидело трое человек: А.Смоткин, молодой человек, только что окончивший службу в армии, Х.Дзагоев, и В.Орлов. Х.Дзагоев дружил с сестрой В.Орлова.

Идея была такая – не знаю, они ли авторы этой идеи, или эта идея была им подсунута: 7 ноября с территории Белоруссии провести радиопередачу на коротких волнах с помощью рации и поздравить людей с праздником. Не представляю, кто мог слышать это поздравление, поскольку диапазон радиотрансляции был очень непопулярным.

Перед этим, они два раз туда выезжали, чтобы прорепетировать. Репетиция прошла удачно. И вот они поехали ночью с 6-го на 7-е ноября…

Как я узнал позже от В.Орлова, Павел Василенко (такой известный дружинник. – «ГК») накануне их выезда в Белоруссию принёс ему тот самый автомат, который и был изъят из их машины во время задержания. Второе оружие, пистолет, был у Х.Дзагоева, который накануне привёз его от А.Смоткина, за которым, как сказал, накануне выезжал в Полоцк. Таковы их показания.

Перед границей их остановили. В машине увидели автомат – он лежал прямо между передними сиденьями — и начался данный инцидент. А.Смоткн выскочил из машины и закричал: «Я имею гранату!» Он всегда был у нас большим героем. Бросил эту гранату, слава Богу, никто не пострадал, и убежал в лес.

Этих двух задержали, они послушно легли на землю. У них забрали автомат и пистолет, отвезли в Вильнюс. В.Орлова заставили дать показания, что он знает меня, и что я связан с ними. И меня — арестовали.

Как они мне рассказывали, ещё на месте задержания им сказали: «Теперь мы вас здесь на месте расстреляем». Поставили перед деревом и стреляли над головами. Может, люди и испугались.

Спросили: «А.Бобылёва знаешь?» «Знаю». Мы работали в одном институте – на Заводе радиоизмерительных приборов. Однако между собой как-то связанными не были. Он был из молодых, а я – уже из людей старшего возраста. Заставили сказать, что он меня знает, что встречался, что видел у меня оружие. И меня задержали. Прямо дома. Я той ночью спокойно спал дома.

Что здесь важно? То, что теперь расскажу вам, для меня может оказаться опасным.

Я поддерживаю связь с А.Смоткиным – мы переговариваемся через «Скайп». Он живёт в Полоцке, я в районе Санкт-Петербурга. Вот, что он мне рассказал.

Он имеет старшего брата, который живёт в Литве. Он строитель. Он строил и придавал к эксплуатации какие-то объекты, кажется, что связанные с охраной края или границы. Построив очередной объект — обмывали его. Кажется, с С. (бывшим известным сотрудником, имевшим связи с известными политиками, фамилия известна редакции. – «ГК») И этот С., уже хорошо поддав, сказал: «Ну и дурак у тебя брат». Ты хороший, умный человек, а он – дурак! Почему два брата, а младший  — такой дурак? Знаешь, он уже давно мог лежать под землёй».

Спросил, как так? «Знаешь, тогда в Шумске это не была случайность. Была такая операция с кодовым названием «Мешок». По этому сценарию, они на той таможне должны были быть застрелены. А машина с нашими людьми, знаешь, стояла невдалеке. Они должны были подъехать и уложить их на месте, и сказать тогда: «Вот трупы, вот автоматы убитых (в Мядининкай) – Мядининское дело расследовано и закрыто!»

Этого (конкретно об операции «Мешок». – Прим. переводчика), думаю, в Литве ещё никто не знает. Это – версия. Это мне рассказал А.Смоткин. Однако, я склонен ему верить.

«Автомат принёс Василенко»

— Так автомат, с которым на нашей границе попались В.Орлов, Х.Дзагоев и А.Смоткин, и который, как стало известно, был взят от убитого в Мядининкай А.Юозокаса, принёс им П.Василенко?

— Павел Василенко – да, был такой персонаж. Он был одним из дружинников Вильнюса. Кто его туда направил, я не знаю. До этого я его не знал. Я тоже посещал их, был членом районной организации дружинников. Когда я ходил на собрания тех дружинников, однажды представили: «Это, Кондрашов, руководитель дружинников Вильнюса, Василенко – руководитель штаба дружинников». Он оставил у меня странное впечатление. Странная мимика, странное самовыражение. По правде, почувствовал к нему сразу антипатию. Не стремился сблизиться. Какую роль он здесь (Шумский эпизод) сыграл, не знаю. Однако В.Орлов мне сказал, что автомат, который изъяли в Шумске, был не от А.Смоткина, не хранившийся с неведомых времён, но был получен накануне от П.Василенко… Мне В.Орлов говорил: «Я не хотел брать этот автомат». Но П.Василенко ему сказал: «Нет, бери».

— Но почему?

— Большие мальчики играли в маленькую войну. Понимаете? В.Орлову тогда было около 30 лет. В таком возрасте мальчики ещё играют в войну.

— Орлов был в ОМОНе?

— Нет, и дружинником никогда не был. Он там имел какую-то свою небольшую группу. Что они хотели, трудно сказать.

— Когда вам В.Орлов рассказал, что это оружие ему просто впихнул П.Василенко?

— Когда нас задержали, сначала все мы сидели по разным камерам, а потом, когда дали в суде показания, всех тогда можно было свести в одну камеру: Иванов, Дзагоев, я, Орлов, Шорохов, Смоткин. Шестеро. Мы могли там поговорить, обсудить. И после выхода из тюрьмы встречался с В.Орловым. Однако по существу всё было уже ясно. Именно тогда, когда были в одной камере, В.Орлов и рассказал, как всё было. Только информацию об операции «Мешок» услышал от А.Смоткина недавно. Где-то год или полгода назад.

— Так почему тогда А.Смоткина, В.Орлова и Х.Дзагоева не расстреляли тогда, на Шумской таможне, если, как вы говорите, была такая операция «Мешок»?

— Потому, что А.Смоткин сбежал. Как говорили брату? «Если бы твой брат не убежал, все бы они там лежали». Потому что сбежал, сценарий поменялся.

— А как на суде, когда вас судили, говорил В.Орлов?

— Он так и говорил: «Автомат принёс П.Василенко». Есть протоколы его допроса. Это записано, зафиксировано. В.Орлов сказал, что автомат ему принёс П.Василенко. Если память не изменяет, это было в районе Жверинас (Вильнюса. – Прим. переводчика), на троллейбусном кольце. Он там недалеко живёт. Однако в августе (1991 г.) был другой эпизод… Сейчас мы к нему подходим.

История «окровавленного» оружия

— 19 августа в Москве происходит путч, помните, наверное. Я был в командировке, возвратился 24 августа. Вильнюсский ОМОН уже был блокирован, готовился к эвакуации. Из Москвы прилетел милицейский генерал, говорили, что ОМОН надо разоружить и расформировать. Над базой Вильнюсского ОМОНа пролетел такой маленький самолёт АН-2 и что-то сбросил. Распространились слухи: «Нас начнут «бомбить», будет вооружённая атака, перестрелка». Поэтому готовились к обороне.

Начали приходить люди: служащие милиции – уже была полиция, однако пришли те, которые по убеждению чувствовали себя милиционерами, целая группа таможенников (в советской форме). Пришли, чтобы помочь обороняться. И все они просили оружия. Я тогда уже был одет в форму ОМОНа. Был зачитан приказ, мне выдали оружие.

У меня были очень хорошие отношения с Володей Розводовым (начальником штаба Вильнюсского ОМОНа. – прим. «ГК»). Мы на самом деле были хорошо знакомы. Я был как бы его помощником. Я был внизу, он — в своём кабинете. Пришли двое военных, четыре таможенника. Я пошёл к Володе и говорю: «Володя, такое дело – пришли люди, хотят оружие». «Хорошо, идём со мной». Взял ключи и идём.

Были когда-нибудь в бывших помещениях ОМОНа? Как входишь – большой вестибюль, комната оружия, библиотека-читальня и рядом было такая небольшая тёмная комната, без окон. Мы туда зашли. Там стояли ящики. Говорит: «Этот ящик снимите». Сняли. В нём лежали автоматы АКСУ-74У и пистолеты. Сказал: «Эти пистолеты и автоматы можете раздать этим людям». И при мне взял два пистолета и два автомата и подал этим таможенникам. Затем ещё два таможенника пришло, и им выдал оружие. Затем, кажется, ещё какой-то милиционер пришёл, одетый по-граждански, но показал удостоверение. Ему тоже выдал.

А затем пришёл А.Смоткин и ещё один мужчина, возраста — около 50 лет: «Мы будем с вами, выдайте оружие». Однако это были гражданские люди. Кстати, не только они пришли. Гражданских пришло больше. Поэтому пошёл к В.Разводову спросить, что делать. «А здесь уже вопрос, дать ли  им оружие? А ты А.Смоткина хорошо знаешь»? Сказал, что знаю. «А он, если надо будет, вообще сможет отстреливаться»? Сказал, что сможет. «Ну, чёрт знает. Дай им оружие, но предупреди, пригрози: чем бы здесь ни закончилось – будет перестрелка или не будет, будет эвакуация или нет, чтобы отсюда это оружие не выносили. Ты им пригрози, чтобы оружие не вынесли. Скажи им, что это оружие один Бог знает, какое». Сказал, что естественно.

И всё. Дал он мне ключи, я спустился вниз и выдал ещё по автомату и по пистолету. Правда, перед этим В.Разводов ещё пришёл со мной (в это помещение) и сказал: «Из этого ящика ещё выдай (оружие), а эти два ящика отнеси в броневик». Один ящик я еле вынес, а второй отнесли А.Смоткин с тем мужчиной. Как родились все эти небылицы о «кровавом» оружии, — есть это в моих первичных показаниях. Когда я выдал им это оружие, единственно, что требовалось, так это их испугать – чтобы это оружие не вынесли.

— Откуда не вынесли?

— Из ОМОНа. А если они с этим оружием пойдут грабить в Гарюнай (огромный базар на окраине Вильнюса. – Прим. переводчика)? По правде говоря, открою вам маленькую тайну: в ОМОНе были люди, которые пришли в ОМОН только для того, чтобы получить пистолет и в Гарюнай заниматься своими делами. Честное слово. Это было. Война всегда грязное дело. На ней всегда грабёжи и все такое… Так вот, зная всё это, я им сказал: «А.Смоткин, смотри, если с твоим оружием вас кто-то возьмёт, так чёрт знает. Ты видишь, как оно охраняется? А может это «грязное» оружие? А может на нём кровь убитых людей»? Такой вот был разговор.

Когда дал показания по этому эпизоду следователю А.Асташке, я ему всё это рассказал. Однако, когда он записал (протокол), эти слова принадлежали уже не мне, а В.Разводову. По правде говоря, я даже не пытался это исправит. Я А.Асташку не поправил и скажу почему: я испугался. Честное слово.

Я никогда не говорил следователю, что я, согласно приказа – уже военнообязанный сотрудник ОМОНа. Была такая ситуация, что боялся, что меня где-нибудь попросту «испекут». А по существу, если бы сказал: «да я военнообязанный сотрудник, если желаете запросите  отдел кадров дивизии и вам подтвердят»…

Знаете, когда меня арестовали, я имел пистолет. Омоновцы могли иметь оружие. А я не сказал, что являюсь кадровым омоновцем. Так, кому хуже сделал? Справка из отдела кадров – и вопрос об оружии был бы решён. А я был приговорён по двум статьям – политической (антигосударственная деятельность) и за нелегальное хранение оружия.

 Когда я увидел, что А.Асташка неправильно записал мои показания, я испугался. Всю жизнь я был инженер, простой человек. И когда меня задержали и А.Асташка вызвал  на допрос, и увидел, что я трясусь, как резанул: «Слушай, твои друзья говорят, что ты им выдал автоматы, а ты знаешь, что те автоматы – от людей, убитых на таможне?…» Ну, вы не можете себе представить… Так было страшно. Поэтому я не стал править записанный им протокол. Я понял, что ему такие показания интересней. И подписал.

Потом, когда происходили регулярные допросы и писались протоколы, уже с третьего протокола перестал их подписывать. Больше нет ни одного протокола, подписанного моей рукой. Вот так родилась эта легенда. А сейчас (2015.05.22 ) суд интересует: «А что сказал В.Разводов»? «А что сказали вы»? Я на суде говорил то же самое, что и вам здесь. Для этого я и приехал.

Прокуроры в суде сказали: «Ваши показания отличаются от показаний, которые вы дали тогда». «Я вам сразу сказал, что они отличаются, и именно поэтому я приехал, чтобы вы закончили все эти свои заблуждения. Мог бы и не ехать из другой страны», — сказал на суде прокурорам. Кажется, им это очень не понравилось. Поскольку сейчас – хотя какая, никакая версия…

«Так на кого работал Василенко»?

— Тогда откуда этот П.Василенко получил тот автомат?

— Это меня тоже интересует. Я и сам бы спросил П.Василенко об этом. Кто дал ему тот автомат? Откуда он его взял? Почему он его принёс В.Орлову? Почему он его так  усиленно втискивал ему? Так на кого он тогда работал? Если обратите внимание на этот момент, а также на то, что рассказал об операции «Мешок», получается интересно.

Однако, не закончил рассказывать. Когда я сидел в камере, спрашивал не только В.Орлова, но и А.Смоткина: так как там было с этим оружием? А.Смоткин клялся, что полученный в тот день в ОМОНе автомат он возвратил в дежурную часть.

— А пистолет? Откуда этот пистолет, который нашли у задержанных на Шумском посту?

— Х.Дзагоев говорил, что привёз его от А.Смоткина. А откуда он у А.Смоткина… Думаю, что пистолет всё же в тот день в ОМОНе он не сдал. Автоматы они наверное сдали, а пистолет всё же, наверное, взяли.

— Так этот пистолет мог быть от убитых в Мядининкай?

— Я не знаю, могли ли быть этот пистолет от убитых в Мядининкай.  Однако это факт, что пистолет, который у  Х.Дзагоева взяли на Шумском посту, был от А.Смоткина. А вот, это оружие из Мядининкай? Так в деле были протоколы, экспертизы, что автомат и пистолет принадлежали убитым в Мядининкай А. Юозакусу и А.Казлаускасу. Однако это уже на совести экспертов – если так было, значит, так и было. Самое интересное, что когда меня задержали, П.Василенко тоже звали и опрашивали. И на суде. Почему его не арестовали?

— Так вы скажите, почему его так любят наши правоохранительные органы? Вот, например, когда П.Василенко опрашивали в Вильнюсском окружном суде в деле о Мядининкай и журналисты его снимали, он голову прикрыл листом – текстом к верху. И когда ТВ камера наехала на текст, посмотреть что это за документ, это было решение о прекращении в отношении него досудебного расследования в деле о 13 января (1991 г. — трагических событиях у Вильнюсской телебашни. – Прим. переводчика). Хотя, как знаете, здесь никакого временного ценза нет – это военное преступление и преступление против человечности.

— Да, странно. Этого же Х.Дзагоева и В.Орлова задерживают в машине с автоматом, арестовывают и сажают в тюрьму. А человека, который принёс им этот автомат, почему-то не сажают и не расследуют… Это очень интересно. Здесь и в самом деле прав В.Ладсбергис – что-то здесь не до конца расследовано.

Очевидно, что и меня осудили не за то, что я во время январских событий был на телевидении. Там много было дружинников, таких как я. Пятьдесят около ТВ башни, пятьдесят — около телевидения. Ведь они дали показания в суде: «Где были? «У телевидения» Что делали? «Стояли в цепи». Однако, за это не осудили? Нет. А я, который делал тоже самое, был осуждён.

Как вы думаете, если с К.Никулиным (который обвиняется в убийстве литовских служащих на таможне в Мядининкай в ночь на 31 июля 1991 г, хотя никаких доказательств его присутствия там нет и сам он категорически отрицает свою причастность к этому преступлению, но получил в суде первой инстанции высшую меру наказания — пожизненное заключение. – Прим. переводчика), возможно, свели счёты за то, что он помог «посадить» кое-кого в Латвии, и ему отомстили руками литовских правоохранительных органов, так и мне наверное отомстили.

А относительно П.Василенко… Странно, что он, по многим показаниям, связанный с тем автоматов, но ему претензий не выставляют.  В.Орлову – так. Однако, чем В.Орлов в этом отношении отличается от В.Василенко? Ведь этот автомат был также в руках П.Василенко? Почему в отношении него такое благодушие.

Нерешённая загадка автомата

-И всё же, хотела бы более детально рассмотреть эпизод с этим автоматом. В.Орлов вам говорил, что этот автомат получил от П.Василенко перед выездом в Белоруссию. А сам П.Василенко вот что показал на заседании суда 19 мая 2010 года: что этот автомат отнял у А.Смоткина. «После некоторого времени он пришёл с другим другом и сказал: «Ты от меня отнял, верни обратно». Я и вернул. Это был небольшой автомат (…) Здесь меня подвела моя жадность, поскольку я охотник и хотел это оружие применить как охотничий ствол, т.е. переделать в охотничье оружие».

— Я не слышал об этой версии. Она противоречить тому, что говорил мне А.Смоткин. Мне А.Смоткин говорил, что автомат он вернул на базе. Он мне никогда не говорил, что П.Василенко отнял у него автомат. Ему было бы это очень легко сказать, правда, и избавиться от всех подозрений относительно себя? Однако, этого от А.Смоткина никогда не слышал.

А со А.Смоткиным мы имели и в самом деле возможность поговорить – мы шесть месяцев просидели вместе в одной камере. Потом нас вывезли в колонию Правенишки, там ещё посидели. Так что было времени поговорить. И он никогда не говорил о том, что П.Василенко отнял от него автомат.

А.Смоткин мне говорил: «Мы тебя искали, не нашли, пошли в дежурную часть и отдали». Я думаю, что находясь в тех условиях, каких мы находились, какой смысл был мне врать?

— Однако в первичных показаниях 10 ноября 1991 г. вот что А.Смоткин говорит: что из Вильнюсского ОМОНа грязный ПМ, полученный от А.Бобылёва, вынес – Г.Колесов, а Василенко – взятый от Г.Колесова АКС-74У , который последний получил от А.Бобылёва. Г.Колесова уже не спросишь, он уже умер. Как это объясните?

— Думаю, что его так тогда запугали, что он мог наговорить несуразное. Я тоже наговорил. Ведь мне тоже было непросто сказать, что был кадровым омоновцем и пистолет получил легально. Но я был страшно напуган и, как уже говорил, думал, что если признаюсь, что был в ОМОНе, меня попросту «устранят». И А.Смоткин…

Он мне рассказывал, что когда его везли (незаконно литовские спецслужбы вывозили А.Смоткина в Литву с территории Белоруссии, из Полоцка, 10 ноября 1991 г. – пер.), остановились в лесу, привязали его к дереву и над головой стреляли из автомата. Так представьте, в каком состоянии привозят на следствие и начинают спрашивать, что можно наговорить? Ясно, что он пробовал выкрутиться, чтобы отодвинут от себя это оружие: от меня получил Г.Колесов. Но А.Смоткин от меня не получил?

Думаю, что сегодня А.Смоткин, оценив то, что сегодня есть сегодня, а не вчера, когда он страшно дрожал, сказал бы, что это оружие получил от меня.

— В.Орлов показал на следствии 11 ноября 1991 г. — автомат домой принёс П.Василенко и спросил, имею ли где его спрятать: «П.Василенко мне сказал, что Вильнюсская база ОМОН эвакуируется, он взял, когда никто не видел».

— Мне В.Орлов говорил, что автомат П.Василенко принёс ему не домой, а они встретились в районе Жверинаса, на троллейбусном кольце. Сам В.Орлов говорил (на суде), что когда они уже выезжали (в Белоруссию, с территории которой хотели произвести по переносному радиопередатчику поздравление жителям Вильнюса и района  с праздником 7 Ноября. – Прим. переводчика), когда они уже сидели в автомобиле, перед самым отъездом пришёл П.Василенко. Вытащил автомат. Ещё В.Орлов разозлился, «вокруг люди, а он здесь «засвечивается» с оружием». Ещё В.Орлов сказал, что спросил: «Зачем оно мне»? А П.Василенко ответил: «Бери, может пригодиться». И он этот автомат прямо нахально впихнул.

Знаете, вот, сейчас сижу и думаю. Вот, когда в тот день в Вильнюсском ОМОНе выдавали оружие и когда я выдавал оружие тем гражданским, кто-то мог этим воспользоваться. Факт выдачи оружия есть, а потом уже можно как хочешь повернуть. А может это оружие – эти пистолет и автомат – и в самом деле были «грязными»? Только вот привезены они были уже после, понимаете, В.Орлову, чтобы всю эту версию «Мешок» реализовать? 

Ясно, это только гипотеза. Однако, почему П.Василенко так упорно хотел всучить этот автомат? Поскольку В.Орлов говорил, что не хотел вести никакого оружия —  просто хотел провести радиопередачу. Всё, единственная цель.   

Еще, вспоминаю, говорил, что когда вели эту радиопередачу, перед этим, в лесу, достаточно далеко от дороги, вокруг крутились какие-то люди – как будто наблюдали за ними.

Так вот, ими могли воспользоваться, чтобы реализовать план «Мешок». Такая гипотеза.

Эпизод с гранатой

— А как там, 6 ноября 1991 г., было с гранатой?

— В суде  А.Смоткн вообще отрицал, что он бросил гранату. «А я не знаю, что бросил. Докажите, что я бросал». И литовские следователи начали доказывать. Принесли акт экспертизы: что на месте преступления на Шумском посту найдены фрагменты взрывчатого устройства, которые доказывают, что это – спусковые рычаги ручной гранаты. Утверждается, что взорвана граната РГД-5 – и её форма полукруглая. Однако представленные на фотографиях найденные спусковые рычаги гранат – квадратные, от гранаты РГ-42. Видите разницу?

Я пробовал во время суда судье Вишинскасу задать вопрос: «Прошу обратить внимание — в акте указывается, что гранаты были такими, однако на фотографиях представленные спусковые рычаги от других гранат. Это, воочию, не соответствует». Он посмотрел на меня: «Всё?» Сказал, что всё. «Садитесь». Так вот, или эксперт был не совсем компетентным, или был дан приказ, который исполнили. А.Смоткину что – подали эту экспертизу и сказали, «это доказывает, что бросили не простой взрывпакет, а боевую гранату».

«Документы пропали уже тогда»

— Так за что вас осудили?

— Прежде всего, за то, что, когда арестовывали, я имел пистолет. Во — вторых, если бы прочли обвинительный акт, до скорее всего засмеялись бы – что я вместе с группой «Альфа», вместе с советской армией участвовал в штурме телевидения.

— А вы участвовали?

— В штурме?

— Да.

Естественно – нет. Я приехал уже после всего штурма. Наверное, знаете, как развивались события.

Дружинников собрали в здании городского комитета (Коммунистической партии Литвы, на платформе КПСС – пер.). Вначале вручили какую-то петицию. Одну группу послали в Верховный Совет, а другую – в Совет Министров. Никто не хотел принимать эту петицию, и мы вернулись назад в городской комитет.

Я был в группе, которая шла к зданию Совета Министров. Хорошо, что был в самом «хвосте», поскольку, идущих впереди побили как следует. И когда мы вышли из здания Совета Министров, было видно, как по набережной ехала военная техника в направлении Верховного Совета. Когда мы вернулись в здание городского комитета, уже слышались выстрелы. Со стороны района (Вильнюса) Лаздинай. Вошли в зал. Люди, которые раньше вернулись, уже выходили. Мы столкнулись с выходящими. Посадили нас в автобус. Два автобуса отвезли к телебашне, два – на улицу Конарского (к зданию телевидения. – Прим. переводчика). Я был в автобусе, который привёл к телевидению (на ул. Конарского).

Я думал, что суд это всё прекрасно выяснил. Что мы приехали уже после штурма, что всё уже было окончено, телевидение было занято. Литовская полиция очень строго разделила людей – полиция стояла посредине улицы и наблюдала, чтобы не было каких-либо выпадов: на одной стороне стояли литовские люди, на другой — солдаты с автоматами.

Когда мы приехали, ожидали в автобусе. Один из нас был главным, попробовал вылезти из автобуса. Подошёл десантник и пустил из автомата в крышу автобуса. Три пули. «Хорошо» встретили дружинников, всё было согласовано «идеально».

Затем нас выпустили и мы попросили, чтобы нам позволили встать цепью за спинами военных. Кстати, на другой стороне улицы также стояли дружинники. Это были такие же люди, только вот повязки были зелёными, а наши – красными.

Стояли, стояли, а с рассветом пустили в здание телевидения. Там всё было разворочено… Все стёкла выбиты… Было очень холодно… Нам дали плёнку и гвозди, чтобы забили окна. И когда приводили в порядок веранду старого здания, увидели там много крови. Оказалось, там погиб Канапинскас.

Когда нас привезли, Канапинская уже, вроде, был в морге. И когда мне вручили обвинение, что я участвовал в убийстве Канапинскаса, поверьте – мне не было смешно. Я это принял как издевательство. Однако, таковым было моё обвинение.

— И сколько вы отсидели в тюрьме?

— Три года.

— Такие обвинения, а сидели только три года?

Наверное так «убил» Канапинскаса, что больше чем три года не «потянул». Однако, о Канапинскасе. В деле, когда мы с ним знакомились, нам предъявили «рассыпанное» дело. Вы понимаете, что это такое? Это «папка», полная страниц, не сшитых, пронумерованных карандашом. Мы с делом знакомились все вместе. Сидели в одной комнате. В деле 47 томов. Кто-то читает первый том, кто-то – второй и т.д. И мне попадает тот том, в котором сведения о Канапинскасе. И я вижу в материалах экспертизы: труп, его слой за слоем одежды раздевают. Снимают куртку – фотография, снимают рубашку – фото…

Гедре, это выглядит так:  вначале он лежит в куртке, куртка кожаная. И вот здесь куртка порвана, края загнуты изнутри наружу. Затем, куртка снята, ещё оставалась рубашка и «тельняшка». И всё это вдолблено в грудь.

Когда я увидел всё это, первая реакция была: как это? Где у него взорвалось взрывное устройство? Значит под пахом?

И как вы думаете: когда повторно смотрел это дело, этих документов уже не было в деле. И в деле уже не было многих документов… Вот когда начали пропадать документы – ещё тогда. Я думаю, что в Литве есть люди, которые давно думают о маленьком Нюрнберге  и желают продемонстрировать кое кому, что теперь Литва будет судить своих врагов. Вот вы когда-то судили наших резистентов по сталинской статье 57 УК, а теперь судим мы…

Например, наша группа подсудимых была собрана случайно – из лиц, которые между собой до этого никак не были связаны. Вот вы знаете, что меня связывало с Валерием Ивановым? Обо мне в обвинении написано: «А.Бобылёв был активным членом Коммунистической партии и активным «единственником».

Согласно странного совпадения обстоятельств, фамилия моей жены – Иванова. И когда у меня нашли записную книжку, а в ней запись: «Галина Иванова», то оперативники (авторы известной оперативной, никак не проверенной, справки, согласно которой был осуждён К.Никулин в деле о Мядининкай. – «ГК») мне били по зубам: «Кто такая Иванова»? Говорю, идите к чертям, это моя женщина, её не трогайте. Они опять: Кто такая Иванова»? Я говорю, что моя женщина – теперешняя жена. Тогда мы ещё не были женаты. А они думали, что Иванова – это сестра того Иванова, и мы поэтому связаны.

Так вот всю группу и пробовали создать. А в реальности, я с этим Ивановым никак не был связан – в «Единстве» я не участвовал.

До раскола партии я не был и коммунистом. Когда в Литве раскололась Коммунистическая партия, я вступил в Коммунистическую партию, которую в Литве называли партией М.Бурокявичюса. В своей партийной организации я был относительно активным членом. Когда возникла идея референдума, на заводе, где я работал, выдвинули мою кандидатуру (на руководство проведением этого референдума «О единстве СССР» — пер.). Однако, если говорить прямо, я на этом референдуме был «свадебным генералом».

— Откуда была эта идея с референдумом по сохранению СССР? Из Москвы?

— М.Горбачёва.

— Приказ?

Как я помню, это решил Верховный Совет СССР провести такой референдум. Однако предложение внёс М.Горбачёв. По каким политическим причинам, не совсем понятно. Поскольку, по моему мнению, М.Горбачёв осуществлял крушение СССР. Была ли это игра М.Горбачёва с Б.Ельциным, чтобы до самого конца показывать мол «я М.Горбачёв, а ты Б.Ельцин, и я СССР, а ты Россия», — но это другая тема.

 Ну, а М.Бурокявичюс был идеалистом! До конца верил М.Горбачёву. Когда ему говорили: «Но ведь Горбачёв не тот человек, он ведёт к гибели и партию, и страну», М.Бурокявичюс начинал кричать: «Не смейте говорить так о генеральном секретаре Коммунистической партии Советского Союза! Не смейте! При  мне никогда так не говорите! Вы коммунист, где ваша дисциплина». Теперь, как знаю, он так не говорит. Понял.

Искали не там

— К.Никулин обвиняется в том, что в Мядининкай осуществлял политику СССР и Коммунистической партии —  убивать гражданских лиц, была такая политика?

— Это совершенный абсурд. Вы что, здесь, что, маленькие дети? Кто может такие вещи не только записать, но и говорить о них вслух? Надо чувствовать границы.

— Кстати, вас звали свидетельствовать и в суде над К.Никулиным, когда ещё в Вильнюсском окружном суде рассматривалось дело по Мядининкай.

— Меня? Вызывали?

— Да два раза – 8 и 15 декабря 2010 г. В протоколе заседания суда отмечено, что вы не явились.

— Не поучил ни одной повестки с приглашением.

— Вызовы с суд были высланы по адресу в Вильнюсе: ул. Муйтинес 8-57.

— На улице Муйтинес я не проживаю уже 25 лет.

Это бывшая квартира моей мамы, она её продала. Как они так хорошо работают, что не знают, где проживают люди?

И сейчас, когда свидетельствовал в Вильнюсском окружном суде, секретарь суда сказала: «А мы вам выслали повестку в суд по адресу на улицу Муйтинес. Сказал, что там не живу уже 25 лет. Проживаю около Санкт-Петербурга.

«Это настоящие Авгиевы конюшни»

— В суде имеется справка от 31 марта 1992 г. Национальной службы безопасности (так тогда назывался Департамент государственной безопасности), в которой упоминается такой А.Антоненко, руководитель 9-го оперативного отделения (аналитика) Вильнюсского ОМОНа. Пишется, что «с А.Антоненко связаны и нападения на литовские таможни, а также убийство в Мядининкай». Утверждается, что в подразделении А.Антоненко работало 6 офицеров, а при подразделении был создан разведывательный отдел, «на основании которого был создан специальный боевой отряд дружинников города Вильнюса», и этим подразделением руководили вы. Также утверждается, что в этом, руководимом вами разведывательном подразделении, было четверо разведчиков, а одним из них был этот знаменитый П.Василенко, который В.Орлову принёс то оружие. Что об этом можете сказать?

— (Пауза) Сначала смешно, потом совсем не смешно. Ну, нельзя так работать, профессионально, понимаете? Я бы тем, кто писал эту справку прямо в глаза сказа бы: «Парни, вы дерьмо, а не оперативники. Зря вас республика кормит. Не умеете вы работать. Не у-ме-е-те! Вы – не специалисты. Идите носить кирпичи».

Я вот сейчас приехал сюда, поскольку знаю, какая здесь каша заварена из этих всех данных. Это настоящие Авгиевые конюшни. Я хотел лишь часть этого дерьма отбросить. Надо понемногу освободить людей, которые об этом думают, которые заинтересованы – от этой псевдо информации.

То, что вы процитировали, типичная фальшивка – нет, фальшивкой не назову. Это такая грязь… «Мы такие умные, знаем, что А.Антоненко в ОМОНе был главными оперативником».  Да, вы правы – был. Но писать такие глупости. Что при нём было какое-то подразделение, которым я командовал?.. Кто я такой тогда был? Никто, чтобы мне что-то доверили.

С А.Антоненко я непосредственно начал сотрудничать только тогда, когда он перешёл на службу в дивизию. Уже после путча. Осенью. Тогда к нему приходило много людей из ОМОНа.

Когда пришёл в ОМОН (в июле 1991 г.) ещё не успел получить удостоверение, как ОМОН рассыпался. Что делать? Идти в дивизию. Чтобы прикрыться от преследований удостоверением и погонами. Поскольку в отношении меня на 100 процентов велось оперативное наблюдение.  А что такое оперативное наблюдение, наверное, ясно, правда? Этот мой переход в дивизию курировал начальник отдела кадров и А.Антоненко. А я у него был, чтобы узнать, как происходит моё оформление. Вот столько. Затем мы сдружились. В то время, летом 1991 г. я его только больше по внешнему виду знал.

А здесь приписали … разведгруппа…

Это не безобидная информация. Это – очень грязная работа.

И всё же, как?

— И всё же, ваше мнение, как это оружие, которое было взято на Шумском посту и которое, как утверждают экспертизы, были взяты от убитых в Мядининкай полицейских, оказались в Вильнюсском ОМОНе?

— Относительно автоматов точно ничего не могу сказать, как они оказались в ОМОНе. А об одном случае, откуда в ОМОНе оказалась куча пистолетов ТТ, могу рассказать.  

Был такой случай, позвонили жители и сказали: «При входе в дом сидит какой-то пьяный и перебирает оружие».

Туда выехала группа ОМОНа. Вот что мне рассказал об этом В.Семенчин. «Сидит человек одетый в гражданское, в руках – пистолет ТТ, а он весь качаясь, всё его перебирает. Абсолютно пьяный. Мы сразу отняли пистолет. «Откуда пистолет?» «А я ещё имею», — сказал, еле ворочая языком. «Где»? «А я здесь живу».

И группа поднялась к нему домой. В доме был сейф, полный набитый этими пистолетами. Может 20 пистолетов ТТ.

Выяснилось, что это какой-то парень из охраны края. У него дома был сейф с этими пистолетами. Откуда они, я не знаю. Но омоновцы этот сейф со всеми пистолетами вынесли.

И мне В.Семенчин показал этот сейф: он был весь полон пистолетов ТТ.

Версия: дружинники?

— Т.Гуданец, водитель Вильнюсского ОМОНа, свидетельствовал, что он в ту ночь привёз в Мядининкай «Павла и троих одетых в гражданские одежды мужчин». Кое-кто из бывших людей структуры охраны края выдвинули такую версию: что это могли быть дружинник П.Василенко и ещё трое дружинников. Поскольку среди «красных» были патриоты, которые не желали развала СССР, поэтому могли поработать в Мядининкай. Т.е. это не работа Вильнюсского ОМОНа, а дружинников.  И версии Министерства охраны края – именно в этом направлении.

— Смотрите, если принять версию с Вильнюсским ОМОНом, то кто такие были в Вильнюсском ОМОНе? Служащие в погонах. Люди, которые эти вещи понимают и которых прижать трудно. Как того же А.Антоненко – человек юридически образованный. Если он там убил, возьми и попробуй прижать – надо будет, как и К.Никулина, судить будут без доказательств.

А кто такие дружинники? Один инженер, другой инженер. Уголовный кодекс никогда не читали, в юриспруденции совершенно тупые. Так с такими, наверное, легче?  Особенно если постреляем вверх головы.

Наверное, в этом и есть смысл перевода «стрелок» на дружинников. Отсюда и операция «Мешок», и всучивание оружия П.Василенко дружинникам. Мог бы сделать такое предположение.

Думаю, что тогда, осенью 1991 г., кое-кому очень хотелось примерить мантию  великого следователя, разоблачившего огромное преступление в Мядининкай. А мечтали все. Все люди – и следователи, и судьи. Всем хотелось такой славы.

Да, будет трудно, очень трудно очистить эти Авгиевы конюшни…

Вот так оказался в ОМОНе

— Б.Макутынович был вашим начальником в Вильнюсском ОМОНе?

— Да.

— Там ещё были подразделения. Какому вы принадлежали?

— Я подразделению не принадлежал. В мои обязанности  помощника командира отряда входила связь. Поскольку, как ни странно, в отряде не было связистов. А я, согласно военной специальности  — связист.  Окончил Вильнюсский университет, факультет физики, а на военной кафедре получил специальность связиста (дальних связей).  Как сказал, реакция была такой: «Нам для связи дали машину (которая называется «Сорока»). Машина есть, аппаратура есть, а работать с ней некому. Возьмешься?». Вот так и было…

Какая форма на вас была?

— Комбинезон и не камуфляжный. Из дивизии морской пехоты. Из Клайпеды. Оттуда её привозили. На рукавах была такая эмблема с якорем. Так мы эту эмблему снимали и нам давали пришить эмблему ОМОНа.

— П.Василенко 30 июня 2010 г. вот что сказал в суде: «Сколько членов народной дружины перешло служить в вильнюсский ОМОН, после раскола вильнюсского ОМОНа 12 января 1991 г., точной цифры не знаю. Я рекомендовал двух дружинников – А.Бобылёв перешёл на службу в Вильнюсский ОМОН и ещё один парень, сейчас не припомню его фамилию». Так вас в Вильнюсский ОМОН Б.Макутыновичу рекомендовал П.Василенко?

— Зимой Б.Макутыновича я видел только издалека. А прийти в ОМОН, чтобы прикрыться погонами от оперативного преследования, мне посоветовал В.Разводов. Однако…

В 1991 г. мне уже было 38 лет. В таком возрасте в МВД уже не могли принять. Начали думать, что делать. И тогда Владимир Антонов, секретарь нашей партийной организации, предложил: «Идём к М.Бурокявичусу» (Первому секретарю ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС – пер.).

Мы пришли к М.Бурокявичусу, а он: «А что здесь думать? С революции 1917 г. в органах всегда были избранные комсомольцы и партийные». То есть, в органы КГБ и МВД всегда принимали по рекомендации партии. «Я уже завтра напишу рекомендацию в МВД от КПЛ/КПСС», — сказал М.Бурокявичюс. И он это сделал. Это было в самом начале июля. А в середине июля был получен приказ МВД, подписанный Б.Громовым: «Включить А.Бобылёва на такую-то должность в звании капитана». Этот приказ за номером пришёл в отдел кадров дивизии 3404.

Б.Громов был сначала генералом армии, а после этого стал командующим Внутренними войсками МВД СССР. ОМОН, как известно, был подчинён внутренним войскам.

Так вот я оказался в ОМОНе. А не «по рекомендации П.Василенко».

«Есть преступления, которые нельзя простит»

— Видели ли вы на базе Вильнюсского ОМОНа Рижских омоновцев?

— Меня и А.Асташка спрашивал, видел ли я на базе Рижских омоновцев. Видел, но раньше, в июле. А в ту ночь (на 31 июля 1991 г. – пер.) точно знаю, что спал дома. Пришёл утром, а мне говорят: «Знаешь ли, что было ночью? В Мядининкай таможню завалили, а у штаба дивизии какой-то взрыв произошёл». Ещё помню, с кем-то поехали посмотреть место этого взрыва. Там была какая-то яма… Вот и всё, что узнал в то утро.

— Но после этого убийства на базе ОМОНа ведь говорили об этом, рассуждали?

— Несомненно, говорили. Прошло уже 24 года, а я об этом всё время думаю. Скажу по совести: после того я общался с В.Разводовым (начальник штаба Вильнюсского ОМОНа – «ГК»), и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и с Б.Мокутыновичем (командир Вильнюсского ОМОНа – «ГК»), и мы всегда об этом говорили. И они говорили: «А чем мы можем тебе помочь?» А я им: «Думаю, что было бы полезно это дело раскрыт, как думаете?». «А что мы можем думать?».

Я думаю, что должно быть выяснено, кто был заказчиком и автором сценария этого грязного и идиотского преступления в Мядининкай.

Самое простое было бы для меня никуда не ехать, не прийти к вам, ни в суд Литвы. Кто бы, что мог мне сказать? Ведь повестки в суд я не получил – их посылали по адресу, где я не живу уже 20 лет. Однако я не смог сюда не поехать.

Во-первых, я своё уже отсидел и своё уже отбоялся.  Во-вторых, такие преступления нужно расследовать. Такие преступления нельзя прощать. В этом я понимаю литовское правосудие. Только было бы хорошо, чтобы оно расследование провело до конца.

— Может после вас не побоятся высказаться и другие? Будем верить. Спасибо за разговор.

Разговаривала Гедре Горене

***

СПРАВКА

о деятельности, созданного КПЛ/КПСС, Вильнюсского ОМОНА и

о деятельности оперативного (аналитического) отдела

Вильнюсский ОМОН, как вооружённый отряд ЛКП/КПСС образовался 12 января 1991 г., когда был объявлен приказ №1 МВД СССР «О создании Вильнюсского ОМОНа». Однако, по настоящему создание ОМОНа началось значительно раньше. Создание ОМОНа было только общей частью большого плана по дестабилизации политической жизни Литвы. При подготовке вооруженного переворота в Литве, ЛКП/КПСС (странная, с юридической точки зрения, формулировка о «вооружённом перевороте» в отношении организации ЛКП/КПСС, имевшей всю полноту власти в Литовской ССР – пер.) не могла обойти полицию Литвы (где была территория, на которую распространялась юрисдикция провозглашённой на основании Конституции 1938 г. Литовской Республики? — во всяком случае Вильнюс и прилегающие территории не входили тогда, в 1938 г., в состав того государства литовцев – пер.), которая понемногу реформировалась и деполитизировалась. Инициаторами формирования ОМОН был политико-правовой отдел ЛКП/КПСС и секретари ЦК В.Швед и А.Науджюнас. Непосредственными исполнителем они выбрали Б.Макутыновича, давнего знакомого и протеже В.Шведа. Когда в 1988 г. образовался ОМОН Литовской ССР он предложил отделу административных органов ЦК КПЛ в качестве заместителя по политической и воспитательной работе отделения ОМОНА, инструктора организационного отдела руководимого им районного комитета партии Б.Макутыновича. Перевод Б.Макутыновича в подчинение МВД СССР был заранее согласован  на всех уровнях, о чём свидетельствует охрана десантников и помощь, а также срочное прибытие генерала Демидова в 9 часов 12 января с уже подготовленным приказом СССР.

По замыслу ЛКП/КПСС, ОМОН должен был исполнять следующие функции:

1. Стать отрядом по охране имущества ЛКП/КПСС;
2. Быть силовой альтернативой Литве, поддерживающей и полностью подвластной ЛКП/КПСС;
3. Осуществлять разведывательные операции, наблюдая оборонные структуры Литвы;
4. Быть дестабилизирующим фактором политической ситуации в Литве.

Для того, чтобы исполнить эти функции было необходимо образовать сложную структуру, которая отвечала таким требованиям, каких нет в других подразделениях ОМОН СССР. Кроме командира, его заместителя и штаба, которым руководил В.Разводов, были созданы:

1. Отдел материально-технического снабжения (командир – И.Ерёменко);
2. Отдел связи (командир – В.Гисч);
3. Оперативно-тактический отдел (командир — А.Скляр);
4. Отдел физической подготовки (командир – В.Бутенко);
5. Отдел тылового обеспечения (командир – В.Рощин);
6. Отдел кадров (командир – Е.Наумов);
7. Дежурная часть (командир – И.Рако);
8. Политический отдел (командир – К.Федченко);
9. Оперативно- аналитический отдел (командир – А.Антоненко).

Персональный состав ОМОНа быстро рос. 11 января 1991 г. омоновцев было только 13, утром 12 января —  уже 33. Спустя месяц – 65, а 19 августа 1991 г. – 171 человек. Все омоновцы были собраны в 5 подразделений.

1. 1-ое (командир – В.Белкин, заместитель – А.Горбатов);
2. 2-ое (командир – В.Куракин, заместитель – Д.Дерабин);
3. 3-е (командир – М.Вотехович, заместитель – П.Фильченков);
4. 4-ое (командир – В.Пужаи, заместитель – С.Крылов);
5. 5-ое (командир – Е.Чимчишин, заместитель – И.Копысов);

В каждом подразделении было по 25-28 человек. В большинстве своём они охраняли имущество СССР. В секретных операциях участвовали только особенно проверенные люди из первого подразделения. Это подразделение было подчинено лично Б.Макутыновичу, а также его заместителю, командиру оперативно- аналитического отдела А.Антоненко. А.Антонено, получил от своего агента в военном комиссариате Шалчининкского района сведения и организовал нападение на автобус Министерства охраны края, и его обстрел. Он руководил первым и вторым захватом Междугородней телефонной и телеграфной станции. Впервые использовал информацию своей агентуры из АТП №2 и получил личную санкцию от прокурора Литовской ССР А.Петраускаса, хотя сам  ещё в то время официально в ОМОНе не служил. С А.Антоненко связаны и нападения на таможни Литвы, а также убийство в Мядининкай.

Алексей Тимофеевич Антоненко родился в 1950 г. в Вильнюсе, поляк. Образование высшее. Работал на оперативной работе в МВД Литовской ССР, в 7-ом отделе.  Перед переходом в ОМОН, он работал главным уполномоченным приёмно-распредилительного пункта уголовного розыска. Имел звание майора. В ОМОН перешёл 23 июня 1991 г., где сразу стал руководителем оперативно-аналитического отдела. В этом подразделении было 6 офицеров (В.Лучковский, В.Ясинявичюс, А.Каменев, В.Семенчин). При них было создано разведывательное подразделение, основанием которого стал специальный боевой отряд дружинников. Дружинники из этого отряда прошли специальную боевую и физическую подготовку. Они имели личное оружие. Этим подразделением командовал  Александр Бобылёв (в настоящее время заключенный за события на таможне в Шумске с другими дружинниками Вильнюсского городского комитета ЛКП/КПСС, а также военнослужащими СА, захватившими здание ТРК (Телерадиокомитета. – Пер.). Он был ответственным в городском (Вильнюсском. – Пер.) штабе дружинников за дружинников октябрьского района. К нему сходилась их связь. Затем он руководил комиссией г.Вильнюса по проведению референдума СССР. В подразделении под командованием А.Бобылёва были такие разведчики как В.Шмаро, С.Сепуха, Д.Шихер, П.Василенко. В подразделении они все имели клички (например, Финн, Роган). Если ночевали в ОМОНе, то представлялись в первое подразделение.

Руководимое А.Антоненко подразделение не только организовывало операции и осуществляло разведку, но и используя информацию своей агентуры, подготавливала для секретариата ЦК КПЛ/КПСС обзорные разведывательные справки о политической ситуации в Литве. В этих справках освещалось положение в Верховном Совете, Министерстве обороны края, Союзе стрелков, МВД Литвы, а также в Советской армии, Комитете государственной безопасности. Прокуратуре Литовской ССР представлялась информация о настроениях людей. Сам А.Антоненко представлял эти справки в ЦК КПЛ/КПСС заместителю председателя Центральной контрольной комиссии В.Носову, который в ЦК КПЛ курировал ОМОН, или в политико-правовой отдел Р.Юхнявичусу.

В своей работе А.Антненко тесно контактировал с 1-ым отделом (разведка) Комитета Госбезопасности СССР, с командирами 42 дивизии Внутренних войск МВД и с отделом разведки, с командиром спецотдела Вильнюсского гарнизона В.Рыжовым. Скорее всего, с ними делились информацией.

В настоящее время А.Антоненко работает помощником командира Вильнюсского гарнизона Ф.Фролова. Ему оставлено звание майора. Он с семьёй проживает в Вильнюсе. 27 января 1992 г., когда его допрашивал военный следователь, А.Антоненко объявил, что он является членом КПСС, а на вопрос о его работе в ОМОНе ответил, что выполнял только оперативную работу, которая засекречена и публично не объявляется.

По агентурным данным, А.Антоненко поддерживает связь со всеми оставшимися в Литве омоновцами. Он сумел пристроит в Вильнюсском гарнизоне бывших двух офицеров из своего бывшего подразделения. Зафиксировано, что он собирал десяток проживающих в Вильнюсе омоновцев в Северный городок, для совещаний. Первый раз 25 сентября 1991 г., когда дал указание по поведению в генеральной прокуратуре и относительно устройства на работу. Во второй раз 7 ноября 1991 г. он собирался сообщить о создании в Литве подполья, задачах ОМОНа и поручит прослушивание организованной группой А.Бобылёва и П.Василенко радио передачи.  Однако, после того, когда группа А.Бобылёва попалась в Шумскасе, прослушивание радиопередачи не произошло. (В обоих встречах участвовали бывшие омоновцы П.Войницки, Ю.Горохов и О.Антонов). Есть сведения, что бежавшие из Литвы Б.Макутынович, В.Разводов, И.Ерёменко и А.Склар поддерживают с А.Антоненко опосредовательную связь. Практически он является в Литве резидентом ОМОН. Также считается, что через специальные службы России осуществляется разведывательная деятельность против Литвы с использованием его агентуры.

Служба национальной безопасности  31 марта 1992 г.

P.S. Интересно, а как упоминаемые в этой справке лица, сказали бы о представленных фактах? Особенно А.Антоненко, который  в этой справке увязывается с убийством в Мядининкай.