Известный писатель Юрий Поляков, автор культовых романов и повестей «ЧП районного масштаба», «Сто дней до приказа», «Козлёнок в молоке», презентовал новую книгу «Желание быть русским». Некоторые посчитали такое название провокационным, а самого прозаика чуть ли не «националистом» окрестили… Наш репортер напросился к Юрию Михайловичу в гости, чтобы уточнить его позицию по важнейшему вопросу.
— Юрий Михайлович, у нас почему-то не принято рассказывать народу, большинство которого именно русские, о его этнической принадлежности и исторической значимости.
— Действительно, не принято. И ничего хорошего в этом нет. Ведь в России живет более 80 процентов русских. Правда, теперь один очень значительный плюс в обществе всё же укоренился — слова «патриотизм», «патриот» больше не считаются ругательными, как это было в 90-е… Но лично меня и сегодня тревожит многое. Например, что русские сейчас — самый разделённый народ мира. Почему наше государство так халатно относится к проблеме, связанной с возвращением своих людей на родную землю?
— По статистике, наших соотечественников в странах ближнего и дальнего зарубежья от 25 до 30 миллионов…
— Страшные цифры! Разве эти люди не могли бы принести пользу нашей стране, когда такая непростая демографическая ситуация? Но попробуйте переехать из какой-нибудь бывшей республики в Подмосковье. Замучаетесь, как говорит наш президент, пыль глотать! Проблемы накапливались постепенно. Где-то в начале 2000-х я спросил у автора гимна Сергея Михалкова, с которым был хорошо знаком: «Куда же вы Русь-то подевали, Сергей Владимирович?» В тексте Гимна СССР от 1977 года было написано: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь», а в новой редакции от 2001 года появились строчки: «Россия — священная наша держава, Россия — любимая наша страна»… «Эх, Юра, — ответил он, — я хотел оставить, но мне отсоветовали, мол, можно кого-нибудь обидеть». А вот русских у нас почему-то никогда не боялись обидеть.
— Может быть, мы стесняемся быть собой? Принято ведь, что сильным незачем говорить о своей силе.
— А вот Владимир Соловьев почему-то не стесняется регулярно оповещать телезрителей, что он еврей… А нашему государствообразующему народу будто бы отчего-то неловко. Тина Канделаки может навязывать людям свое мнение, твердя: «Почему мы все время говорим о России как о стране русских?» Мол, «давно доказано, что русский этнос изменился и что он состоит не из русских. Он многонациональный народ. Так же, как американский». Так ли на самом деле все просто? В России, в многогонациональном государстве с федеративным устройством, русский тот, кто считает себя русским. Неважно, какие у него корни. Но национальных проблем федерация не отменяет… Попробовала бы Канделаки на грузинском телевидении сказать такое о грузинах. В нашем культурно-информационном пространстве есть достаточно мощные силы, которые мечтают встроить Россию в так называемый новый мировой порядок, из которого в начале нулевых нам удалось вырваться.
Скажу больше, во власти остались люди, которые жалеют, что мы соскочили с крючка, на который страну подсадила когда-то команда Ельцина. Литература, искусство всегда были мощнейшими инструментами влияния на мозги. И любовь к Родине — не постыдное чувство. А вот Булат Окуджава в интервью «Голосу Америки» навешал на уши слушателей лапшу, будто: «Патриотизм — чувство низменное: оно и у кошки есть».
— А может, это не сознательная идеологическая диверсия, а просто нелепая дурость?
— Никогда не поверю, что такое может происходить случайно. Смотрите: в Москве под боком у власти торчат противоречивыми свидетельствами, как вы выражаетесь, «нелепых дуростей», памятники Майе Плисецкой, Мстиславу Ростроповичу, Иосифу Мандельштаму, Иосифу Бродскому. Возможно, это и шедевры, но ведь, кроме того, они еще и существенная часть идеологического воздействия на людей. Почему тогда нет в столице памятников Галине Улановой, Георгию Свиридову, Николаю Заболоцкому, Николаю Рубцову? А вот Окуджаве есть. Случайно или нет, но поставили его на деньги Чубайса… Кто это такой и как к нему относятся в народе, говорить вряд ли стоит.
— И это не единственный пример.
— Разумеется. В 90-е годы все книжные полки были завалены «Ледоколами» — «шедеврами» перебежчика Резуна, который далеко не случайно взял себе псевдоним Суворов! Гнусный антирусский пафос 90-х я помню очень хорошо. ТВ работало тогда как кривое зеркало. Сегодня мы все буквально спотыкаемся о книги с либеральной версией русской истории Бориса Акунина. А попробуйте отыскать замечательные произведения Валерия Шамбарова. Пишет он гораздо интереснее и доказательнее Акунина, но почему-то тотально замалчивается… Если государство волнует собственная безопасность, то такими вопросами оно должно заниматься! Это не значит, что кого-то следует запрещать, но дать равные шансы Акунину и Шамбарову государство обязано.
— Вы предполагали, какой шум вызовет ваша новая книга?
— Степень риска понимаю прекрасно. После публикации меня, конечно, могут выставить вон из престижных общественных органов, из того же Совета по культуре при президенте. Но судьба Отечества дороже. На мой взгляд, она сегодня напрямую зависит от решения русского вопроса, от моего, нашего желания быть русскими! С недавних пор из-за несогласия с теми людьми, которые заправляют в «Литературной газете» всем, включая идеологию, мне пришлось расстаться с креслом главного редактора. Хотя я и остаюсь там председателем редакционного совета, но газета курс изменила. Однако 16 лет я все же этот фронт держал! Могу откровенно сказать, что толчком к кадровым решениям послужила публикация в газете материала «Мумификация позора» об открытии в Екатеринбурге «Ельцин-центра». Силы либерального реванша в стране очень могущественные.
— Говорят, будто в России нет идеологии. Отсюда все ее беды. И отношение к так называемому русскому вопросу, видимо, из этой же оперы.
— Как это нет идеологии? Можно совершенно четко сказать, что в 90-е годы в стране царила идеология антипатриотизма и русофобии. Все это сочилось из всех информационных щелей. В школьных учебниках писали, будто мы практически проиграли Вторую мировую войну. Что уступили врагу почти во всех сражениях, что Сталин — монстр, а Александр Невский чуть ли не предатель. Страна шла к пропасти. Но при всех этих жутких «откатах» русский патриотизм никуда не исчез. Причем и у молодых людей. В начале 2000-х на одном из первых заседаний Совета по культуре при президенте я неожиданно услышал от Владимира Владимировича: «Знаете ли вы, в каком состоянии мы приняли страну? У нас все границы были открыты!» Суверенитет вернули. Теперь нужно двигаться дальше. Чтобы не было так: у одних жемчуг мелковат, а у других щи пустые. Хотя и сложно, но это нужно поправлять.
— Но власть ведь идеология волнует не меньше экономики….
— Конечно, что-то к лучшему меняется. Возвращаются, к примеру, детские военные игры типа «Зарницы», «Орленка». Мне кажется, восстановят какую-нибудь государственную молодежную организацию. Потому что по частям, при партиях это дело практически не работает.
— Недавно отметили 100-летие комсомола.
— Как отметили-то? Кисло-сладко. Я был в Кремлевском зале. Видел, с какой обидой слушали ветераны выступление Сергея Кириенко. Мол, комсомол — это лишь воспоминание о молодости, героика бескорыстного труда, «мы едем за туманом»… Какой туман?! Комсомол — это серьезная, влиятельная сила, организация молодых людей, которая вынесла на своем горбу все сложнейшие испытания, выпавшие на долю СССР.
— Юрий Михайлович, на ТВ много острых политических программ. И откровенных русофобов давно не осталось. Вон Газманов поет патриотические песни, и, бывает, все в зале встают.
— Программ действительно много. Но в основном говорят про Украину. Очень мало просветительских передач об истории нашей страны. В основном дешевая развлекаловка. Газманов? Посмотрите, ЧТО он поет: «Господа офицеры, по натянутым нервам и аккордами веры эту песню пою…» Кто мне объяснит, как можно «петь по нервам», да еще «аккордами веры»? А из другого газмановского «шедевра» получается, будто: «С возвращеньем двуглавых орлов продолжается русский язык». А при серпе и молоте, в СССР, он, выходит, не продолжался? И такие песни, к сожалению, приравнивают сегодня чуть ли не к официальному гимну Москвы! Претендуют на определенную государственную патетику и идеологическую установку. Да и Газманов не стесняясь почему-то называет себя поэтом! Такая «творческая свобода» как раз и появилась в самом начале 90-х, когда ликвидировали профильные худсоветы, отсеивающие подобные опусы. И профессиональных поэтов в песенной индустрии не стало.
Источник — ЭГ